На страницу автора

Книга первая. Восставшая из пепла

Часть первая  Часть вторая

Книга вторая. Месть богов

1«   ‹8›   ‹9›   ‹10›   »13

Сидоров Иван
Под знамением Бога Грозы

Книга первая
Восставшая из пепла
Часть вторая — 9

Солнце еще не взошло, а войско хеттов уже строгим походным порядком двинулось в горы. Когда половина крутого подъема осталось позади, солнце клонилось к западу. С гор хлынул напористый, обжигающий холодом ветер. Он сковывал движения и заставлял слезиться глаза. Воины прикрывались щитами от его ледяного дыхания. Укутывались в плащи. В то время солнце нещадно жгло спину. Дышать с каждым шагом становилось тяжелее. Разряженный воздух приходилось набирать полной грудью так, что казалось, легкие вот-вот лопнут. Сердце прыгало и колотилось в груди, будто птица, попавшая в силки. Волы, то и дело, останавливались и отказывались идти дальше. Погонщики надрывались, помогая животным тащить груженые повозки. А вокруг мокрые скалы. Кое-где попадались островки грязного снега.

Лабарна сошел с колесницы. Его лошади начали храпеть от перенапряжения. Суппилулиума продолжил подниматься пешком при всем вооружении. Цула последовал его примеру. Он попытался взять у повелителя щит. Но лабарна не отдал. Нес все сам, как бы тяжело ему не приходилось. Подъем тяжело давался всем. Даже несгибаемый Цула начинал громко хрипло дышать, при этом в душе проклинал Иссихассу. Отчего этот идиот выбрал такую поганую дорогу. Сам жезлоносец укутался в три плаща и стоял на коленях в колеснице. Его пухлые пальцы мертвой хваткой вцепились в поручни, и их невозможно было оторвать. Мешеди выбивались из сил, подгоняя его упряжку.

Хемиша приказал горцам спешиться: нечего лошадей изводить. Горцам не впервой такие походы. Они чувствовали себя превосходно, да еще и песню затянули.

Наконец подъем перешел в более пологий. Ветер постепенно стихал. Впереди показался узкий проход среди отвесных скал. Здесь начинался перевал.

Войско вошло в теснину. Но тут передовой отряд наткнулся на высокий завал из камней. За завалом прятались митанийцы. Градом посыпались стрелы и камни. Воины, не раздумывая, ринулись на приступ. Но безрезультатно. Стена оказалась высокой и неудобной для штурма. Хетты отошли назад.

Суппилулиума приказал суте карабкаться на скалы и оттуда вести обстрел завала. Но митанийцы были готовы к этому. Они первыми оказались наверху и открыли ответную стрельбу. Вскоре над проходом завязался бой. Противники вплотную подступали друг к другу на узких скальных выступах. В ход пошли мечи и копья. Убитые и раненые кувырком срывались вниз и разбивались о камни.

Тем временем уже соорудили штурмовые лестницы. Хетты ринулись на новый приступ. На этот раз завал удалось взять. Много времени ушло на разбор стены. Валуны перекатывали очень осторожно. Внизу стояло все войско. Если глыба сорвется, то перекалечит много людей.

Повелитель с беспокойством поглядывал на солнце, которое начинало прятаться среди далеких вершин. Тысячники громко выкрикивали команды. Сотники метались взад и вперед, отчаянно ругаясь и подбадривая воинов. Наконец путь освободили, и колонны двинулись по узкому извилистому проходу. Лабарна, на этот раз решил быть осторожней, и пустил по верху лучников. Сута карабкалась по скалам справа и слева от колонны. Вдруг один из разведчиков подал сигнал тревоги.

За поворотом возвышался еще один завал, выше первого. Как только хетты выглянули из-за скал, раздался глухой стук. Град камней обрушился на передние ряды. Суппилулиума мгновенно сообразил, что их обстреляли из метательных машин, и приказал отходить.

На этот раз о штурме нечего было и думать. Можно потерять много людей. Митаннийцы хорошо подготовились. Возможно, дальше они выстроили еще укрепления. Почему Иссихасса об этом не знал. Поразмыслив, Суппилулиума приказал поворачивать назад.

Уже глубокой ночью войско спустилось обратно в долину. Воины падали от усталости на землю и тут же засыпали. Мало кто решился приготовить пищу. Лишь кое-где задымились чахлые костры. Хемиша напоил своего коня, затем отпустил его пастись. Горец улегся на траву рядом с Фазарукой и расслабился. Все тело горело и ныло.

— Как себя чувствуешь? — спросил Хемиша у Фазаруки.

— Как побитая собака,— зло ответил тот.— Так паршиво на душе у меня еще никогда не было.

— Ты, просто устал с непривычки. Дворцовая жизнь тебя отучила от походов.

— Дело не в усталости. Ужасно себя чувствуешь, когда ты без оружия, тебя хотят подстрелить, словно дикого козла на охоте.

Хемиша приподнялся на локтях и сдвинул брови.

— Кто тебя хотел подстрелить? Ты же был далеко от места боя.

Фазарука вытащил из-под одежды стрелу с острым бронзовым наконечником.

— Вот, смотри. Когда завязался бой возле второго завала,— рассказывал Фазарука.— Пехота ринулась назад. Я в это время находился где-то в последних рядах. Стоял на колеснице. Суматоха поднялась. Погонщики принялись разворачивать волов. Копьеносцы напирали спереди. И тут меня что-то в грудь больно стукнуло. Я еле на ногах устоял. Вот эта стрела пробила медный щиток и кожаный нагрудник, хорошо еще, что он у меня крепкий, воткнулась в ребро.

— Ну и что,— разочарованно протянул Хемиша.— Шальная стрела могла долететь до обоза. Митанийцы взобрались на верхние скалы и оттуда стреляли.

— Ты опытный воин, а не можешь разглядеть, что наконечник у нее бронзовый,— разозлился Фазарука.— Митаннийцы используют каменные наконечники, и стрелы короче.

— Дай-ка сюда.— Хемиша повертел в руках стрелу, внимательно разглядывая тонкое прямое древко.

— Еще бы чуть выше,— продолжал Фазарука,— и она пронзила бы мне горло. Когда я это понял, то присел на дно колесницы, как будто упал мертвым.

— Что так? — усмехнулся Хемиша.

— Не захотел, получить вторую куда–нибудь в глаз. А у самого от досады… Меня, словно дикого козла, решили подстрелить,— сокрушался Фазарука.— да что ты в ней такого интересного нашел? — разозлился он, заметив, что Хемиша его совсем не слушает, а все изучает стрелу.

— Оперенье в крови,— ответил горец.

— Ну и что? — не понял Фазарука. Он сердился: у него так паршиво на душе, а Хемише хоть бы что! — У стрелка поранена правая рука. Только и всего.

Хемиша достал из своего колчана стрелу.

— Взгляни. Точно такая же.— Хемиша протянул обе другу.— И у той, и у другой оперенье испачкано кровью.

— Откуда она у тебя? — недоуменно спросил Фазарука.

— В меня тоже стреляли. Я ее обнаружил после того, как спустились обратно в долину. Она торчала у меня в спине.

— Как в спине? — не понял Фазарука.

— Я за спину щит вешаю. Мы всегда так делаем. Удобней, чем постоянно носить на руке. Он не заметен под плащом. Какой-то подлец всадил мне стрелу в спину и продырявил плащ. Если б не щит, то и меня продырявил.

— Ты хочешь сказать, что в нас целил один и тот же стрелок,— предположил Фазарука.

— И я догадываюсь кто. Это Ибиссаха. Мы вчера с ним дрались. Я топором сломал ему меч и, наверное, поранил правую руку. Сегодня эта гадина решил разделаться с нами во время боя: тебя по приказу Иссихассы, меня по собственному усмотрению. Но натягивать тетиву и точно направлять стрелу с перевязанной рукой неудобно. Вот он руку размотал, а кровь попала на оперение.

Хемиша поднялся.

— Ты куда? — спросил Фазарука.

— Отдыхай. Я должен быть подле лабарны. Мало ли что этому подлецу Ибиссахе взбредет в голову.

Хемиша подошел к желтому шатру лабарны. Внутри слабо мерцал огонек масляной лампадки. Мешеди, вооруженные копьями неподвижно стояли на страже. Тут же находились воины Хауси. У входа, на земле сидел Цула и с усердием ковырялся в щите.

Хемиша присел рядом.

— Спит? — почти шепотом спросил он, показывая глазами на шатер.

— Нет,— так же тихо ответил Цула.— Ходит, думает, что-то чертит.

— Переживает, наверное,— несмело предположил Хемиша. Цула все кряхтел.— Да с чем ты там возишься? — поинтересовался горец.

— Стрелу из щита вытаскиваю,— ответил Цула.— Хорошо вошла, даже я не могу выдернуть.

— В тебя стреляли?

— Нет. Какой-то шакал в повелителя метил. Одним Богам известно, как только я успел щит поднять. Прямо в голову летела.

Наконец усилия его были вознаграждены. Он выдернул из щита застрявший наконечник и хотел отшвырнуть стрелу в сторону. Но Хемиша предупредил его движение.

— Дай-ка мне. Она пойдет на мой лук.

— Возьми. Но у нее оперение в крови. Видать, стрелок в руку ранен, хотя, тетиву натянул хорошо.

— Оперенье в крови? — Хемиша чуть не подскочил на месте.

— Да. Его заменить надо. Перо слиплось. Стрела будет лететь не точно.

— Три неудачных выстрела — плохая примета для стрелка,— усмехнулся Горец.

— Ты о чем? — Не понял Цула.

— Я говорю: стрелки у митаннийцев не опытные.

— Да вроде бы ничего,— не согласился Цула. Он лег на плащ, положил голову на щит и, тут же захрапел.

Хемиша навалился спиной на стойку шатра и, тоже, задремал.

На утро хухупалы громким боем подняли лагерь. Армия вновь двинулась вверх, но уже по другой дороге. Вновь ожидал мучительный подъем. Опять ледяной ветер обжигал лицо, а спина жарилось на солнце, словно на углях. Наконец, передний отряд вышел к перевалу. Но дорога оказалась завалена камнями, что мешало продвижению обоза. Чтобы разведать путь, Суппилулиума выслал вперед воинов суты. Вскоре они вернулись и сообщили, что перевал преодолеть невозможно. Впереди разрушен мост через пропасть. Лабарна сам решил осмотреть злополучную преграду. Он сел на коня и, в окружении всадников, отправился вперед. Дорога заканчивалась на краю глубокого обрыва. Внизу несся и кружился стремительный поток. Мост снесен до основания. На другой стороне обрыва выстроились вражеские воины, прикрываясь высокими прямоугольными щитами. О переправе не могло быть и речи. Суппилулиума вновь был вынужден отвести войска назад.

Лабарна призвал всех военачальников к себе в шатер. Когда они собрались, то увидели, что повелитель мрачен, но не подавлен.

— Пусть придет Фазарука. Отдайте ему меч,— нарочно громко приказал он Хемише. Затем его взгляд отыскал затаившегося Иссихассу.— Что ты можешь сказать по поводу наших неудач? Ведь по твоим данным нам открыты все пути.

Все почувствовали угрозу, нависшую над головой жезлоносца. Но он сам был спокоен, и ничем не выдал волнение.

— Солнце мое, грозный лев,— начал он сладкозвучно.— Митаннийцы оказались проворнее. Однако, еще не все потеряно. Есть третья дорога. Она находится выше в горах. Возможно, там еще лежит снег.

— Ты думаешь, там нас не ждут? — В голосе Суппилулиумы прозвучало откровенное недоверие.

— Обязательно ждут. Возможно, уже устроили засаду,— не смутившись, ответил Иссихасса.— Но я предлагаю не тащиться со всем войском сразу, а сделать хитрее. Я возглавлю сотню воинов суты и ночью проберусь к перевалу. Меня не заметит ни одна душа. Если на пути окажутся митаннийцы, я их скормлю на завтрак шакалам! — храбро закончил жезлоносец.

Суппилулиума выслушал Иссихассу с холодным выражением лица. Затем произнес:

— План хороший. Попробуй. Бери не сотню, а три сотни. Но не из своих, а из отряда Хемиша.

— О мудрый властитель,— глазки у Иссихассы растеряно забегали.— Неужели, мои мешеди не достаточно храбрые. Ведь они шли в первых рядах и, как тигры бросались на приступ.

— Не в том дело,— настаивал повелитель.— Вы пойдете ночью. А чтобы не обнаружить себя и быстро пробраться к перевалу в темноте, надо знать горы. Как тебе известно, у Хемише в отряде все горцы. Они умеют ходить тихо, как барсы, и ни один камешек не выскользнет из под ног; они чувствуют, где обрыв, а где трещина под снегом. Ведь ты говоришь, что на перевале еще лежит снег. Хауси могут незаметно подползти, словно змеи, и ужалить врага, а могут превратиться в скалу; ты пройдешь мимо и не заметишь.

— Все будет сделано,— с легким поклоном ответил Иссихасса, но при этом покраснел от злости. На его счастье, никто этого не заметил.

— Иди готовься,— приказал ему лабарна.

Иссихасса столкнулся у входа в шатер с Фазарукой. Тот шел веселый. На поясе висел меч.

— Приветствую тебя, благородный Иссихасса,— с напыщенной вежливостью поздоровался Фазарука.

— Хранят тебя Боги,— нехотя ответил Иссихасса.

Фазарука протянул ему три стрелы.

— Прошу передать это вашему стрелку — неудачнику.

— Какому стрелку? — Иссихасса изобразил на своем лице удивление.— У меня много стрелков.

— Передай их самому неудачному,— объяснил Фазарука.— Здесь на каждой стреле написано «Осел». Когда, в следующий раз, он будет браться за лук, то пусть прочтет свое имя и подумает.

— Ничего не понимаю,— помотал головой Иссихасса, но в глазах его разгоралась злоба и страх, как у затравленного волка.

Еще некоторое время военачальники обсуждали с лабарной план последующих действий, и вскоре все разошлись. Суппилулиума, оставшись один, позвал Хемишу.— Пойдешь в горы с Иссихассой. Будешь его тенью,— приказал он.— Иди вперед, но готовь путь к отступлению. Ты мне нужен живым. Если заподозришь, что Иссихасса предатель, перережь ему ноги, руки, но не горло. Дотащи его ко мне теплым.

— Все сделаю, как ты сказал.

Хемиша поклонился и вышел.

— Улия! — позвал он. Через несколько мгновений перед ним появился юноша.— Подготовь мне коня.

— Отец, возьми меня с собой,— попросил юноша.

— Нет. Ты останешься в лагере. Я еще не знаю, вернемся ли мы.

— Ты считаешь меня маленьким? — обиделся Улия.

— Я хочу дать тебе ответственное задание. Ты должен постоянно находиться подле лабарны. Внимательно следить за всеми, кто к нему приблизится.

— Но у него же столько телохранителей…

— Не перебивай! — строго прикрикнул Хемиша.— Я давал клятву сохранить жизнь правителю. Со мной может всякое случиться. Ты должен до конца выполнить клятву отца. Если лабарне будет грозить смерть, ты должен первым ее встретить спокойно и с достоинством.

— Выполню! — насупился юноша.— Но если суждено погибнуть, я бы хотел погибнуть рядом с тобой.

— Почему ты у меня такой непослушный! — вскипел Хемиша.— Мне все подчиняются беспрекословно, все, кроме тебя. Какой пример подаешь Барбише. Будешь еще мне перечить — отправлю домой.

— Не делай этого. Я выполню все, что ты прикажешь, но не вынесу позора,— испугался юноша.

— Вот так лучше,— успокоился Хемиша.— Постой! – Он схватил за руку Улию.— что за женское кольцо у тебя на мизинце?

Юноша смутился. Если б не сумерки, то отец заметил бы, как он густо покраснел.

— Да… это… кольцо одной девушки… из свиты таваннанны.

— Говори громче, не мямли. Еще в бой хотел идти. То-то я заметил, что тебе нравилось нести охрану возле покоев звездоподобной. Она хоть красива?

— Она прекрасна, как луна и стройна, как газель… — начал, было, юноша описывать свою возлюбленную.

— И скромна, как овечка после стрижки,— засмеялся Хемиша.— Кто, хоть, ее отец?

— Один из поваров таваннанны,— ответил Улия.

— Так он, даже не воин? — Хемиша сплюнул.— Рано тебе еще о девках думать. Ты у меня старший, и после меня должен возглавить племена Хауси. В свое время старейшины подберут тебе невесту. И отец у нее будет достойный. Что, мало красивых девушек в наших горах?

— Но я ее люблю, и она меня любит,— воскликнул юноша.

— А это пройдет,— махнул рукой Хемиша.— Вот митанниец огреет тебя по голове чем-нибудь тяжелым, мозги выправятся, так и вся любовь вылетит. Ты, прежде всего, воин. Не забывай об этом, даже когда спишь. Сними кольцо. Спрячь. Иди к шатру лабарны и не смыкай глаза. Будешь за жизнь лабарны отвечать перед Богами, перед всей Хатти и передо мной.

— Я понял тебя, отец. Все сделаю,— ответил Улия, пряча кольцо.

Яркий лик луны повис печально над острыми вершинами. Воздух, казалось, звенел от тишины. Каждый шорох слышался отчетливо. Всадники цепочкой поднимались по виляющей тропе. Подъем становился все круче. Лошади начали уставать. Воины спешились. Под ногами заскрипел снег. Вскоре вся цепочка поднялась на широкий горный уступ. Здесь оставили лошадей под присмотром трех человек. Дальше пробирались пешком, стараясь идти след в след. Через каждые пять сотен шагов Хемиша оставлял несколько воинов. Они готовили засаду на случай отступления.

Разведчики, шедшие впереди увидели впереди костры. Вот и враг. Все теперь зависело от опыта горцев. Хемиша разделил воинов на три отряда. Один отряд крался по скалам справа, другой слева, третий полз прямо. Иссихасса пыхтел от усердия, стелясь по земле. За ним следом полз Хемиша с обнаженным мечом. Вскоре горцы доползли до завала. Хемише показалось странно, что стена оказалась не высокая, да и камни навалены кое-как. Взять такую преграду штурмом не составляло труда. Часовой с копьем беспечно сидел на самом гребне стены. Голова его свесилась на грудь. При этом он громко похрапывал. За завалом горели яркие костры, слышались пьяные песни. Как-то все неосторожно Может, митаннийцы не ждали здесь хеттов?

Где-то справа тявкнул шакал, с противоположной стороны ему ответил другой. Хемиша издал такой же звук. Часовой вздрогнул, поднялся, недовольно выругался, но ничего подозрительного не разглядел. Он плотнее закутался в плащ и продолжил храпеть. Топор снес ему голову. Горцы бесшумно, словно ящерицы, поползли через стену.

За завалом царило веселье. Митаннийцы грелись вокруг костров, поставив копья пирамидой. Некоторые спали, увернувшись в плащи. Остальные пили вино, громко разговаривали и смеялись.

Хемиша прикинул: всего около сотни. Ему опять показалось странным, что Тушратта поставил оборонять проход слишком маленький отряд.

Прогремел клич «Улу-ра-ра», и горцы ринулись в бой. Хемиша следил только за Иссихассой. Но тот, как истинный герой вынул меч и размахивал им над головой, хотя в драку не лез.

Вдруг перед Хемишей мелькнула длинная тень. Тонким чутьем бойца он уловил угрозу и повернулся. Ибисаха — это снова он — в десяти шагах от него замахивался копьем. Хемиша отбил щитом копье и кинулся на Ибиссаху. Но тот проворно вскочил на заранее приготовленного коня и поскакал прочь. «Уйдет!» — мелькнуло в голове у Хемише. Он бросил меч и щит, молниеносно достал из-за спины лук, вложил стрелу. Тетива сердито пропела. Какова же была его радость, когда он увидел, что попал в ягодицу. Ибисаха взвыл от боли, но все же скрылся. «Вот так надо стрелять!» — довольно промурлыкал Хемиша себе под нос и вновь взялся за меч.

Бой длился коротко. Митанийцев порубили всех до одного. Они даже толком не успели схватиться за оружие. Хемиша решил не останавливаться, а двигаться вперед. Восток начинал светлеть. В лагерь направил гонца, сообщить, что путь свободен.

Гонец застал войско на подъеме в горы. Суппилулиума, почему-то был уверен в успехе и двинул армию задолго до восхода солнца. Первые отряды уже поднялись к уступу, где горцы оставили лошадей, когда прибыл второй гонец и сообщил, что перевал свободен, и Хемиша приказал перегнать к нему лошадей. Табун умчался, а по их следам на перевал вступила сута.

На следующее утро прискакал третий гонец. По его словам, отряд горцев уже вышел в долину, не встретив нигде сопротивления. Перед ними быстрая река, через которую перекинут надежный бревенчатый мост. Суппилулиума забеспокоился: уж слишком все хорошо складывается на этот раз. Не готовят ли им ловушку? Но еще раз, хорошенько расспросив гонца, выяснил, что горцы порубили десяток митаннийцев, пытавшихся поджечь мост. Лабарна немного успокоился и приказал продолжать движение.

К нему подошел Фазарука.

— Чего тебе? — не глядя в его сторону, спросил правитель.— Ты клеветал на Иссихассу, а он, смотри, каким молодцом оказался.

— Повелитель, остановись! Нам готовят хорошую встречу,— предупредил его Фазарука.

— Я чувствую это. И готов к встрече,— ответил повелитель глухо.— Но назад пути нет. Мы два раза отступали. Хватит! Теперь только вперед.

К концу третьего дня усталая армия вытекла в зеленую долину. Преодолев реку, войско вступило на земли Митанни. Горцы несли дозор по обеим сторонам долины. Суппилулиуму встречали Хемиша и Иссихасса. Жезлоносец бодрым шагом подошел к колеснице повелителя. Вид у него утомленный, но лицо сияло счастьем.

— О властелин! — произнес он возвышенно.— Ты вступил своей грозной пятой на сторону врага и, теперь раздавишь его, как ядовитую змею.

— Благодарю тебя, великий воин,— без особой торжественности ответил лабарна, а сам вопросительно покосился на Хемишу, кивком указывая на жезлоносца. Хемиша неопределенно пожал плечами. Опять тревога закралась в душу Суппилулиуме.

Повелитель решил лагерь не разбивать, но и вглубь территории врага не продвигаться, пока не выяснит, где находится Тушратта со своей армией. Половине войска разрешили отдыхать, другая готовилась к битве. В полночь они менялись. Всадники Хемиши разлетелись во все стороны, производя разведку. Некоторое время спустя, разведчики сообщили, что в округе десяти данн все селения покинуты и зарыты колодцы. Действительно, хорошо подготовили встречу,— подумал Суппилулиума. Теперь войску негде было взять продовольствия и корма для скота. Приходилось рассчитывать только на свои запасы.

Прилетел гонец от самого Хемиши. Он сказал, что на дороге, ведущей из Вушшукканни, находится мощная крепость. От нее, по направлению к хеттам движется огромная армия.

Сердце Суппилулиумы часто забилось. Вот и хорошо! Завтра все решиться. Молодец Хемиша: не дал застигнуть врасплох.

С первыми лучами лабарна двинул войско навстречу армии Митанни. Но повелитель уклонился от прямого направления, и повел свою армию немного в сторону, надеясь, напасть на противника с фланга. Маневр не удался. Лазутчики Тушратты заметили хеттов, и митаннийцы сами решили их обойти. Так целый день две огромные армии маневрировали, обходя друг друга, но, не решаясь вступить в схватку. В конце дня, неожиданно для обеих сторон армии вынырнули из-за холмов лицом к лицу. Теперь их разделяла обширная долина, примерно одной даны в длину. Суппилулиума прикинул, что место очень удобное для боя колесниц, но сразу в сражение решил не лезть.

Сута митаннийцев спустилась в долину, занимая укрытия в кустах и за буграми, чтобы ночью делать вылазки во вражеский стан. Хеттская сута попыталась их выбить. Завязались мелкие стычки. Они вспыхивали то в одном месте, то в другом. После короткого боя враги расходились, унося тела убитых и раненых. Схватки прекратились с заходом солнца.

С сумерками наступила полная тишина. Костров не разжигали и старались не шуметь. Любой шорох или огонек давал ориентир для вражеских лучников. После полуночи покой был нарушен. Небольшие отряды лазутчиков то тут, то там нападали на хеттский лагерь. Короткий бой, крики, звон мечей, свист стрел – и все затихало. Но не на долго. Через короткий промежуток времени где-нибудь опять возникала схватка.

Митаннийцы так же не могли отдохнуть. В их стане слышалась возня. Чуткое ухо повелителя улавливало боевой клич Хауси: «Улу-ра-ра!». Хемиша дерзко орудовал вокруг лагеря Тушратты.

Перед рассветом Суппилулиума собрал всех военачальников и сказал: — С восходом даем сражение. Пусть воины готовятся умереть с честью. Бой будет жестоким. Не секрет, что противник превосходит нас силами. Но у нас есть преимущество: мы находимся на южной стороне поля. В полдень солнце окажется за нашими спинами. Бой начнет сута, потом колесницы. Пусть погибнут все наши колесничие, но и у митаннийцев не должно остаться ни одного. В полдень, когда солнце поднимется в зенит, выступает пехота. Лучники в это время пусть откроют усиленную стрельбу. Противник против солнца не будет видеть наших стрел. Идите! Я должен помолиться.

Восходящее солнце окрасило долину в огненно-оранжевые краски. Ветер порывами проносился между холмами, поднимая над землей пыль и клочья сухой травы. Громкий бой хухупалов спугнул тишину. Поднялся шум, беготня, прозвучали отрывистые команды. Через несколько мгновений хеттское войско уже стояло в боевой готовности. В центре, незыблемо застыли шеренги войска Вурусему. Справа и слева от них отряды из различных городов и племен. На флангах войска Таккеха и Зерна.

Суппилулиума взошел на колесницу и направил свой взор в сторону вражеского стана. На противоположной стороне долины все холмы ощетинились копьями.

— Я этого часа ждал десять лет,— твердо сказал повелитель.— Теперь мы сведем счеты с Тушраттой.

Затем он подозвал Цулу.

— Я здесь, властелин,— Цула на ходу поправлял доспехи.

— Хемиша не возвращался?

— Нет. Он всю ночь не давал покоя митаннийцам, а теперь исчез со всем своим отрядом.

Улия, вертевшийся рядом на своем коне, при этих словах встрепенулся и, с беспокойством стал вглядываться в даль.

— Значит, он заметил что-то недоброе,— решил повелитель.— Посмотри-ка, Цула, как они выстроились: впереди, в центре ассирийцы. Вон они в длинных накидках, словно женщины. Тушратта не очень-то доверяет наемникам от Ашшурбалита и, поэтому, пустит их в бой первыми. За ними следом пойдут митаннийские копьеносцы. Если ассирийцы дрогнут и попятятся, то копьеносцы не дадут им отступить — понасаживают их на копья, словно уток на вертела. А кто там на флангах? Ты различаешь их знамена?

— Да, повелитель.— Цула напряг зрение.— Справа знамена Хальпы и Алалаха, а слева Керкемиш и хурритские племена. В промежутках, я вижу, готовят колесницы.

— Не замечаешь ли ты воинов Та-Кемет? – забеспокоился лабарна.

— Нет, мой повелитель.

— Ты не ошибся? Вглядись получше.— В голосе Суппилулиумы послышалась тревога.

— Их нигде нет,— уверенно ответил Цула.— Египтян легко узнать по высоким щитам. И колесницы у них легче, на двух воинов.

Ужасная догадка мелькнула молнией а голове повелителя.

— Неужели нас обходят с тыла? — вслух произнес он.

— Хемиша не пустит,— успокоил его Цула, хотя и сам не был уверен в правоте своих слов.

Суппилулиума отдал приказ выстроить обоз на возвышении таким образом, чтобы за ним можно было укрыться в случае отхода. Заодно тыл, хоть как-то прикрыт. Лабарна кратко помолился богам, затем сосредоточился на поле, где должно произойти сражение. С такой великой силой, как Митанни, он еще не сталкивался. Хорошо обученные ратники славились на весь мир. С их помощью митаннийские правители покорили множество народов. Даже Ассирия пала под натиском грозной армии Сауссадаттара. И вечный Вавилон боялся их острых копей и тяжелых колесниц. Теперь ему, лабарне Суппилулиуме, предстоит помериться силами с несокрушимой Митанни. Но лабарна верил в своих воинов и не боялся разгрома. В свое время воины великой Хатти, во главе с победоносным лабарной Мурсили дошли до Вавилона, и им не было равных. К тому же Суппилулиума изучил тактику ведения боя митаннийской армии. Во всех сражениях, на протяжении многих лет действовали одинаково. Сперва в бой посылали легкую пехоту. Она должна была уничтожить как можно больше лучников противника и, по возможности смешать передние ряды. За ними клином вступали колесницы. В центре шли тяжелые четырехколесные повозки с тремя, а то и с четырьмя хорошо вооруженными воинами, по краям более легкие, двухколесные. Легкие колесницы, маневрируя перед рядами противника, осыпали их стрелами и дротиками. После на шеренги налетали тяжелые повозки, проламывая себе путь. А пешие копьеносцы довершали разгром.

Тем временем все было готово к сражению. Суппилулиума гордо и величественно стоял на своей колеснице. Его окружали мешеди в боевых доспехах. Золотой шлем с пучком конских волос на макушке сиял над рядами копьеносцев, словно кусочек солнца. Жилет из толстой кожи с железными и бронзовыми пластинами защищал грудь. Желтый плащ развивался на ветру за спиной. Правой рукой, увитой медными воинскими браслетами, он держал обнаженный железный меч — подарок Хемиши,— в левой сжимал жезл лабарны. Суппилулиума заметил среди вражеских рядов раззолоченную повозку Тушратты. Правитель Митанни настолько был уверен в своей победе, что даже не соизволил надеть боевые доспехи. Он нарядился в тонкие ассирийские одежды. Его окружали такие же разряженные вельможи и музыканты. Можно подумать, что Тушратта собрался не на войну, а на веселую прогулку.

Между тем, сута с обеих сторон вступила в бой. Завизжали стрелы, зашуршали камни, срываясь с пращей, дротики с глухим стуком ударялись в щиты. После в ход шли мечи и кинжалы.

Вдруг Суппилулиума забеспокоился и опять подозвал Цулу.

— Кто повел в бой суту? – спросил он.

— Тысячник Тива,— ответил великан.

— А где Иссихасса? Почему он не возглавил атаку?

— Его нигде нет, повелитель. Он сбежал из лагеря.

— Предал, собака! — Суппилулиума помрачнел.

— Повелитель, разреши мне повести в бой колесницы,— попросил Цула.

— Мне не хочется тебя отпускать,— с горечью признался Суппилулиума. – там все погибнут.

— Но колесничие должны чувствовать, что их ведет в бой сильный полководец. Помнишь, в былое время ты всегда возглавлял атаки.

— Хорошо,— согласился лабарна. Он снял с себя золотой амулет в виде головы быка.— Однажды я надевал его на тебя. Тогда решалась судьба Хатти. Он оберег тебя. Пусть и сейчас Боги помогут тебе.

Бой был в самом разгаре. Поле покрылось телами убитых и раненых. Но сута митаннийцев оказалась более многочисленной и начинала теснить хеттов. Хеттскую легкую пехоту уже прижимали к шеренгам копьеносцев. Сюда долетали стрелы и камни. Суппилулиума поднял жезл. Копьеносцы опустили копья и сомкнули щиты. Надо было как-то отогнать суту противника, иначе она не даст выехать колесницам,— перестреляет всех колесничих.

В стане митаннийцев грянул боевой клич. Враги уже почуяли запах победы.

Делать было нечего. Суппилулиума приготовился двинуть вперед копьеносцев, хотя знал, что это ослабит фронт.

Вдруг, неожиданно для обеих сторон, откуда-то с фланга стремительно выскочила конница Хауси. Словно ураган, всадники промчались по полю, громя митаннийскую суту. И Тушраттта ничем не мог помочь: сута увлеклась атакой и далеко отошла от рядов своих копьеносцев. Над рядами хеттов грянул боевой клич, и громче всех кричал Суппилулиума.

Улия ликовал, завидев отца, мчавшегося по полю во главе горцев. Его копье молнией мелькало в воздухе, поражая врагов. Плащ лихо развивался сзади, а куртка из леопардовой шкуры переливалась на солнце. Но Улию чуть не задушила зависть, когда он заметил среди неистово несущихся горцев своего младшего брата с копьем и горящими глазами. Барбиша в бою, а он топчется возле колесницы повелителя.

Жалкие остатки митанийской легкой пехоты поспешили убраться. А всадники Хауси промчались мимо войска тушратты, нагло осыпая их стрелами, и вновь скрылись за холмами.

Тушратта был расстроен. Не получилось, как он задумал, как всегда происходило сражение. Наглые хетты посмели играть не по его правилам. Оставили его без легкой пехоты. Ну, посмотрим, как они устоят против знаменитых митаннийских колесниц.

Около пятидесяти высоких широких повозок выстроилось ровным клином. Две оси с четырьмя сплошными деревянными колесами выдерживали трех копьеносцев в тяжелом вооружении. Прочные борта защищали от копий и стрел. Упряжь из четырех коней легко разгоняла колесницу. Дышло выдавалось далеко вперед и заканчивалось медной головой быка с острыми рогами.

Колесничие приготовились к бою. Они прикрылись круглыми прочными щитами, выставив вперед тяжелые копья с длинными бронзовыми наконечниками.

С обеих сторон к ним примкнули более ста легких двухколесных колесниц, с упряжью из двух лошадей. В них снаряжались по три колесничих, вооруженные дротиками, луками и легкими копьями.

Издавая ужасающий грохот, с гиканьем и звоном оружия, колесницы двинулись вперед. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее волна боевых повозок неудержимо летела навстречу врагу. Многие армии обращались в бегство только при одном виде этой устрашающей надвигающейся массы. Казалось, их ничем не остановить. Любое оружие, любой боевой строй бессилен против этих грозных тяжелых повозок. Следом двинулась ассирийская пехота, за ней и вся армия Тушратты.

Суппилулиума махнул жезлом, и хеттские колесницы вылетели навстречу митаннийцам. Хетты смогли снарядить только восемьдесят повозок, но в военном искусстве колесничие ничем не уступали противнику.

Две грохочущие лавины встретились. Раздался треск ломающегося дерева, громкое ржание обезумевших лошадей, крики дерущихся и стоны умирающих. Повозки со всего ходу налетали друг на друга, опрокидывались и разлетались в щепки. Пока тяжелые митаннийские колесницы уверенно продолжали двигаться вперед, лавины легких колесниц смешались позади и начали кружиться на месте, подобно гигантскому водовороту. Ассирийская пехота не могла двигаться вперед. Напрасно их подгоняли. Пыль окутала место битвы. Мелькали копья и мечи. Место схватки покрылось остатками изломанных повозок, изуродованными трупами воинов и лошадей.

Тем временем тяжелые митаннийские повозки оказались отрезанными от основного войска, но возницы смело погоняли коней. Они неслись прямо на строй копьеносцев Вурусему. Оставалось совсем немного, и они вломятся в ряды, сминая все на своем пути.

Суппилулиума дал знак. Забили хухупалы. Копьеносцы Вурусему молниеносно расступились в стороны, образуя широкий коридор. Что последнее увидели перед собой колесничие, это нагромождение из бревен, валунов и глубокие рытвины. Остановиться не было возможности. Лошади спотыкались, ломая ноги, повозки переворачивались, калеча возницу. Задние колесницы, по инерции налетали на передних. Оставшихся в живых тут же добивали. Когда ассирийский строй подоспел, хетты уже сомкнули ряды и готовились их встретить.

К Суппилулиума пробрался Цула. Покрытый пылью и запекшейся кровью, великан, тем не менее, стоял крепко на ногах, да еще нес на плечах изрубленного, но еще живого возничего. Шлема на голове не было, волосы взъерошены, медный панцирь помят.

— Повелитель,— тяжело дыша, прохрипел он,— я сделал все, как ты сказал. У митаннийцев больше нет колесниц,— и с горечью добавил: И у нас тоже.

А на поле войско Вурусему скрестило копья с ассирийцами; войско Таккеха сошлось с войском Хальпы и Алалаха; войско Зерна врубилось в ряды Керкемиша и хурритов. Острые копья пронзали тела. Отточенные мечи раскалывали черепа, словно орехи. Тяжелые топоры, с одного маха, перерубали шеи и охватывали руки. Противники рубились со звериной жестокостью. Кровь хлестала фонтанами. Когда разлетались щиты и ломались копья, воины впивались цепкими пальцами друг другу в горло; в ход шли кулаки и колени. Ни одна сторона не уступала другой.

Солнце поднялось в зенит и оказалось за спинами хеттов. Сута открыла беспощадную стрельбу по задним рядам митанийцев. Те не видели летящих стрел. Образовался зазор между ассирийскими рядами и копьеносцами Тушратты. Войско Вурусему надавило, и ассирийский строй начал прогибаться.

Тушратта пришел в бешенство. Мало того, что он лишился легкой пехоты, бездарно потерял колесницы, так еще хетты начали теснить его армию. Он бросил в бой своих копьеносцев. На левом фланге дела шли еще хуже. Хурритские племена редко участвовали в крупных сражениях и понятия не имели, что такое строй и дисциплина. Каждый вождь ведет в бой своих ратников. В бою они предпочитают сражаться короткими копьями или мечами. Зная это, Суппилулиума вооружил войско Зерна длинными копьями и большими прямоугольными щитами. Хурриты просто не могли подступиться к хеттам. А если кому-то удавалось прорваться сквозь частокол копий, за щитами, на этот случай, прятались воины с длинными топорами. Смельчаку тут же сносили голову. А когда копьеносцы Зерна навалились, хуриты попятились. Фланг удерживали только воины из Керкемиша, но и их надолго бы не хватило.

Тушратта пришел в ужас. Он то думал, что войско хеттов вконец измотано многодневными переходами через горы, что оно не обучено и не организовано. А тут! Как бы самому не потерпеть поражение. Он отослал на левый фланг последние резервы, иначе хурритские племена просто покинули бы поле битвы.

Отряды из Хальпы и Алалаха завязли в рубке с воинами Таккеха. Ряды падали за рядами. Хетты ни шагу не уступали более многочисленному противнику.

Суппилулиума внимательно следил за полем битвы. Мимо свистели стрелы. Но он не обращал на них внимание. Повелитель беспокойно бросал взгляд на солнце, которое уже клонилось к горизонту. Только бы достоять до темноты! В схватку кинут последний резерв. Уже лучники израсходовали почти все стрелы и шли в бой, обнажив мечи и кинжалы. Если где-то митаннийцы продавливали оборону, он кидался со своими мешедями в то место и вступал в бой, отгоняя противника назад.

Вдруг к Суппилулиуме подскакал всадник. Это был вестовой от Хемиши. Он прокричал, что горцы сдерживают с левого фланга отряд из Та-Кемет. У Египтян около тридцати колесниц и три тысячи пехоты. Силы не равные. Не смотря на отчаянное сопротивление горцев, египтяне скоро прорвутся к месту сражения. Гонец произнес последние слова и свалился на землю мертвым. В спине торчала длинная египетская стрела.

Повелителя как будто окатили ледяной водой. Надо срочно спасать армию. Хухупалы, надрываясь, били сигнал к отступлению. Сражение достигло наивысшего накала. Хеттские ряды не сразу потянулись назад. Сута прикрывала отход. Митаннийцы кинулись вдогонку, но это расстроило их ряды. По команде хетты резко останавливались и смыкали щиты. Преследовавшие их митанийцы натыкались на стену и откатывались, в это время из-под щитов выскакивала хеттские легкие воины и резали кинжалами неповоротливых копьеносцев. Все войско Хатти отошло на возвышенность и укрылось за повозками.

В этот момент на поле боя появились легкие колесницы с двумя колесничими на каждой. Следом бежали обнаженные по пояс воины с высокими щитами, короткими копьями с тяжелыми наконечниками и серповидными мечами. В одно мгновение они выстроились в строгий ровный четырехугольник и обрушились на войско Зерна.

— Отряд из Кадеша! — крикнул повелитель Цуле. Надо его остановить.

Цула с сотней крепких воинов кинулся на помощь. Бой шел неравный и кровавый. Хеттов смяли. Египтяне с упрямой настойчивостью продвигались вперед. В каждом движении чувствовалась выучка и опыт. На место сраженного товарища тут же становился другой. Колесницы вереницей проносились мимо, обстреливая неприятеля.

Цула подоспел вовремя. Он заметил уже издали высокий медный шлем командующего. Во главе с мешедями великан проломился сквозь ряды и вонзил копье прямо в голову военачальнику, затем выхватил два тяжеленных топора и принялся орудовать с обоих рук Египтяне спешно отступили, а хетты успели перестроиться.

Суппилулиума с облегчением вздохнул, заметив, как быстрые южные сумерки спускаются на землю.

Митаннийцы еще пару раз попытались штурмовать возвышенность, даже перевернули несколько повозок, но их отбросили назад. Тушратта приказал отходить — решил поберечь войско до завтра.

Суппилулиума собрал всех уцелевших военачальников.

— Мы сделали то, что хотели,— сказал он им,— теперь надо прорываться обратно к горам.

— Бежать? — Удивился Цула.— Ты разве не хочешь завтра дать еще один бой?

— Боюсь, мы не выдержим еще одного сражения.— Сокрушенно покачал головой Суппилулиума.— Силы слишком неравные. На наше счастье, Хемиша задержал отряд из Кадеша. Если б Египтяне подошли на час раньше, нас бы смяли окончательно. Тушратта, наверняка послал за подкреплением. А если митанийцы притащат из ближайшей крепости метательные орудия, то нас, просто забьют камнями.

— Мы обложены со всех сторон,— сказал Фазарука.— Кругом горят костры.

— Я предлагаю построить воинов клином и пробиваться с боем.— предложил Цула.

— Так мы потеряем очень много людей,— отклонил план лабарна.— Не забывай про египетские колесницы. До переправы нас не пустят.

— У меня появилась мысль,— сказал Фазарука.— Мне нужна будет сотня добровольцев. Я их построю колонной, а по бокам погоню повозки из нашего обоза. Мы сделаем вид, что пробиваемся к горам. В темноте разве разглядишь, сколько у меня народу. Так я отвлеку все силы на себя. Основная наша армия, тем временем, вырвется из кольца с другой стороны. Останется только обойти холмы и пройдет другой дорогой к перевалу.

— Хороший план,— согласился лабарна.— Так мы и сделаем. Готовьтесь.

— Но нам придется оставить весь обоз.— Предположил Цула.— Скот, серебро, оружие.

— Лучше расстаться с добром, нежели с головой,— ответил на это повелитель.— И пусть воины оставят все тяжелое вооружение. Предстоит тяжелый переход.

Пока шла подготовка к прорыву, повелитель подозвал к себе Улию.

— Я слушаю тебя, Солнце мое,— сказал юноша.

— Где может сейчас быть твой отец? — спросил повелитель.

— Где-нибудь поблизости,— ответил Улия.— он притаился. Если митаннийцы будут вести сюда метательные орудия, он обязательно нападет на них.

— Ты сможешь его найти и передать, что мы попытаемся пробиться к перевалу?

— Конечно, найду,— уверенно ответил юноша.

— Как только вырвемся из кольца, так сразу скачи к отцу,— приказал Суппилулиума.

Добровольцев в отряд Фазаруки. отобрали и вооружили. Помимо одного щита, им еще другой прикрепили на спину. Всем подобрали крепкие доспехи и прочное оружие. Остальным же воинам, тем, которым предстояло прорываться, приказали снять с себя все, что звенит, блестит и мешает быстро идти. Оставили даже ножны от мечей, поножи, тяжелые доспехи и большие щиты.

Фазарука подошел к лабарне.

— Все готово, мой повелитель.

Суппилулиума положил руки ему на плечи.

— Прости,— произнес он,— я был с тобой не справедлив. Я подозревал тебя в измене и жестоко ошибся. Отныне будь моим братом.

— Как я могу, повелитель? Ты лабарна, а я, всего лишь, твой жезлоносец.

— Сейчас мы оба — воины. Нас в любой момент могут убить. Титулы не имеют значения перед ликом смерти. Всех одинаково разит меч: и лабарну, и простого воина. Так давай побратаемся по-воински. Этим, быть может, я заглажу свою вину перед тобой.

Правитель достал нож и надрезал себе руку у запястья. Фазарука сделал то же самое. Они соединили руки и произнесли священные слова: «У нас одни Боги, и кровь одна!»

Фазарука ушел в темноту. Послышались его негромкие команды, затем бряцанье оружия, мычание погоняемых волов и скрип тяжелых колес. Повелитель построил остатки войска в походную колонну и приказал тихо, но быстро двигаться. Сам он возглавил первую сотню.

Впереди показались огни. Суппилулиума остановил войско и выслал вперед лазутчиков. Скоро они вернулись и сообщили, что перед ними лагерь воинов из Хальпы. Судя по кострам, в лагере не более тысячи человек.

— Через них и пройдем,— решил повелитель.

Высокая трава скрывала крадущихся хеттов. Они почти вплотную приблизились к лагерю врага. Пара часовых стояло на подступах. Остальные отдыхали после тяжелой битвы. Где-то далеко, в противоположной стороне послышался отдаленный шум боя,— это Фазарука наткнулся на неприятеля.

— Пора! — скомандовал Суппилулиума.

Часовые бесшумно свалились в траву, сраженные меткими стрелками. Хетты вломились в лагерь, перерезали всех, кто там был, и двинулись дальше. Никто даже не успел поднять тревогу.

Путь свободен. Лабарна легко вздохнул. Армия быстрым маршем продвигалась к перевалу.

Фазаруку услышали прежде, чем увидели. Митаннийцы забили тревогу. Тушратта поддался на обман. Он подумал, что Суппилулиама решил прорваться к горам под покровом ночи. Вся армия была поднята на ноги и брошена в бой. А Хеттские воины укрылись за повозками и гнали волов вперед. Митанийцы наперли с двух сторон, но в темноте невозможно было ничего разобрать. Вдруг воины Тушратты сообразили, что перед ними обоз. Дисциплинированные воины, при виде чужого добра, забыли о своих командирах и кинулись грабить повозки. Никакая вражеская армия их уже не интересовала.

Фазарука рассыпал на землю серебряные бруски и заорал на хурритском:

— Скорее сюда! Серебро!

Все кинулись на его зов. Началась драка. Кто успел набрать целые руки серебра, того убивали на месте и отнимали все. Кто не успел пробраться к повозкам, прокладывал себе дорогу с помощью оружия. А хетты помогали гибнуть самым жадным.

При виде свалки, гнев исказил лицо Тушратты. Он приказал ассирийцам отогнать обезумевших воинов от обоза.

Но Фазаруку громко крикнул:

— Бей ассирийских собак! Они хотят отнять серебро!

Митаннийцы кинулись на ассирийцев. Наемникам пришлось спешно отступать. Но вот в толпу вклинились египетские ратники. Они напористо и неустрашимо оттеснили всех, жаждущих богатства. Кто думал воспротивиться — тут же хладнокровно убивали. Фазарука с несколькими оставшимися воинами еще долго отбивался, пока не ослаб от ран. Их схватили и потащили к Тушратте.

Властитель могущественной Митанни грозно выгибал брови, оглядывая каждого пленного. Его взгляд остановился на Фазаруке.

— Эй, собака, ты умеешь говорить на хурритском? — с презрением спросил он.

— На языке шакалов не разговариваю,— ответил Фазарука по-хеттски.

— Как ты смеешь дерзить повелителю вселенной! — прорычал один из военачальников, занося над ним меч.

— Подожди! — остановил его Тушратта,— еще успеешь отрубить эту глупую башку, в которой вместо мозгов птичий помет,— затем снова обратился к пленнику, но уже по-хеттски: ты командуешь тысячей?

— Нет, я простой воин,— соврал Фазарука.

— Врешь! — подскочил на месте Тушратта.— Откуда у простого воина плащ тысячника и такой богатый пояс? Отвечай: где Суппилулиума?

— Погиб в бою. Твои головорезы только что изрубили всю хеттскую армию,— продолжал бессовестно врать Фазарука.

— Властитель! — к Тушратте подбежал один из военачальников.— Там было не больше сотни хеттов, остальные исчезли. Их лагерь пуст.

— Как! Как они могли уйти? — взревел повелитель вселенной, топая ногами и дрожа от бешенства.— Их обложили со всех сторон!

— Властитель! Войско Хальпы уничтожено. Их лагерь разгромлен.

Тушратта чуть не задохнулся от гнева. Не зная, на ком сорвать зло, он кинул свой грозный взор на ухмыляющегося Фазаруку.

— Ты смеешься? Надо мной? Сейчас тебе станет не смешно! Эй! — крикнул он палачу. — Вырви этой скотине его лживый язык. Потом отрежь уши и вырви ноздри. После можешь отделить голову от тела.

— Позволь попросить, о великий из великих.— Из темноты появился высокий худой человек. Фазарука узнал в нем Ибисаху. Его маленькие, глубоко посаженные глазки светились злорадным огнем. Густую нечесаную бороду прорезал довольный оскал.— Разреши мне, недостойному, вмешаться в судьбу этого несчастного выродка.

— А что с ним тянуть?

— Он важная персона — жезлоносец лабарны.

— Вот как! — удивился Тушратта.— Ну что, свинья, теперь моя очередь смеяться.— Тушартта довольно потер руки,— Радуйся! Тебя казнят публично в Вашшукканни.

— Солнцеподобный,— смиренно попросил предатель,— позволь, пока оставить его в живых. У любящего тебя, почтенного Иссихассы с ним личные счеты.

— Ну, если он так важен для Иссихассы — забирай эту падаль,— разрешил щедрый властитель.

Фазаруку и других пленных увели. Тушратта обернулся к своим военачальникам и, тряся перед ними кулаками, заорал:

— Где они могут быть? Куда подевались?

— Великий властитель в ярости. Что так расстроило несокрушимого полководца?

К нему величественно, не спеша, подошел высокий египтянин в белой длинной одежде жреца Атона. Бритая голова со вздернутым подбородком гордо сидела на широких плечах. В узких бесцветных глазах притаилась змеиная мудрость. Узкие губы еле раздвигались, когда он произносил слова спокойным, но громким голосом. Никаких украшений, только медное ожерелье Атона, да перстень с изображением крылатого солнца.

— Мудрейший,— посетовал Тушратта,— Суппилулиума воюет не по правилам. Вечно хитрит, всадники его нападают из засады. Теперь, вместо того, чтобы сражаться, исчез. Где его теперь искать?

— У тебя свои правила, у него — свои,— ответил египтянин.— Он решил сохранить армию и, наверное, сейчас движется к горам. Ты намерен его преследовать до самой Хаттусы?

— Ну что ты, мудрейший,— вздохнул Тушратта.– У меня не осталось колесниц, армия потрепана. Мне надо собраться с силами.

Чтобы идти на Хатти, надо основательно подготовиться.

— Тогда нельзя упускать Суппилулиуму, пока он по эту сторону Бычьих гор.

— Но мои войска перекрыли все дороги.

— Суппилулиума оказался хитрее, чем ты думал. Он повел свою армию в противоположную сторону, затем, обогнул холмы и оставил все твои посты за спиной.

Сейчас движется к перевалу. Я бы поступил так же.

— Его надо догнать! — заволновался Тушратта.— Эйя, пошли вперед своих солдат. Они настигнут его быстрее, чем мои лентяи. Я хочу привести этого наглого Суппилулиуму в Вашшуккани в цепях, следом за моей колесницей.

— Я выполню все, как ты прикажешь. Отряд Кадеша в твоей власти,— поклонился Египтянин. Глаза его сверкнули холодным огнем, и он тихо добавил: Но помни. Эхн-Атон ждет от тебя побед.

Хеттское войско переправлялось по шаткому мостику через широкий горный овраг. Суппилулиума бросал беспокойный взгляд, то на воинов, то на бледнеющее небо с исчезающими звездами, то на дорогу, на которой может появиться погоня. Цула подбежал к повелителю и с тревогой произнес:

— Мост не такой уж прочный. Он весь расшатан. Ты бы перешел на ту сторону.

— Сколько воинов осталось? — спросил повелитель.

— Осталось не больше тысячи.

Не успел Цула окончить фразу, как раздался треск. Одна из опор моста не выдержала и рухнула. Мост накренился. Быстрое течение подхватило падающие бревна и людей. Они закувыркались в холодной пенящейся воде.

— Всем назад! — закричал повелитель. Крепи мост! Скорее!

Вдруг до его слуха долетел неясный шум. Это не плеск водопада, а что-то другое. По дороге клубилась пыль, затем из пыли вынырнули колесницы, следом бежала пехота.

— Строй! — скомандовал Суппилулиума.— Отходи за камни.

По берегам лежало множество валунов. Сели и паводки принесли их с гор. Хетты отступили за гряду камней. Колесницы не могли подъехать к ним близко. Остатки войска выстроились в шеренгу и приготовились к бою.

Колесницы развернулись перед камнями. Лучники попробовали обстрелять хеттов, но безрезультатно. Оставалось ждать подхода пехоты. Тем временем мост пытались восстановить. Рвали плащи, плели из них веревки и подвязывали бревна.

— Эх, еще бы немного, и мы бы успели,— с сожалением произнес Цула.

Подоспевшие египетские ратники сомкнули высокие щиты и плотной стеной надвигались на хеттов. За ними показалась раззолоченная колесница, запряженная двойкой белых стройных коней. На ней стоял Тушратта и лысый Эйя.

— Погибнем здесь, но не сдадимся! — воскликнул повелитель, оглядывая своих преданных храбрых воинов, затем он крикнул на хурритском властителю Митанни: Эй, трусливый пес, которого зовут Тушраттой, выходи со мной биться один на один. Принимай вызов, если ты настоящий мужчина, а не кастрированный евнух.

— Взять живым того крикуна! Я его сам кастрирую,— громко приказал Тушратта, побагровев от злости.

Цула покачал на руке копье, взвешивая его и, с сомнением произнес:

— Нет, не докину. Дай свое.

Он взял у одного из мешедей более легкое, широко размахнулся и, с громким выдохом метнул его. Копье взвилось высоко в воздух и, пролетев приличное расстояние, ударило в спину коня прямо перед Тушраттой. Животное свалилось на землю с переломанным хребтом. Властитель Митанни чуть не упал от страха на дно колесницы. Но Эйя, стоявший рядом, даже не дрогнул. Он, лишь беззвучно рассмеялся и нарочно громко сказал:

— Хороший воин! Сильный! Подари его мне, властитель. Он будет носить мои носилки.

— Побереги лучше свой лысый череп! — рыкнул в ответ Цула и метнул в Эйю топор.

На этот раз телохранители закрыли правителей щитами. Топор ударился в щит, лишь оглушив одного из воинов. Стена из воинов Та-Кемет медленно надвигалась, огибая хеттов со всех сторон. Сердце дрогнет у любого, при виде организованного строя воинов Кадеша.

— Не размыкаться! — подбадривал лабарна своих копьеносцев.

Хетты готовились к своему последнему бою. Некоторые шептали молитвы богам. До боли в суставах сжимали оружие.

Вдруг горы сотряслись от боевого клича «Улу-ра-ра!» На строй Египтян с фланга обрушился конный отряд Хемиши, изрядно потрепанный, но не потерявший боевого духа. Ряды египтян смяли. Не помогали даже высокие прочные щиты. Горцы заставляли коней вставать на дыбы и обрушивать удары передними копытами. Копьеносцы летели на землю. Хваленая пехота Та-Кемет панически отступала. Их гнала горстка всадников. Суппилулиума заметил куртку из шкуры леопарда, и возблагодарил мысленно Богов. Хемиша жив! Он рвался в бой впереди всех. Его острое копье мелькнуло над головой Тушратты. Тот вовремя присел. Раззолоченная колесница перевернулась. Мешеди подхватили правителя и, прикрывая собой, вывели из боя.

— Трусливая свинья, куда же ты? — крикнул вдогонку Суппилулиума.

Хемиша подскакал к лабарне. Все его лицо, куртка из леопардовой шкуры и даже круп лошади забрызган кровью. В круглом изрубленном щите торчало с десяток обломанных стрел. Медный шлем изрядно помят. Вместо плаща на спине болтались лохмотья.

— Ты не ранен? — спросил повелитель.

— Еникей уберег,— задыхаясь, ответил горец.— Вы уходите. Мы их задержим.

К тому времени мост кое-как скрепили.

— О воин! — воскликнул Суппилулиума,— ты превзошел всех смельчаков. Я обязан тебе жизнью. Когда окончится поход, я готов сделать все, что ты попросишь.

— Я хочу попросить сейчас, Солнце: позаботься о моем сыне. Его немного задели.

Хемиша вел за собой вторую лошадь, на спине которой лежал Барбиша. Он истекал кровью, но был в сознании, при этом рычал, заглушая боль, и крепко сжимал рану на левом плече. Его детское лицо побледнело, но он сжал зубы и терпел.

— За него не беспокойся,— заверил Суппилулиума.

Мешеди бережно сняли мальчика с лошади, положили на щит и понесли к переправе. Хемиша подстегнул коня и снова ринулся в бой. Надрывая связки, он пронзительно крикнул: «Улу-ра-ра!»

Конный отряд Хемиши оттеснил копьеносцев Та-Кемет от переправы. Хемиша приказал своим горцам переходить на тот берег. Всадники спешились и повели разгоряченных, упиравшихся коней по шатким бревнам над ревущей стремниной. К счастью, никто не сорвался вниз.

Но тут на помощь египтянам подоспело отставшее войско. Хемиша понял, что все переправиться не успеют. И переправу они долго не удержат. К этому моменту осталось около сотни всадников,— остальные успели перебраться на другой берег. Хемиша видел, как вокруг смыкаются ряды. Еще немного и их уничтожат.

— Руби мост! — крикнул он на тот берег, затем приказал своим: Луки к бою!

Не прошло и мгновения, как стрелы градом обрушились в слабое место митаннийцев. Образовалась широкая брешь. Прежде, чем копейщики успели сомкнуться, всадники вырвались из круга и рванули за холмы.

Тушратта бросил ассирийских наемников вслед за хеттами на другой берег, но мост уже подрубили, и он рухнул в пропасть.

1«   ‹8›   ‹9›   ‹10›   »13

Книга первая. Восставшая из пепла

Часть первая  Часть вторая

Книга вторая. Месть богов

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)