1«   ‹10›   ‹11›   ‹12›   »17

Третья рота  ‹ Мелочи жизни

Фарбштейн Вадим

Мелочи жизни (Студенческие заметки)

Глобальные события этим летом сыпались в жизни Сергея одно за другим. Июнь — выпускные школьные экзамены, июль — признание Шурочки, что она беременна, август — экзамены уже вступительные. Дальше совсем, как в тетрисе — ещё быстрее: восемнадцатилетие, зачисление на художественно-графический факультет, свадьба. Первого сентября — отправка на сельхозработы.

Коллектив подобрался разношёрстный. Кто-то имел опыт работы, кто-то даже работал по специальности, кто-то не умел ничего, даже учиться. Старшему на курсе было двадцать пять лет, младшим — семнадцать. Их расселили в старом клубе. Девушки спали на раскладушках на сцене, отгородившись занавесом, юноши — в зрительном зале на наспех сколоченных нарах.

Пару недель спустя, старший из ребят Витя Бодров задал мужскому населению клуба щекотливый вопрос:

— Ну, и как вам наши тёлки?

Девчата уже ушли в поле собирать корнеплоды, парни же — грузчики, выходили минут на 15-20 позже — ждали, пока наберутся мешки и доберутся трактористы.

— Я их насквозь вижу,— многозначительно кивнув в сторону занавешенной сцены, продолжал делиться опытом Витя: мол, эта такая, та растакая, а эту хоть сейчас в кусты веди, а сама для виду из себя строит…

Если бы рентген-Витя мог смотреть не только в глубь человеческих душ, но и сквозь далеко не железный занавес, он бы поостерегся в выражениях: заболевшая девушка лежала на раскладушке и слушала, не выдавая себя ни скрипом, ни кашлем…

Прошла ещё пара дней, и руководитель студенческого отряда Игорь Фёдорович собрал профсоюзное собрание: идёт похолодание, колхозникам надо помочь, остаёмся до середины октября, и будем собирать картошку из-под снега. А зарплату получим на днях в правлении колхоза. Поняли? Все свободны.

И тут поднимается Света:

— Мальчики, задержитесь, пожалуйста! Нет, только ребята. Пожалуйста! На пару минут… Витя, встань, пожалуйста.

— Зачем это ещё?

— Встань, пожалуйста, Витя, я прошу!

— Ну, ладно.

Хлоп! Первая оплеуха снесла с лица очки. Следом последовала вторая, третья.

— Это за «шлюху», это за «проститутку», это за..,— комментировала свои действия Света. Затем она повернулась и окинула замерших ребят вопросительным взглядом. Вопросов не последовало.

— Спасибо, мальчики, вы свободны,— приветливо улыбнулась Света и вышла. Вдвойне красный Витя протянул руку вперёд:

— Очки! Где мои очки?..

* * *

После того, как сломался магнитофон, и Сергей с Олегом в две гитары всё-таки спасли танцы, они стали чуть ли не национальными героями деревни. Каждый местный житель считал своим долгом налить, чтобы посидеть под гитару. Ситуация обострилась, когда с приступом аппендицита уехал Олег. Гитарист остался один, а пойла было много. Но, петь и пить одновременно можно лишь до определенной стадии.

Сергей спал мертвецки пьяным сном. Было уже поздно, и постояльцы клуба тоже готовились к отбою. Дежурный, здоровяк Саша Петров закончил свою работу и удовлетворенно окинул взглядом свежевымытый пол, когда за окном прорычал и остановился трактор. Местные жители желали продолжения бала. Юный парламентарий в навозных сапогах направился в зал, принципиально проигнорировав расстеленную у входа тряпку. Саша настиг его в два прыжка и, невзирая на протесты и трепыхания, выволок и спустил с крыльца. После минуты затишья вечерний воздух огласился криком: «Городские наших бьют!», и в помещение ворвалась изрядно пьяная компания. Завязалась не столько кровавая, сколько шумная битва.

«Всё смешалось — кони, люди…», только Леша Горенко отстоял несколько в стороне и, старательно не замечая происходящего, изо всех сил читал газету.

Пострадавший засланец так и норовил отомстить своему обидчику. Он был сильный.., но лёгкий: попав под горячую руку, он отлетел на пол и упёрся спиной в чьи-то ноги. Лёша вежливо подвинулся и вновь углубился в уже перечитанные столбцы. Юноша поднялся, перевёл взгляд с Лёши на Сашу и обратно, и, размахнувшись от всей души, зарядил ничего не подозревающему чтецу кулаком в глаз!

Силы у противоборствующих сторон оказались равные, а может, у кого-то сильно двоилось в глазах. Во всяком случае, бой «за тело Патрокла» скоро закончился переговорами:

— Вы чё, козлы?

— А вы чего?

— А какого?..

— А не фиг!..

— Ну, чё… замяли?

— Ну, замяли!

— Пить будете?

— Наливайте!

Обе стороны отделались пустяковыми царапинами, и только под глазом Леши Горенко вспух сливовый синяк.

На следующий день каждый рассказывал о происшедшем со своей колокольни. Сергей выслушал этот винегрет версий и удивленно спросил:

— Леха, ты что, тоже дрался?

— А что, незаметно? — многозначительно поведя заплывшим глазом, ответил тот.

* * *

Гении бывают двух видов: те, кто одарён чем-то одним, и в это одно погружается с головой, живёт в этом искусственном мире, но, вынырнув из него, оказывается несостоятельным в окружающей реальности. Другие, кто одарён жизнью, и дар того или иного искусства — лишь один из их талантов жить. В мировой истории множество примеров и тех и других, в этой же истории их всего два.

Николай был Художником. Он не мог не рисовать. Все остальное — пища, сон, воздух — всё это было лишь потребностями организма, и сам организм служил той же цели: с его помощью можно было рисовать! Володя был талантом. Ему нравилось рисовать, играть в баскетбол, плавать, заигрывать с девчатами, и его творческие работы высоко ценились преподавателями.

Спортзал примыкал к учебному корпусу с одной стороны, студенческое общежитие — с другой. Темным зимним вечером ребята возвращались с баскетбола. Свежий снежок поскрипывал под кедами.

— О, смотри, в пятьдесят третьей аудитории свет горит! Кому не спится в ночь глухую?

— Не спиться? В смысле, не забухать, что ли?

…Бесшумно ступая, они прошли по коридору и заглянули в открытую дверь. Николай работал. Софит освещал ватманский лист, прикрепленный к мольберту, и гипсовую фигурку Геракла, несущего яблоки. Вдоль ближней стены в полумраке просвечивали гипсовые части тела экорше.

Экорше — это анатомическое пособие, изображение костно-мышечного аппарата без кожных и жировых покровов. Вот стоит нога — экорше, чуть дальше висит рука — экорше, а вон там, на фанерном подиуме торс — экорше.

В творческом экстазе Николай полностью слился с работой. Это была высшая медитация, в которой творец, творчество и творение едины. Вдруг на плечо ему легла тяжелая рука. Николай вздрогнул от неожиданности и слегка повернул голову. Белые костлявые скрюченные пальца требовательно тянули во тьму. Спазм прошел по животу и застрял в горле несглатываемым комком. С трепетом Коля поднял глаза туда, где в сумраке ночи должна была стоять костлявая фигура с косой…

— Вовка, гад!!! — вырвался крик из глубины души, и коридор пустого этажа наполнился шлепаньем убегающих кед и грохотом догоняющих ботинок.

1«   ‹10›   ‹11›   ‹12›   »17

Третья рота  ‹ Мелочи жизни

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)