На страницу автора

Книга первая. Восставшая из пепла

Книга вторая. Месть богов

Часть первая  Часть вторая

1«   ‹6›   ‹7›   ‹8›   »12

Сидоров Иван
Под знамением Бога Грозы

Книга вторая
Месть богов
Часть первая — 7

Дорога — если это можно было назвать дорогой — вилась неширокой лентой по краю отвесных скал. Того и гляди, конь оступится на шатком камне и свалится вниз. А лететь долго. Речка внизу, словно тоненькая змейка, могучие деревья по ее берегам выглядели травинками, заросли кизила и боярышника — клочками мха.

Усталые ослики еле передвигали свои кривые ножки под тяжестью вьюков. Конь под Хемишей сипло дышал, широко раздувая ноздри. Сам Хемиша весь взмок. Суппилулиума заставил его нарядиться в тяжелую раззолоченную андули из прочной ткани. В ней невозможно даже пошевелиться. Он не привык носить такие наряды, годные лишь для торжественных трапез в халентуве или, в крайнем случае, для небольшой увеселительной прогулки на колеснице. Но на коне, по горам в этих тряпках!.. Он ехал и удивлялся: как только вельможи могут носить такую одежду в длинные дни праздников? Сопреть можно!

Впереди ехал на низеньком ослике проводник. Перед глазами у Хемиши постоянно маячила его сгорбленная худая спина. Он завидовал старику. У того на голое тело была надета только куртка из овчины.

— Скоро приедем? — нетерпеливо окликнул его измученный Хемиша.

— Уже почти добрались,— ответил старик,— слегка обернувшись.— Вон за тем перевалом,— он показал высоко вверх,— начинается горная долина. Она принадлежит племенам Хайясы.

Хемиша огляделся и смутно начал припоминать, что уже бывал здесь, когда в очередной раз гонялся за грабителями — хайясами. Но дальше перевала их не пустили. Эти сволочи тоже умеют защищать свои земли.

Дорога, наконец, стала шире и положе. Пропасть отступила в сторону. Ослики зашагали бодрее. Вдруг конь Хемиши настороженно повел ушами, громко фыркнул и застыл на месте. Чутьем воина, Хемиша понял, что тут что-то неладное. Он потянулся за мечом, но не успел. Метко брошенная веревка с петлей на конце крепко стянула ему плечи. Со всех сторон, с дикими возгласами посыпались вооруженные люди, одетые, в козьи шкуры, вперемешку с одеждами всех народов. Они, в один миг, разоружи и связали всю охрану и принялись потрошить тюки с добром.

К Хемише подскочил здоровенный воин в засаленной дорогой хубике. Ассирийский кожаный нагрудник с бронзовыми пластинами еле закрывал необъятное тело. Огромные кожаные сапоги обтягивали толстенные икры. На шее болталось женское ожерелье. Тщательно выбритая голова блестела на солнце. Одно ухо было наполовину срезано. Узкие глаза сверкали с нескрываемой радостью. Черная борода давно не видела расчески и ножниц брадобрея.

— Не сплю ли я, о Боги! — сипло заорал он.— Неужели сам Хемиша пожаловал ко мне в петлю? Вот это улов!

— Ты угадал, лысый болван,— огрызнулся Хемиша.

— Как странно видеть тебя связанным и беспомощным. Но ничего, я тебя скоро прикончу,— пообещал здоровяк, копаясь в дорожной сумке своего пленника.

Он вытащил несколько серебряных брусков в один сикекль и несколько железных колец. Кинул все это со спокойной совестью себе в сумку, затем извлек лепешку с сыром и с кусочками сарамы, принялся жадно есть, при этом громко чавкая.

— Что, свинья, проголодался? — с презрением спросил Хемиша.— Когда жрешь, хоть закрывай свое поганое рыло.

— Ага, простодушно ответил тот и перестал чавкать.— Три дня здесь сидим в засаде. Так, не одного каравана не прошло. Митаннийцы, чтоб им всем передохнуть, перекрыли все дороги в Хатти и никого не пускают.

— Так шел бы поохотился в Уру-арат,— предложил ему Хемиша.

— Далеко. Да и снег еще в горах,— объяснил разбойник, продолжая уплетать лепешку с сыром. Только уши ходили ходуном. Затем он бросил взгляд на золотые одежды Хемиши и спросил: — С каких это пор, ты, вдруг, стал торговцем? Из тебя купец, как из меня египетский плотник.

— Не торговцем я еду, а послом,— устало ответил Хемиша.

— Вот как,— не сильно удивился разбойник и опрокинул себе в глотку дорожную флягу с вином. Когда последняя капля упала к нему в желудок, спросил: — К кому же ты едешь?

— К твоему господину — Отважному Оленю Хитасе.

Лысоголовый переменился в лице.

— А эти товары?.. — испугался он, указывая на развороченные тюки с добром, которые делили между собой его воины.

— Это подарки Отважному Оленю от лабарны Суппилулиумы,— с дурацкой ухмылкой объяснил посол.

— Эй! — громко крикнул одноухий и влепил хорошую затрещину первому, попавшемуся под руку.— Я вам говорю, свиньи немытые, бараны тупоголовые. Быстро кладите все на место, не-то, я всем головы попроламываю.

Разбойники, ничего не понимая, испуганными глазами глядели на своего предводителя.

— Ну что вылупились, как ослы на палку! — Заорал он, приходя в ярость.— Уложите все на место, как было. Иначе я разукрашу ваши толстые зады своей варасамой.

Разбойники принялись нехотя укладывать вещи обратно в тюки. Уже не было радости на их лицах, только сожаление и недоумение. Толстяк, с озабоченным выражением на лице вернулся к Хемише, сосредоточенно почесывая волосатой пятерней свой лысый череп. Он о чем-то подумал, и в глазах его засияла радость, как у человека, нашедшего выход из трудного положения. На лице расцвела глупая улыбка, и разбойник произнес:

— Ты, наверное, меня обманул, скотина. Неплохо придумал. А я, дурак, поверил.

— Ты всегда был дураком,— процедил Хемиша.— Развяжи меня, и я покажу тебе послание от лабарны Суппилулиумы к правителю Хайясы, тупорылый кабан.

Улыбка сползла с губ разбойника, а в глазах холодком промелькнула злоба. Он еще немного поразмыслил и задумчиво произнес:

— А может тебя выкинуть в пропасть — и дело с концом. Никто не узнает, как погиб отважный посланец. Пожалуй, я мудро придумал.

— У осла больше мозгов,— не сдержал восклицания Хемиша.— Неужели ты думаешь, что все останется в тайне при стольких свидетелях? Тебе придется перерезать всех своих воинов. Или они так тебя любят, что сразу же не побегут ябедничать?

— Предводитель грабителей нехотя освободил пленника из петли.

— Какие это воины. Один сброд,— тяжело вздохнул разбойник.— Почти все сильные воины погибли. Тяжелые нынче времена наступают на Хайясу.

— Что произошло? — удивился Хемиша.

— Да, все этот проклятый Тушратта, чтоб его ослы затоптали! Разрешил нам и хурритски племенам грабить северные земли Ассирии. Вот мы обрадовались такой щедрости!

— Ну и как?

— Там нас так радушно встретили и гнали до самого Ефрата.— Разбойник погрозил кулаком в сторону Митанни, затем махнул рукой.— Ладно, довезу тебя к Отважному Оленю,— пробурчал он. – Ты, хоть бы мне диадему отдал. Она у тебя такая красивая.

— Не дам! — категорично заявил Хемиша.– Ты, без того, сожрал весь мой обед, осел безухий.

— Что! — взорвался толстяк, хватаясь рукой за свое отрубленное ухо.— Ты еще смеешь издеваться надо мной. Это — твоя работа,— кричал он, брызгая слюной. Весь его череп побагровел от злости.— Меня раньше называли Лысый бык, а теперь кличут Безухим Кабаном. И все из-за тебя!

— Чего злишься,— засмеялся Хемиша.— Скажи спасибо Богам, что я тебе не снес пол черепа. С половиной уха жить можно. А вот с половиной головы — никак.

— Вина мне! — заорал толстяк,— не то, я разорву его в клочья.

Один из разбойников принес кувшин с вином. Безухий Кабан одним махом отправил содержимое себе в брюхо. После так тряхнул пустой кувшин, что глиняная ручка осталась в его волосатой лапе, а сам сосуд полетел на землю и разлетелся на черепки. Это его немного успокоило.

Воины Хайясы вывели из укрытия своих лошадей. Караван вновь двинулся в путь, теперь под охраной местных головорезов.

— Я тебя все равно прибью,— не унимался захмелевший Одноухий Кабан.— Когда поедешь обратно, я тебя поймаю и с живого сдеру кожу. Из нее я сделаю отменный галгатури.

Он громко икнул. Взгляд его скользнул по Хемише, как бы оценивая: хороший ли получится галгатури, и вдруг заметил великолепный железный меч в серебряных ножнах, чудесной мелкой чеканки, со множеством драгоценных камней. Глаза его засверкали, словно алмазы, а язык сам по себе продолжал нести чепуху:

— Знаешь, какие звонкие галгатури получаются из человеческой кожи. Особенно из кожи молодых девушек или детей. Только кожу надо обязательно сдирать с живых, еще теплых, тогда она будет мягкой и упругой.

— Заткнись, дурак! — грубо оборвал его Хемиша. Его мутило от этих советов. Он еле сдержал себя, чтоб не въехать кулаком по обрубленному уху.— Зачем ты мне все это рассказываешь? Хочешь, я сделаю садовую черпалку для дерьма из твоего глупого черепа?

Но толстяк даже не обиделся. Как может кошка обижаться на пойманную мышку?

— Послушай, Хемиша, отдай мне свой меч. Он все равно тебе не нужен — ведь ты же посол,— Сказал мягче Одноухий Кабан. При этом лицо его выражало детскую наивность. С таким выражением, ребенок выпрашивает кусочек сахара.

— Зачем он тебе? — зло спросил Хемиша.

— Как зачем? Я же воин!

— Хочешь получить меч, и им будешь резать, как овец, хеттских женщин и детей, а из их кожи делать звонкие галгатури?

— Я же пошутил,— обиделся толстяк.— Просто, хотел тебя позлить. Неужели ты поверил, что я, благородный воин, Одноухий Кабан, хоть пальцем трону женщину или ребенка.

Хемиша презрительно усмехнулся и отвернулся в сторону. Но вскоре неожиданно предложил:

— Послушай, Толстый Кабан, давай так: услуга за услугу. Я тебе меч, а ты мне поможешь.

Недоверие промелькнуло в узких глазах Одноухого Кабана:

— Подкупить меня хочешь? Воины Хайясы не продаются,— гордо ответил разбойник, но меч так притягивал взор. Ножны сияли на солнце. Каменья переливались яркими разноцветными искорками. Он не смог побороть столь великое искушение и согласился:

— Сделаю все, что захочешь. Говори.

— Уговори Хитасу жениться на сестре Суппилулиумы.

— Ну, нет! — наотрез отказался Одноухий Кабан и нахмурил брови.— Он должен взять в жены свою сестру. Таково решение старейшин. Против воли старейшин я не буду его настраивать.

— Тогда прощайся с мечом.— Хемиша отцепил оружие от пояса.— Ни мне — ни тебе. Я выкину его в реку.

— Эй, эй, постой,— ужаснулся разбойник.— Не надо, не бросай. Давай так…

— Как?

Толстяк не знал, что придумать, чтобы без особого труда выманить меч у Хемиши.

— Давай поборемся,— наконец предложил он.— Если я тебя уложу — меч мой, если ты меня — я буду уговаривать Отважного Оленя.

Хемиша прикинул: Безухий кабан, не смотря на полноту, был силен, но не поворотлив, к тому же, он выпил много, и будет еще медлительнее. Он решил рискнуть.

— Согласен!

— Вина мне! — радостно проревел Одноухий Кабан.

После перевала перед глазами путников открылась, продуваемая всеми ветрами, горная долина, поросшая низенькими и корявыми деревцами. Куда не кинешь взгляд, везде вырастали зубчатые хребты синих гор. Хемиша, хоть и вырос в горах, но на такой высоте, все же, чувствовал себя чужаком.

Караван остановился на привал. Уставших, от долгого подъема, осликов развьючили и отпустили пощипать скудную травку. Тюки с подарками сложили в кучу и выставили охрану. Все остальные расселись кругом и приготовились к интересному зрелищу.

В центр круга вышел Хемиша и Одноухий Кабан, обнаженные по пояс. У Одноухого Кабана свисал огромный живот, волосатая грудь ходила ходуном, на боках колыхались складки сала, руки большие и пухлые. Напротив стоял Хемишу сухой, жилистый и широкоплечий.

— Значит так,— предупредил Одноухий Кабан,— не кусаться, не щипаться, коленями между ног не бить.

— Согласен! — ответил Хемиша.— Начнем.

Они сошлись. Большие руки Одноухого Кабана обхватили твердое тело Хемиши. Жилистые руки горца, стальными тисками впились в мягкие телеса разбойника. Они качались из стороны в сторону, топтались на месте, старались согнуть противника. Одноухий Кабан считал себя сильным и думал, что одолеет Хемишу в мановение ока, однако вскоре почувствовал, что того не просто сломить. Толпа начала их подзадоривать. Все хлопали в ладоши и кричали.

— Меч мой, меч мой! — хрипел Одноухий Кабан, наваливаясь всей тушей на Хемишу.

— Сначала одолей,— огрызался тот.

Так они долго раскачивались, обливаясь липким потом. Суставы хрустели от перенапряжения. Затем противники резко расцепились и отпрянули в разные стороны.

— Сдавайся! Меч мой! — чуть отдышавшись, воскликнул Одноухий Кабан.

Хемиша постарался унять частое дыхание и ответил:

— Когда положишь меня на землю, тогда и ори о победе,— сам же прикидывал, как такую тушу удержать. Надо как-то похитрее действовать, противопоставить силе ловкость.

— Вина мне! — Заорал толстяк. Опрокинул поднесенную чашу в рот, кинул ее, не глядя, через голову и ринулся на Хемишу.

Но когда кольцо его больших рук начало смыкаться, Хемиша изловчился, вывернулся и оказался у противника за спиной. Он ухватил Одноухого Кабана за пояс, тяжело приподнял и швырнул на землю.

— Победа! — Крикнул он.

— Это не честно,— запротестовал Одноухий Кабан, поднимаясь из пыли. Он обвел всех зрителей свирепым взглядом и прорычал: — Кто скажет, что честно – откручу башку.

— Хорошо. Продолжим,— согласился Хемиша. Придется наказать этого упрямца.

Они вновь сошлись. Но Одноухий Кабан опять обнял пустоту. Хемиша присел, обхватил соперника под колени, с неимоверными усилиями оторвал от земли и уронил на спину. Лысый череп стукнулся о камни, а вокруг поднялось целое облако пыли. Одноухий Кабан взвыл от боли — видать, здорово шарахнулся.

— Теперь честно? — спросил Хемиша, становясь одной ногой на волосатую грудь поверженного.

— Честно,— нехотя пробурчал тот.

— Уговор помнишь?

— Помню.

— Не выполнишь — отрежу второе ухо и язык заодно.

Впереди, среди узких расщелин и высоких отвесных скал показались мрачные стены городской крепости. Внутри теснилось множество маленьких домиков. Они поднимались уступами, как лестница. Крыши нижних домов упирались в фундамент верхних.

На вершине этой беспорядочной лестницы находилась еще одна маленькая крепость, внутри которой располагалась халентува правителя Хитасы.

Залаяли собаки, почуяв чужаков. Смуглые жители, одетые в куртки из козьих и овечьих шкур, в мохнатых шапках высыпали на крыши домиков, поглазеть на караван. Одноухий Кабан ехал впереди на своем буром коне с нечесаной гривой. У него был такой важный вид, словно это он захватил караван с бесчисленными сокровищами. Его воины расчищали дорогу от любопытных плетками и орали, что есть мочи: «Посланник от лабарны Хатти Суппилулиумы к великому и непобедимому Хитасе, Отважному Оленю, правителю Хайясы».

В просторном дворе халентувы разместился весь караван. Здесь все было просто и уныло: ни цветников, ни садика с фонтанчиком, только голая вытоптанная желтая земля с узкими каменными дорожками. Кое-где, в уголках пыталась прорасти чахлая трава. Стены халентувы, из грубо сложенных камней на глине, напоминали собой продолжение скал, на которых стояла сама халентува.

Посла встречала толпа вельмож, разодетых, как попало, но во все дорогое и пестрое. Даже раззолоченная андули Хемиши казалась бледной медью, по сравнению с роскошными нарядами местной знати. По их дорогим одеяниям можно было судить, из какой страны шел караван, который они грабили. Вся эта пестрая толпа разбойников смотрела на посланника Хатти с недоверием и враждебностью. Хемиша сразу понял, что с ними договориться о чем-то будет нелегко. Тем более, со многими здесь присутствующими он лично встречался в стычках. Даже, вдруг, на мгновение пожалел, что согласился ехать в это осиное гнездо. Но отступать поздно.

Наконец, появился и сам Хитаса. Ему недавно исполнилось девятнадцать. Невысокий ростом, с большой головой неправильной формы, широкими плечами и маленькими кривыми ногами. Некрасивое скуластое лицо с большим горбатым носом поросло мягкой юношеской щетиной. Слуги принесли подобие трона. Он уселся на него, надменно смерил Хемишу взглядом, холодно поприветствовал и соизволил осмотреть подарки.

Хемиша подал знак своим слугам, и перед правителем Хайясы расстелили толстые ковры с замысловатым ярким орнаментом. На ковры выставили золотую и серебряную посуду. Взгляд Хитасы потеплел. Прямо в чаши и подносы посыпались красивые браслеты, серьги с драгоценными каменьями, ожерелья тонкой работы. Отважный Олень расплылся в довольной улыбке. Он заерзал на троне, когда к его ногам положили щиты и мечи с редкой тонкой чеканкой, острые кинжалы, украшенные лазуритом, воинские пояса и перевязи. Правитель чуть не подскочил, когда перед его взором предстали, сверкающие золотом, латы и золотой шлем с высоким гребнем из крашеных конских волос. У его придворных загорелись глаза и сами собой открылись рты.

Все тут же забыли, что Хемиша их давний враг. Вельможи смекнули, что коль так щедро одаривают их молодого правителя, значит и им, старым воинам, перепадет немного. Отважный Олень высказал Хемише свое удовлетворение дарами и пригласил посла на ужин, где и намерен выслушать предложение лабарны.

В небольшом зале с низким потолком и земляным полом стояла нестерпимая вонь козлятины и винного перегара. Со стен свисали шкуры животных, кое-где, дорогие ковры. Смоляные факела трещали, поднимая вверх струйки черной копоти. Пол застилали толстые ковры и вытертые козьи шкуры. На низком деревянном столе слуги расставили чаши для вина и посуду. Властитель устроился во главе стола. Вся свита расселась по обеим сторонам прямо на полу, выбирая позу поудобнее. Скамьями они не пользовались. На другом конце стола, напротив правителя, усадили Хемишу. Место считалась почетным.

Слуги принесли мясо, жареный ячмень. Лепешки, вино и пиво. Все набросились на еду. Ели руками, набивая полный рот, при этом громко чавкали. Куски мяса не резали ножом, а разрывали руками так, что брызги жира летели во все стороны. Если надо было кому-то вытереть руки, подбегал слуга с длинными волосами, и его шевелюра служила салфеткой.

У Хемиши тут же пропал аппетит, глядя на все это. Но он постарался пересилить себя: съел пару кусков жесткого недожаренного мяса, громко чавкая. Знал, что чем громче чавкаешь, тем больше к тебе уважения. Затем запил мясо отвратительным вином. Когда Хитаса нажрался и немного окосел, то отвалился назад, прислонившись спиной к стене и довольно похлопал себя по животу. Протяжная отрыжка выскочила из его утробы. Это означало, что правитель насытился, и все прекратили жевать. Отважный Олень решил, что пора заняться государственными делами и обратил свой властный взор в сторону посланника.

— С чем пожаловал к нам посол от великого лабарны Суппилулиумы?

Хемиша с достоинством склонил голову и ответил:

— Отважный Олень, самый сильный и смелый среди смертных. Твоя храбрость и отвага не знает предела. Слух о тебе дошел до самых отделенных уголков вселенной. Солнце наше отослал меня к тебе с дорогими подарками и велел передать слова восхищения, а вместе с ними это послание.— Хемиша подал знак своему мешедю, и тот поднес глиняную табличку.— Соблаговоли прочесть и принять мудрое решение.

Тут же появился толмач, который бережно принял табличку из рук Хемиши, вгляделся в ровные строчки хеттской клинописи и стал излагать послание на своем языке. Чтец закончил и, с поклоном, передал табличку Хитасе.

Вельможи сидели молча, переваривая услышанное. Потом начали что-то бубнить, высказывая свои соображения. Вскоре начали спорить и возмущаться. Через некоторое время спор поднялся до криков. Один из разбойников, пожилой с дикими глазами и короткой шеей — голова почти уходила в плечи — заорал:

— Как это так? О Боги! Разве так можно? Отказаться от своей сестры! Связь между родней божественна. Да и какой нам толк с этих хеттов?

— Баран! Осел! — крикнул на него Одноухий Кабан, сотрясаясь всеми складками своего необъятного торса.— Подумай своей тупой башкой. Тушратта нас предал. Ассирийцы скоро откинут нас от торговых путей. Что мы будем делать? Пасти овец и жрать пресные лепешки?

— Уж не продался ли ты хеттам? — ехидно спросил собеседник, прищуривая глаза. — Наверное хочешь выкупить свое отрубленное ухо?

— Что! Ослинный желудок. Чтобы я продался! Всего золота мира на это не хватит. Сам-то ты золото брал у посланников Тушратты, чтобы на Хатти делать набеги, так не отработал его — вот и стараешься. Это ты звал всех пойти на Ассирию. И что из этого вышло? До сих пор задница болит от ассирийских копий. Ты за золото и правителя нашего готов продать, грязный шакал!

— Я?! — возмутился тот и метко плюнул Одноухому Кабану прямо в лицо. Толстяк не остался в долгу. Он схватил со стола обглоданную кость от коровьей ноги и, перегнувшись через стол, треснул по голове обидчика. Тот взвыл, схватил глиняную кружку и метнул в Одноухого Кабана. Кружка угодила прямо в глаз. Началась драка, в которой приняла участие вся свита. Хемиша еле успел отскочить в угол. Стол перевернули. Вся посуда полетела на пол, а вельможи били друг другу морды, рвали одежду, таскали за волосы.

Хитаса подал знак. Вбежали мешеди с огромными кувшинами и окатили дерущихся ледяной водой. Все тут же успокоились и расселись по своим местам. Слуги поставили стол на место, разбросанную посуду и черепки убрали. Стольники поспешили принести блюда со свежей закуской и кувшины с винами. На вельможах заменили порванную мокрую одежду. Вновь все зачавкали, как будто ничего не случилось.

Отважный Олень опять первым закончил трапезу, испустил еще более громкую и выразительную отрыжку. Затем обратился к Хемише:

— Я выслушал мудрые речи своих сановников, но еще не пришел к окончательному решению. А что по этому поводу скажет уважаемый посланник?

— О величайший из правителей. Здесь говорить много не надо. Скажу лишь, что дружба во все времена ценилась выше вражды.

— Коротко и умно,— восхитился Хитаса.— А правда ли, что сестра лабарны красива? — допытывался он, мысленно склоняясь на сторону Хемиши.

— О да, она красивая и толстая,— подтвердил Хемиша, зная вкусы местных жителей. Он сам не видел сестру Суппилулиумы, но по рассказам Цулы, красотой там и не пахло. Но приходилось врать ради Великой Хатти. А вот, что она была упитанная — с этим повезло. Фазарука, вдобавок, сейчас ее усиленно откармливал.

— Я должен подумать и поговорить со старейшинами.

Правитель поднялся. Вельможи повскакивали с мест и застыли в учтивом поклоне. Хитаса, гордо задрав подбородок, вышел из пиршественного зала.

Как только затихли его шаги, Одноухий Кабан грохнул по столу огромным кулаком и заорал, перепугав слуг: — Вина-а-а!!!

Тут же появились высокие кувшины, поросшие мхом, и пир возобновился. Потасовок и ругани больше не возникало. Впрочем, вскоре все напились до бесчувствия и попадали на пол. Заботливые слуги растаскивали сановников по домам, словно мешки с драгоценностями.

Хемиша не смел пить. Он только подносил кубок к губам. После пира посланник тут же кинулся обходить всех жен вельмож. Он одаривал их украшениями, восхищался их красотой. Женщины особенно приходили в восторг, когда Хемиша подносил им крохотные кувшинчики с ароматной жидкостью для тела, привезенные откуда-то из далекой Финикии. Аромат был до того нежный и завораживающий, что толстые жены вельмож чуть не падали от счастья. А Хемиша, тем временем, осторожно нашептывал им на ушко, как надо поговорить с глупыми мужьями. Жен сановников абсолютно не интересовала политика, но они обожали разные безделушки. За брошь искусной работы, за пару чудесных браслетов или за кувшинчик ароматной жидкости, они согласны были уговорить самого Ярри.

Хемиша посетил дома старейшин. Подарил старикам меховые шапки и теплые одежды. Переговорил с каждым, выказывая им свое уважение и почтение. Не забыл он и о пьяных сановниках. Все они проснулись после шумной оргии с больной головой и опухшими лицами, а слуги им поднесли редкое ароматное вино в золотом кубке. Откуда такая прелесть? Подарок хеттского посланника. И еще великолепный кинжал ахеявской работы. Слуги все преподнесли умело, с улыбкой, так, как и их посланник не забыл одарить.

Хемиша ходил по городу со слугами от дома к дому и замечал кругом запустение и нищету. Он знал, что племена Хайясы в упадке, но не думал, что в таком глубоком. Это уже была не та грозная сила, что лет двадцать назад, когда они дерзко нападали на его города. Многие дома стояли пустые, когда-то цветущие садики засохли. В былые времена здесь находился красивый шумный город. Теперь же вид грязных улочек с разваливающимися стенами домов, наводил уныние.

Закончив свои дела поздно ночью, Хемиша еще долго молился Богам, прежде чем растянулся на ложе и забылся глубоким сном.

На следующее утро к посланнику в покои вошел мешедь и сообщил, что его ожидает величайший правитель Хитаса. Хемиша постарался скрыть волнение, придал своему лицу выражение холодной любезности и направился вслед за мешедем в халентуву.

Его привели в тот же зал, наполненный не выветриваемой вонью. За тем же грязным столом, в том же порядке сидели вельможи. По довольному лицу Одноухого Кабана с подбитым глазом, Хемиша понял, что дело улажено. Правитель торжественно объявил о согласии вступить в брак с сестрой великого лабарны Хатти, солнцеликого Суппилулиумы, а свою сестру, соответственно, выдать замуж за вышеупомянутого правителя. На этот раз никто не возражал.

Весь день прошел в шумном пиршестве и закончился умопомрачительной попойкой. На этот раз и Хитаса и Хемиша не смогли подняться со своих мест. Еще через три дня, Хемиша, опухший и пожелтевший от пьянства, двинулся в обратный путь. Он вел с собой караван ответных даров для Суппилулиумы от правителя Хайясы. Ослики везли тюки со шкурами диких животных хорошей выделки, награбленное золото, чудесные ковры и тонкие ткани, так же, отнятые у торговцев.

До перевала их сопровождал Одноухий Кабан со своими людьми. Толстяк ехал хмурый, обиженно выкатив мясистую нижнюю губу. За всю дорогу не промолвил ни слова. Но Хемиша старался не замечать его настроения; у самого голову ломило от трехдневного пьянства. Когда же дорога побежала вниз, Одноухий Кабан остановил своего коня.

— Дальше иди без боязни. Это ваша земля,— сказал он.

— Спасибо, друг,— поблагодарил его посланник.— Пусть Боги удачи всегда будут за твоими плечами.

Толстяк не спешил поворачивать коня. Он хотел еще что-то сказать, но все не решался. Наконец несмело заговорил:

— Послушай, Хемиша, я честно выполнил уговор. Сделал все, как надо. Ты доволен?

— Да,— сухо ответил Хемиша.

Одноухий Кабан замялся, но все же продолжил: — Теперь наши народы будут жить в мире. Я не буду нападать на ваши земли и грабить караваны хеттских торговцев, наоборот буду охранять их.

— Я очень рад,— без особого восторга произнес Хемиша, понимая, что Одноухий Кабан своей просторной речью о дружбе хочет выклянчить у него меч.

А толстяк, бледнея и краснея, продолжал:

— Ваши караваны большие. Охрана для них нужна крепкая и сильная. У меня должно быть добротное оружие. Так подари мне свой меч. Подари! Видишь, я даже забыл нашу старую вражду, и то, что ты мне ухо отрубил.

Хемиша медленно отцепил с пояса меч, любовно погладил ножны с тонкой чеканкой и, испустив тяжелый вздох, произнес:

— Запомни: есть только два таких меча. Их выковали умелые оружейники в наших горах. Один меч носит великий лабарна Суппилулиума. Он ни разу не уронил своей чести и не осквернил драгоценный клинок кровью невинного. Второй меч носил я. Могу сказать и о себе: это острие соприкасалось только с оружием или латами противников. Посмотри, его клинок блестит, словно зеркало. Когда ты вынимаешь меч из ножен, сам Небесный Бог Солнца отражается в нем. Он выкован из драгоценного благородного железа. Если его осквернить кровью невинного или беззащитного, то лезвие покроется бурой ржавчиной и сломается. А того, кто осквернил оружие, Небесный Бог Солнца покарает очень жестоко. Ты понял мои слова, воин?

— Клянусь хлебом, который я ем, клянусь горами, в которых мое сердце, что буду обнажать его только при виде равного мне врага,— торжественно ответил Одноухий Кабан. При этом глаза у него выражали искренность.

Хемиша протянул ему драгоценное оружие. Одноухий Кабан, дрожащими от волнения руками, принял меч, еще не совсем веря, что он теперь принадлежит ему, осторожно вытянул лезвие из ножен. Увидев в клинке свое отражение, воин расплылся в детской улыбке. Пухлое лицо Одноухого Кабана и, даже его лысая макушка сияли от радости. Он, в порыве чувств, обнял Хемишу со словами:

— Ты мой брат. Будет трудно — приходи ко мне; негде будет жить — я уступлю свой дом; нечего будет есть — я отдам свой последний кусок хлеба.

— Спасибо. Буду помнить твои слова. А теперь, прощай. Хранят тебя Боги.

Караван спускался все ниже и ниже по извилистой дороге, а на перевале оставался стоять Одноухий Кабан и провожал путников взглядом, пока цепочка груженых осликов не скрылась из глаз. Конь Хемиши почуял запах родного ущелья и пошел веселей.

1«   ‹6›   ‹7›   ‹8›   »12

Книга первая. Восставшая из пепла

Книга вторая. Месть богов

Часть первая  Часть вторая

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)