1«   ‹12›   ‹13›   ‹14›   »18

Астахов Вячеслав Иванович

Исповедь таксиста

Две аварии за одну неделю. Часть 1 Окончание

Часть 1

Мгновенно прокачиваю в голове случившееся и ничего хорошего для себя не вижу. Если в Правилах дорожного движения про скоростной режим и соблюдение дистанции всё очень толково и чётко прописано, то вот про то, что тебя подрезали и резко перед тобой затормозили всё очень туманно и с массой оговорок.

Главный козырь в твою пользу, это показания свидетелей, только вот пустячок, где их взять в первом часу ночи. К тому же водила на Жигулях оказался с отменной реакцией и не только мастер когда нужно и не нужно тормозить. По всей видимости, услышав удар машин при столкновении, он быстро сообразил, что является косвенным участником аварии, поэтому тут же врубив передачу, на красный свет светофора укатил. Оставив нас на дороге решать свои проблемы, созданные не без его участия.

Выхожу из автомобиля и прохожу вперёд, чтобы оценить понесённый урон. Водитель Волги уже здесь, этакий живчик лет под пятьдесят. Сразу же определяю, типичный «чайник», но со стажем, явный фанат автопрома и его окрестностей. Такие, как правило, думают, что знают всё и обо всём касающемся автомобилей, могут рассуждать и спорить об этом часами. Но сейчас даже он молчит, усиленно почёсывая свою макушку.

Надо признаться, было от чего, стоило мне самому взглянуть на наши машины, как рука сама потянулась чтобы, чего-нибудь почесать. Мой аппарат не первой молодости, но первый кандидат на металлолом был почти невредим, если не считать небольшой вмятины на бампере, слегка погнутой решетки радиатора и разбитой левой фары, в то время, как его всего лишь полугодовалый автомобиль, если смотреть на него сзади, представлял собой довольно жалкое зрелище. Багажник почти целиком был задвинут в салон.

От этой картины мне ещё больше поплохело. Ведь доказать, что это была чистой воды подстава в моём положении, не имея ни одного свидетеля было просто не реально. Тем более автомашина была частная, а это в расценках за ремонт в разы дороже, по сравнению с государственной. Конечно, таксопарк ему всё оплатит, но с меня потом будут высчитывать деньги из зарплаты. И ведь обидно было бы за что, а то невиновен, а доказать не смогу. У кого морда битая, тот и виноват!

— Что же ты творишь? — первым выходя из ступора от увиденного произнёс я.

— Ну, ты же видел, как этот придурок на Жигулях резко тормознул и вот чтобы его не бить пришлось тебя подрезать, а так как светофор уже горел красным то и резко тормозить! — простодушно ответствовал он.

В голове молнией пронеслась мысль, уж если ты раз сказал это, то непременно и повторишь. Прямо как у Штирлица: «Запоминается последняя фраза!». Главное теперь, чтобы эти слова были у тебя постоянно в голове и на языке, и чтобы ни спугнуть эти правильные его мысли, общение с ним необходимо свести до минимума. Ведь я не хочу никого обманывать, пускай только расскажет всю правду о совершившемся.

— Иди, звони.— скомандовал я ему, указывая на остановку общественного транспорта, которая располагалась сразу за светофором и рядом с которой стояла будка «телефон-автомат».

Чувствовалось, что им обуревает нестерпимая жажда деятельности и ему просто необходимо, куды-то бечь и с кем-то делиться своими впечатлениями. Он очень охотно затрусил к телефону. Сам же я сел в машину и не вышел из неё до самого приезда инспектора ГАИ.

Ждать правда пришлось не долго, всего минут через пятнадцать подъехала автомашина с инспектором ГАИ. Гаишник ещё только примеривался где удобней припарковаться, а мой «оппонент» так для удобства повествования и впредь буду его величать уже пару раз обежал вокруг него. Только инспектор открыл дверь, чтобы выйти из машины, он накинулся на него как коршун на добычу. Мне со стороны даже показалось, что гаишник какое- то время очень сомневался, не опасно ли покидать салон своего автомобиля.

Инспектор оказался человеком лет пятидесяти в звании капитана. Чувствовалось, что все эти аварии и происшествия ему настолько приелись и надоели за долгие годы службы, что чем-то удивить и заинтересовать его просто не возможно. Он буквально навскидку, с первого взгляда разобрался в случившемся. Я в свою очередь тоже выбрался из автомобиля и присоединился к ним.

У оппонента моего рот буквально не закрывался, и без конца приходилось слышать от него всё новые и новые подробности. Пока мы с инспектором рулеткой производили замеры места происшествия у меня от его болтовни начала болеть голова, я его не останавливал только потому, что все, что он излагал, было, мне на руку. Гаишника он видно тоже достал, потому что у того периодически стала дёргаться голова, как будто отгоняя надоедливую муху, но он молча терпел из чувства служебного долга. Немного стал успокаиваться лишь после того как раздал нам бланки протоколов, и мы засели в свои машины писать объяснения.

Всё это время я скрупулезно отслеживал весь процесс составления протокола и правильность начертания схемы расположения автомашин на момент аварии. Поскольку знал хоть и теоретически, это была моя первая авария, что первый протокол основной и многое зависит от того на сколько грамотно и правильно он составлен.

Со своим объяснением я справился довольно быстро и передал его инспектору, а вот оппонент мой видно сочинял, что-то фундаментальное и потому попросил дополнительный бланк, и мы его терпеливо ждали. Минут через пятнадцать он с гордостью вручил инспектору своё сочинение при этом добавив, что ему ещё много есть чего сказать, но он по возможности был краток.

Капитан, ни слова не говоря, сложил наши объяснительные себе в планшетку, а сам дал нам протокол, чтобы мы его прочитали и расписались. Я первым ещё раз внимательно сверил нарисованную схему и прочитал пояснение инспектора, записанное с наших слов, еле сдерживая дрожь в руке, подписал — все, что там написано, было в мою пользу.

После, безо всякой задержки, проделал тоже и собрат по несчастью, ещё не понимая, что с этого момента является виновником аварии. После того как все формальности были соблюдены инспектор проинформировал нас, что мы послезавтра к десяти часам должны будем явиться в отделение ГАИ на Трифоновскую улицу в группу разбора и вернул нам наши документы. Мне водительское удостоверение и талон предупреждений, а ему только талон со своей пометкой, что он является временным водительским удостоверением. Этими своими действиями показывая, кто является истинным виновником дорожно-транспортного происшествия.

Осознав это мой супротивник, после некоторого замешательства бросился на инспектора чуть ли не с кулаками выкрикивая, что- то про битую морду, про дистанцию и скоростной режим. На что тот совершенно спокойно, видно уже привык к подобному за долгие годы работы в ГАИ, попробовал ему втолковать, что он только что официально признал и документально заверил факт опасного манёвра перед машиной такси, резкого торможения и внезапной остановки.

Я не стал дожидаться, чем закончится эта дискуссия, тем более, что что-то менять уже поздно и первый раунд был за мной, поэтому сел в машину и уехал. В то время мы даже представить себе не могли, что инспектор ГАИ может пойти на подлог и за деньги, пусть даже большие сделать невиноватого, виновным. Не в пример нынешним сотрудникам ГИБДД, отличающихся крайнем цинизмом и алчностью.

Через полчаса я был уже в таксопарке, сразу же отслюнив кому надо денег, чтобы они в упор не видели разбитой морды моей машины, проехал в ремзону, где уже через час на мой автомобиль, конечно же, за отдельную плату, навесили другой бампер, решетку радиатора и оптику фары. Всё это было пусть не новое, со списанных машин, но вполне пристойное и уже ничто не напоминало о переделке, в которой пришлось побывать этому автомобилю. Я с чистой совестью поставил машину в колонну.

Через день, когда пришёл в свою смену на работу, начальник колонны со злорадным лицом, но с участием в голосе поинтересовался, что я натворил и почему меня просят зайти в отдел «Безопасности движения». Я не стал ему рассказывать никакие подробности, так вскользь заметил, что приложился по мелочи и отправился в отдел БД на разборку. Про себя думая о том, как мельчает народ и бабки взяли и сдали. Правда, потом выяснилось, что был не прав, так как авария с моим участием попала в суточную сводку ГАИ по городу и уж оттуда по инстанции была переправлена в таксопарк.

С инженером по Безопасности движения у меня поначалу произошёл довольно неприятный разговор на высоких тонах. Есть такая категория руководителей, любящих нагонять страх на подчинённых своим ором, но если получают на это достойный отпор, то сразу теряются и сбавляют тон. Потом оказываются совсем даже неплохими людьми. Так произошло и на этот раз. Вначале, где-то с минуту он орал на меня, а я пытался понять чего ему надо? Потом примерно столько же я на него и тоже что-то невнятное, ещё столько же была словесная перепалка и наконец взаимное разглядывание в полной тишине. В общем произошло обнюхивание по полной программе. Правда от этой картины у девушки секретаря, которая находилась в этой же комнате и до этого что-то увлечённо печатавшая на машинке отвалилась нижняя челюсть, она очень долго не могла вернуться к работе или хотя бы закрыть рот.

Хотя я и отработал в таксопарке почти два года мы с ним ни разу не пересекались так как аварий у меня до этого не случалось, поэтому делить нам было нечего.

Когда пар был выпущен, у нас произошёл вполне нормальный и продуктивный разговор. Он высказал мне претензии, что я сразу на следующий день не пришёл к нему сам и не оформил аварию, написав объяснительную записку. В общем как всегда, контора пишет и каждый из них считает себя никак не меньше пупа земли, малейшее пренебрежение к своей персоне пусть даже невольное, воспринимает как кровное оскорбление.

Я не стал ещё больше накалять наши отношения и попросил извинения, сославшись на своё незнание всех порядков. Был великодушно прощён и даже получил в придачу комплимент, что являюсь очень хорошим парнем. Я признаться и сам это прекрасно знаю, но всё равно приятно, когда это замечают и другие.

Ничего не скрывая, я поведал ему все обстоятельства произошедшего, что вызвало у него прямо-таки чувство восторга и бурной радости тем как мне удалось доказать свою правоту. Но, не смотря на это, справку ГАИ о моей невиновности он попросил принести, обещая всевозможную помощь со своей стороны. А так как его помощь не потребовалась, я простившись, ушёл от него, не дав ему ни копейки. За это с его подачи через неделю был лишён звания «Лучший водитель» не смотря на то, что справку от ГАИ буквально на следующий день предоставил. Честно говоря, я даже не обиделся. Во-первых, потому что ко всем этим атрибутам поощрения напридумыванных большевиками всегда относился очень принебрижительно и до сих пор считаю, что добросовестный и квалифицированный работник должен стимулироваться только материально и желательно деньгами. А во-вторых, этот в принципе неплохой человек, был всего лишь жертва системы, в которой работал. Вернее, даже не работал, потому что производить ничего не умел, только перекладывал бумажки и строчил приказы о наказании других и этим показывал свою нужность.

Выйдя от него, я направился в колонну, где свободной оказалась довольно приличная подменка, так как Николай обещал выздороветь только завтра и ещё одну смену необходимо было продержаться на чужой машине. Оформив все формальности, я прямым ходом поехал на Трифоновскую в ГАИ сдаваться. Ровно в 10:00 стоял у кабинета группы разбора. Следом за мной подошёл и мой оппонент по несчастью в сопровождении полковника милиции в форме и ещё одного штатского, очень представительного вида мужчины. Группа поддержки! — сразу понял я.

Стою и думаю: «Господи! Да что же это я опять в меньшинстве и не многовато ли для одного простого шоферюги полковника при всех орденах и медалях, да и эти двое тоже чувствуется не из простых».

С оппонентом мы по-хорошему приветствовали друг друга рукопожатием, а с его знакомыми ограничились кивком. Какое-то время эти двое меня не без интереса разглядывали, явно оценивая. После этого тот что в штатском, без церемоний открыл дверь кабинета и скрылся за ней.

Через минуту из кабинета вышел мужчина, с которым инспектор занимался до этого и тоже встал у стены рядом с нами. Это кем же надо быть, чтобы из-за тебя прервали начатое, да ещё в таком учреждении? — подумал я. Расположение духа моего заметно упало.

Минут через десять я был приглашен в кабинет, но ввалились в него вслед за мной и все остальные. За столом сидел капитан и что-то быстро писал, когда я подошёл к нему, он не отрываясь от бумаги указал мне авторучкой на стул перед собой. Пока он работал, у меня было время оглядеться. Кабинетик был крохотный метров шесть квадратных — не более и к тому же заставленный сейфами и шкафами, чуть не до потолка завален всевозможными папками с бумагами. Я тогда ещё про себя подивился, как здесь можно вообще что-то найти? Так же стоял ещё один стол, за которым уже хозяйски расположился первым вошедший сюда штатский, делавший моему оппоненту ободряющие знаки. Уже сговорились! — подумал я, усаживаясь напротив инспектора. Полковнику сидячего места не досталось, и он встал у меня за спиной — ну полностью обложили.

Капитан вскоре закончил писать и отложив в сторону бумаги, взял слева от себя стопку документов, принялся их изучать. Заглядывая через стол, на одном из листов я узнал свой подчерк и понял, что он изучается наше дело. Не знаю почему, но мне показалось, что он как две капли воды похож на того инспектора который позапрошлой ночью оформлял нашу аварию. В кабинете стояла полная тишина, если не считать того, что штатский сидящий за столом проявлял явное нетерпение, как бы показывая этим ну чего там читать если мы уже всё обговорили.

Он то и начал разговор, обращаясь ко мне, как только капитан, закончив изучать бумаги и положил их на стол, как бы собираясь с мыслями.

— Молодой человек,— начал он вкрадчиво и я бы даже сказал душевно,— произошла маленькая неточность при составлении протокола и надеюсь, Вы не будете возражать, если сейчас мы это исправим вписав в протокол всего несколько слов. Ведь Вы же понимаете, что вина за аварию лежит целиком только на Вас и это никак не повлияет на исход дела. А нам это необходимо чтобы решить проблемы со страховой компанией, и мы со своей стороны готовы содействовать тому, чтобы ваши выплаты были поменьше.

«Ах, вот в чём дело! Их что-то не устраивает в первом протоколе, и теперь меня будут сначала задабривать, а если не получится начнут стращать. Значит главная моя задача — не допустить никаких исправлений в протоколе не то что слова, а даже точки или запятой. Дай мне Бог силы противостоять этим четырём поднаторенным в крючкотворстве опытным мужикам».— так думал я, слушая его разглагольствования и хотя в вопросах веры был не силён, почему-то вдруг вспомнил и решил положиться на Николая-угодника, и угодник вывез!

Я вдруг увидел глаза находившегося напротив меня капитана, инспектора группы разбора, который сидел с совершенно неподвижным, можно даже сказать меланхоличным лицом, но глаза его явно говорили:

— Нет, не делай этого!

Я воспрянул духом, хотя и так не дал бы себя сожрать, боролся бы до последнего, но уж теперь обретя союзника мне сам чёрт был не брат и бросился в атаку.

Во-первых, сразу заявил, что виновным в аварии себя не считаю, вынув из кармана «Правила дорожного движения» буквально по пунктам, которые были мною отмечены заранее, показал, кто есть кто, при этом попутно уловив одобрительный блеск, в глазах инспектора.

Во-вторых, никаких исправлений, ни в первом, а также во всех последующих протоколах не допущу и любые документы, идущие вразрез с моими интересами подписывать не буду.

И в-третьих, единственное, в чём могу уступить, так это не требовать компенсации за ремонт своего автомобиля.

Уже под занавес моего заявления, инспектор стал усиленно, шарить в ящиках стола, при этом как-то неопределенно хмыкая, что-то себе под нос. В результате своих изысканий извлек точно такую же книжицу, которую я держал в руках — «Правила дорожного движения» и углубился в её изучение. Для меня этот манёвр был совершенно ясен, человек, так безоговорочно принявший мою сторону, хотел в силу определённых обстоятельств не показать свои истинные чувства удовлетворения.

Мне сразу же пришлось пережить массированную атаку с двух сторон, которую обрушили на меня штатский за столом и полковник, стоящий за моей спиной. Это было классическое давление, применяемое сыскарями всего мира и многократно описанное в детективной литературе, про доброго и злого следователя.

Я думаю совсем не трудно догадаться, кто из них какую роль выполнял. Но чем больше распалялись они, тем спокойней и уверенней становился я. Минут через пятнадцать, когда они уже стали выдыхаться, я им ответил напрямую, что мы ведём беспредметный разговор и моё решение окончательное. Вообще не понимаю, кто они такие и на каком основании влезают в чужие дела и как бы, между прочим, попросил инспектора оградить меня от нападок посторонних.

Глаза капитана выражали открытое восхищение, я бы даже сказал восторг. Впервые за всё время нахождения в кабинете я услышал его голос.

— Ну что ж,— произнес он,— раз договаривающиеся высокие стороны не пришли ни к какому соглашению, то и мы будем действовать по закону, чтобы не было обид. А поэтому сейчас попрошу всех выйти из кабинета чтобы я закончил уже начатое дело, а потом уже приглашу вас.

Мы все дружно поднялись и вышли, но штатский опять оказался пронырливее всех. Выходя последним, он задержался и закрыв дверь, остался в кабинете.

В течение нескольких минут оттуда доносились обрывки фраз, произнесённых на высоких тонах. Потом дверь распахнулась, и он быстрым шагом направился к выходу, проходя мимо своего приятеля, которого приехал защищать, на секунду задержавшись, как бы выдохнул из себя одно лишь слово: «Дурак!», и прошествовал дальше.

Потом из кабинета позвали мужчину, который был там до нас и минут с десять занимались с ним. Мой оппонент и полковник стояли метрах в двух от меня, но я не делал даже попытки заговорить с ними, зато полковника так и тянуло высказать все, что он обо мне думает, однако приятель удерживал его от этого.

Из кабинета выкрикнули мою фамилию, я вошёл. Капитан опять что-то писал, я остановился у стола, дожидаясь пока он закончит. Уже через мгновение, поставив свою подпись, он протянул мне бланк, который заполнял. Взяв его в руки и прочитав, я понял, что держу в руках справку о невиновности в аварии и уразумел, что все мои мытарства на этом заканчиваются. Я пролепетал, какие-то слова благодарности, а он протянув мне руку для пожатия, сказал всего лишь одно слово: «Молодец!».

Выйдя из кабинета и проходя мимо оппонента, я на ходу сказал ему, что моё предложение о непредъявлении ему иска за ремонт моего автомобиля остаётся в силе. Вечером того же дня я привёз и передал капитану две бутылки настоящего армянского коньяка, что было большой редкостью в то время. Я просто не мог не отблагодарить этого человека, который при расставании удивил меня ещё раз немного странной на первый взгляд фразой: «Получил огромное удовольствие!».

1«   ‹12›   ‹13›   ‹14›   »18

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)