На страницу автора

1«   ‹11›   ‹12›   ‹13›   »51

Сидоров Иван

Ликующий на небосклоне
12

До восхода солнца, когда ночная прохлада еще заставляла ёжиться под шерстяным пледом, гостей вежливо разбудил рисут. После долгих процедур мытья, бритья и одевания, им подали свежего молока и теплого хлеба. Хармхаб в великолепной нежно-синей одежде из тончайшего льна с золотым широким ожерельем появился перед гостями. На голове его красовался черный парик. Волосы ровными напомаженными прядями спускались до самых плеч. На ногах мягкие сандалии. Лицо чисто выбрито и тонко умело расписано.

— Вы готовы приветствовать солнце? — бодро спросил он. Вид у него был свежий, как будто он не пил вчера вина и спал беспробудно всю ночь.— Носилки готовы. Мы отправляемся в Солнечный храм Йота. Вас встретит золотой город Ахйот во всей своей красе. Поэты воспевают его, когда он купается в первых солнечных лучах: Великий очарованием, радующий глаз своей красотой.

Оказавшись на главной улице, Амени увидел, как к центру, туда, где стоит Солнечный храм и Дом Ликования, стекался народ: кто пешком, кто в носилках. Все в нарядной одежде, с цветами и кувшинами жертвенного масла в руках. Когда он оказался возле храма, то увидел высокие стены, украшенные яркими фресками. В восточной части возвышались два огромных прямоугольных пилона, геометрией своей напоминая усеченные пирамиды. На шестах перед пилонами развевались разноцветные стяги Йота. Верхушки исполинов покрывали золотые пластины. Когда всходило солнце, они первые ловили его яркие лучи, как будто вспыхивали огнем, оповещая город о начале нового дня; а когда солнце садилось, и наступали сумерки, лучики еще играли на вершинах пилонах, прощаясь со всеми живущими на земле. Пилоны стерегли ворота в храм. Двери крепкие, из лучшего лабанского кедра, инкрустированные золотом и серебром. Пройдя через них, Амени оказался в обширном открытом дворе. Сквозь двор шла слегка приподнятая каменная дорожка к следующему залу, а по бокам, ровными рядами стояло множество жертвенников. В середине зала возвышался огромный каменный алтарь.

Амени невольно сравнил Солнечный храм с заброшенными храмами в Уасте. Обычно древние святилища представляли собой крытые колонные залы, заканчивающиеся небольшими наосами. В сакральном мраке этих наосов покоились статуи богов. Здесь же не было ни крытых помещений, ни наосов, только дворы, открытые небу и солнцу, идущие один за другим.

Стены с ложными колоннами, покрытые живописными фресками, обрамляли двор. На картинах была представлена вся природа Та-Кемет, живущая под покровительством Йота, все твари, радующиеся солнечным лучам: летящие стаи птиц, пасущиеся буйволы, плескающиеся рыбы и, конечно, кругом заросли папируса. Помимо ярких красок, рельефы украшали вставки из различных камней: небесно-синего лазурита и кровавого сердолика, зеленовато-голубой бирюзы и золотисто-желтого песчаника, блестящие кусочки стекла и нежно-белый фаянс.

В третьем последнем зале, для знатных особ собралось не столь много народу. Третий зал предназначался только для высоких чинов. Здесь и краски на фресках поярче, и сюжеты в картинах иные: все больше изображался высокий Сын Солнца, подносящий жертвы своему небесному отцу в окружении маленьких вельмож, вереницей выстроившихся возле его ног. По золотым медальонам на шеях, Амени определил среди присутствующих старших писцов, ведающих государственными архивами, посланцев в чужеземные страны, начальников складов, старших над строителями, главных кормчих. Все замерли в ожидании восхода. Солнце еще не появилось из-за гор, окружавших город, но верхушки пилонов уже вспыхнули веселым светом. На высокой площадке между пилонами возник верховный жрец солнца Мирэ в желтой накидке, расшитой серебром и драгоценными камнями. Жрец протянул руки к восточным горам и провозгласил начало нового дня. Хор грянул гимн всемогущему Йоту. Люди восхваляли единого Бога, дающего кров и пищу, повелевающего судьбами. Молящиеся оставляли на жертвенниках хлеб, вино и цветы. Все происходило торжественно и чинно. После молитвы народ спешил ко дворцу правителя.

Вдоль широкой дороги, тянувшейся с юга на север, параллельно течению Хапи, по обеим сторонам возвышались мощные каменные стены. Справа располагался Большой Дом правителя, где находились все государственные службы, помещения для архивов, приемные залы. В этом дворце правитель творил: беседовал с послами из других стран, принимал дары, выслушивал чиновников, издавал законы. По левую сторону от дороги находилась другой дворец для отдыха и развлечений с множеством спален. Рядом с дворцом раскинулся густой тенистый сад. В голубых прудах благоухали нежные лилии и плавали птицы с подрезанными крыльями. Там же в жилой части был возведен малый храм Йота, в котором только правитель с семьей и близким окружением встречал восход солнца и провожал светило на покой. Этот храм по планировке напоминал главное святилище Йота, но был обставлен проще, по-домашнему.

Между дворцами, прямо над дорогой нависал широкий крытый каменный мост. Посреди моста на улицу выходило широкое окно, украшенное резными колоннами. Люди собирались под окном. В проеме должен появиться Сын Солнца и благословить всех живущих. Народ заполнил всю улицу. Негде было ступить. Все терпеливо ждали.

Когда лик Сиятельного возник в окне, толпа взорвалась приветствиями. Высокая тиара правителя. Обеих Земель переливалась разноцветными искорками от множества драгоценных камней. В накладную бородку вплетены нити жемчуга. В руках символы власти: бич с множеством хвостов нехех и крючкообразный посох хека. Рядом с правителем появилась его солнцеликая супруга Нефертнефруйот в высокой синей тиаре и три Дочери Солнца: старшая Мийот, средняя Мекйот и младшая Анхсэмпйот.

Правитель поднял руки вверх, призывая к тишине, затем произнес сильным зычным голосом:

— Мой отец Йот благословляет вас, жители благодатной земли. Здоровье, сила, красота да прибудут с вами. Перед восходом воссияла звезда — Спутник Йота. Хапи ночью набрался сил для оплодотворения земли. Я объявляю начало праздника Опет! Пусть все будут счастливы!

Толпа наперебой принялась восхвалять Йота и его сына — солнечного правителя. У Дочерей Солнца в руках появился поднос. Они брали горстями с подноса золотые колечки и бросали драгоценности в толпу. Люди ловили колечки налету, подбирали их с мостовой. Никто не заметил исчезновения Эхнэйота и его солнечной супруги. Властитель исчез, так же внезапно, как и появился.

Среди плотного скопления веселящихся горожан плыли носилки, на которых восседал Эйя. За ним следовали с десяток слуг с опахалами и сандалиями. Он приказал слугам остановиться возле Хеви и Хармхаба.

— Сегодня состоится пир в честь Начала Разлива,— старался он перекричать ликующую толпу.— Вы приглашены в Южный дворец Мару Йот. Веселье начнется после заката, и будет длиться всю ночь. Так что, советую выспаться и ничего не есть.

— А как же мой доклад о положении в Куши, мой груз? — не понял Хеви, но носилки Эйи уже поплыли дальше, и слова не достигли ушей светлейшего, а может, он просто не желал их услышать.

— Какие дела во время Опета? — засмеялся Хармхаб.— Ты совсем одичал в Бухене. Сегодня даже мухи ленятся гадить, а ты собрался делами заниматься.

Амени не собирался идти спать, как посоветовал мудрейший жрец. Он растворился в само гуще народа и решил поискать Хуто и Паитси. По улице мимо него крепкие слуги несли на плечах длинные резные носилки, украшенные позолотой. Двое рослых охранников разгоняли зевак, освобождая носилкам дорогу. Под палантином сидели две прелестные красавицы. Рисуты с обеих сторон пышными опахалами из павлиньих перьев нагоняли прохладу. Вокруг ног красавиц лежали гирлянды из цветов. Что-то знакомое показалось Амени в чертах женщин. Так это же его мама! Он продрался сквозь толпу к носилкам.

— Куда лезешь! — грубо остановил его высокий смуглый телохранитель.

— Пусти его,— приказала Нефтис.— Это мой сын.

Телохранитель пропустил Амени к носилкам, при этом с почтением поклонился.

— Мама! — обрадовался юноша.— Мы остановились в доме Хармхаба. Почему тебя с нами не было вчера?

— Я очень по вас соскучилась,— пожаловалась Нефтис,— Но правительница Тейе меня не отпускала от себя ни на шаг.

— Твой старший сын? — спросила ее соседка, женщина лет двадцати пяти с немного вытянутым нежным лицом и большими темными глазами.— Какой красавчик!

Амени смутился и покраснел.

— Это моя младшая сестра Бокйот,— представила Нефтис женщину.— Я тебе рассказывала о ней.

На самом деле Амени не помнил ничего. Вроде, самая младшая дочь Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет и правительницы Тейе.

— Пусть Йот сохранит твою красоту вечно! — вежливо приветствовал ее юноша.

— Спасибо, племянничек,— улыбнулась Бокйот, наклонилась и потрепала маленькой белой ручкой его по подбородку. Тонкий аромат цветов повеял в нос.— Я надеюсь увидеть тебя на празднике в Южном дворце.

Носилки двинулись дальше. Амени проводил их взглядом, пока палантин и слуги с опахалами не скрылись в Доме Ликования. Юноша побрел дальше среди пестрого бушующего моря народу. У маджаев, охранявших дворец, он спросил, где сейчас могут веселиться воины Маха. Чернокожие лучники ответили, что кушиты облюбовали один из домов веселья возле набережной и объяснили, как лучше туда пройти.

Амени свернул в указанный проулок и очутился в полной тишине. Редкие прохожие спешили по своим делам. Справа тянулась кирпичная стена Дома Ликования с ложными квадратными колоннами, слева добротные дома чиновников. Молодые деревца зеленели вдоль оград. Вдруг со стороны Дома Ликования раздался сердитый крик:

— Держите ее! Держите!

Амени поднял голову и увидел, как на гребень стены вскарабкался беглец. В беглеце он тот час узнал Меритре. Она смело встала на самый край. Тонкое белое платьице колыхал ветер.

— Слезь немедленно! — визжал голос с той стороны.— Управы на тебя нет! Моя бы воля — приказал тебя выпороть!

Беглянка покачнулась, готовая прыгнуть. У Амени даже дух перехватило. Стена высокая, локтей десять.

— Осторожно,— крикнул он.

— Лови! — и Меритре прыгнула прямо к нему в руки. Амени кое-как успел, поймал её, но не удержал равновесие и свалился на мостовую.

— Вставай! Удираем!

Девчонка была уже на ногах, схватила Амени за руку и потянула за собой. Какими-то узкими улочками они мчались через город, чуть не сшибая прохожих. Она оказалась быстроногой, не хуже маджаев; Амени еле поспевал за ней. Город закончился, и они полезли вверх по каменистой тропинке высоко на скалы. Добравшись до вершины, девочка тяжело опустилась на камни и попыталась унять частое дыхание. Лицо ее сияло от радости.

Амени, весь красный от гонки, недовольно пробурчал на нее:

— Чего ты радуешься? Что-нибудь натворила?

— Нет! — весело ответила она.— Просто, я наказана, за ту охоту, когда меня искали целые сутки. Теперь мне запрещено покидать стены Дома Ликования и все праздники я должна служить в храме. Не хочу сидеть во дворце! Решила убежать.

— Но тебя накажут еще строже! — удивился Амени ее беспечности.

— Меня постоянно наказывают,— безразлично ответила она, распуская косу. Волосы вьющимися струйками рассыпались по плечам до самого пояса.

До Амени не могло никак дойти: как можно уходить из дома без разрешения родителей. Он никогда не смог бы ослушаться отца или мать, за исключением того случая, когда он, не смотря на запрет отца, отправился в землю Теххет. То был исключительный случай: он спасал честь всей семьи. А чтобы так, ради каприза ослушаться родителей и убежать — просто неприлично.

— Что скажет твоя мать? — с укором спросил Амени.

Радость тут же сошла с лица Меритре, а глаза потускнели.

— Мама умерла,— еле слышно произнесла она и быстрыми умелыми движениями вновь заплела косу.

Амени стало как-то неудобно.

— Извини,— сказал он и присел рядом на камень.

— Ничего. Она умерла давно, когда я была совсем маленькой.

— А отец?

— Отец слишком занят, чтобы обращать на меня внимание.— Она подтянула колени к подбородку, и вся съежилась, напоминая маленькую птичку.— Меня воспитывают няньки, и наставники.— Девочка встрепенулась.— Вон они! Бежим!

— Кто они? — Но она уже крепко схватила Амени за руку и потащила дальше в горы. Он едва успел заметить ассирийских бородатых стражников, рыскающих по улицам и толстого сановника, отчаянно размахивающего руками.

Меритре уверенно прыгала с камня на камень, огибала скалы — сразу видно, ей здесь не впервой ходить. Наконец они оказались на ровной площадке длинного плато. Ветер завывал среди расщелин. Амени подошел к краю скалы и ахнул от восторга. Внизу под ногами открылась вся панорама Солнечного Города. А за ним буро-зеленая набухающая река сверкала в лучах солнца, за рекой бескрайние серые поля, и где-то там далеко синел западный хребет.

— Как вид? — спросила Меритре.

— Красиво! — только и смог вымолвить Амени.— Что это за место?

— Ты стоишь на священной скале. Именно сюда поднялся Сын Йота на золотой колеснице и произнес клятву своему отцу. Паломники приходят к этим скалам в день основания города и жертвуют Йоту цветы. Я люблю сюда забираться и смотреть вниз. На что похож город?

Амени даже не знал с чем сравнить. Серые скалы полукругом смыкались к реке, а в их котловине покоилась Солнечная столица с ее великолепными храмами и дворцами, золочеными пилонами и густыми ухоженными садами.

— Похоже на треснутую чашу,— нашел сравнение Амени.— Тот край отломился и упал,— он указал на берег Хапи.— А в чашу насыпали зелень и кусочки свежего сыра.

— И мне иногда так кажется! — засмеялась Меритре.— Смотри,— указала она вниз,— пилоны солнечного храма. А вон Дом Ликования. Там мост через центральную улицу. Ниже Северный дворец.

— А что это за здания? — Амени указал на серые прямоугольники, стоявшие почти за чертой города.

— Дом Войны, казармы и конюшни,— объяснила Меритре.— Мимо них в город тянется широкая дорога. Она ведет в каменоломню. Там вдалеке еле заметные домики каменотесов. А вон там,— она ткнула пальцем далеко на север,— в скалах Долина Ушедших. Там спит мая мама.

— Но это же восточный берег? — удивился Амени.— Везде хоронят только на Западном берегу. Как же души переберутся через Хапи?

— В Горизонте Йота все гробницы на восточном берегу,— не поняла его Меритре.— Души умерших сливаются с Йотом во время восхода. Зачем им преодолевать реку?

Амени не стал спорить, так как почувствовал, что столкнулся с философией, в которой он ничего не смыслит. Ему рассказывал старый Мериамос о другом мире, в котором человек оказывается после смерти. Душа проходит долгий опасный путь по царству Дат. Двенадцать часов ночи — двенадцать ступеней посвящения. Особый мир, в котором нет времени и обыденных понятий о пространстве. Душа окунается в Дат, как в глубокий омут, и выныривает с другой, светлой стороны, возрождается вместе с Солнцем, наполненная неземной радостью и счастьем. Но там, в подземном мире душу ждут серьезные испытания. Надо держать ответ перед строгими судьями за все земные дела. Лишь только чистая душа сможет преодолеть все двенадцать ступеней и сольется с сиянием солнца. Вроде бы так звучала легенда. Амени не особо задумывался о смерти. Тот час, когда ему предстоят столь трудные испытания, сейчас казался ему очень далеким.

— Пойдем к реке! — Меритре вскочила на ноги.— Обожаю первые дни разлива.

Они обогнули город с юга и вышли к нескончаемым садам. Амени увидел великое творение человеческих рук. В скальной породе выдалбливались углубления четыре локтя в ширину и четыре локтя в глубину. К каждой яме подводился желобок. Воронку засыпали землей и сажали фруктовое дерево, а по желобку нагоняли воду. И весь этот рукотворный сад цвел и плодоносил. Садовники, завидев Меритре, широко улыбались, кланялись и кричали вслед:

— Здоровья и счастья тебе, госпожа! К нам пришла Меритре в первый день Опета — значит, сады будут полные плодов!

— Трудитесь мирно и не знайте нужды! — отвечала Меритре и, обернувшись, добавила: — Никому не говорите, что видели меня!

— Даже под страхом пыток не скажем! — заверили ее садовники.

Когда они добрались до реки, в нос ударила вонь гниющей травы и смрад болота. Хапи выглядел, не как в обычное время голубовато-зеленым и спокойным, а отливал коричнево-бурым цветом. Мутная вода несла с собой множество листьев и веток. Рыбаки вытаскивали на берег легкие лодочки, подальше, чтобы суденышки не смыло быстрым потоком, поднимавшейся реки. Рыбаки кланялись Меритре и радостно кричали:

— Здоровья, красоты и силы тебе, добрая госпожа! Меритре нас посетила в первый день Опета — весь следующий год будет богатый улов!

— Пусть в ваши дома никогда не приходит нужда! — отвечала Меритре.— Кто не испугается переправить меня на тот берег?

Рыбаки наперебой стали предлагать свои лодки. Меритре прыгнула в утлый челн и позвала за собой Амени. Юноша неуверенно последовал за ней.

— Не опасно! Вон, какие водовороты,— на всякий случай предупредил он.

— Не бойся! — смело улыбнулась Меритре, показав ряд ровных белых зубов.— Наши рыбаки знают здесь каждый омут.

В подтверждении ее слов высокий жилистый рыбак уверенно оттолкнул челн от берега, и стоя на корме, заработал длинным веслом, да еще загорланил веселую песню. Лодку предательски закачало, но кормчий правил уверенно, ничего не страшась.

— Вы меня не видели! — крикнула Меритре, оставшимся на берегу рыбакам.

— Молчим, как пойманная рыба! — замахали они руками.

— Тебя все знают,— удивился Амени.

— Я же здесь родилась,— засмеялась девушка.

Преодолев реку, лодочка с шуршанием продралась сквозь камыши и уперлась носом в песчаный берег.

Амени выпрыгнул из лодки, и ноги по щиколотку утонули во влажном теплом иле.

— Возьми меня на руки,— попросила Меритре.— только не смей крепко прижимать, иначе исцарапаю тебе лицо.

Он подхватил легкое тело девочки и перенес на сухое место. От нее пахнуло каким-то нежным теплом. Тонкие руки обвили шею. От их легкого прикосновения мороз пробежал по спине. А дыхание девушки обожгло, как огнем. Амени ничего подобного раньше не испытывал и почувствовал, что лицо начинает гореть. Он аккуратно поставил Меритре на землю. Когда выпрямился, то прямо перед собой увидел ее темные глаза и раскрасневшиеся щеки. Пухлые аленькие губки слегка приоткрыты.

— У тебя странный взгляд,— тихо, словно шелест ветерка в траве, сказала она.— Не смотри на меня так. От твоего взгляда у меня мурашки по телу бегают. Пойдем!

Впереди, среди бурых голых полей показалась возвышенность, где густо зеленели деревья. Под деревьями мирно стояли глинобитные дома землепашцев. Собаки залились лаем. Босоногие дети, игравшие неподалеку, подняли радостный крик и кинулись к Меритре. Седой старец и несколько сухих жилистых мужчин вышли навстречу. Старец одним грозным окликом успокоил детвору. Мужчины низко поклонились гостям. Самый важный, с высоким посохом старосты деревни, в нарядной белой одежде воскликнул:

— Радуйтесь, земледельцы! В первый день Опета к нам явилась Меритре! Это лучшее знамение, что мог послать нам Йот! Урожай будет богатым. Нам не грозит засуха и саранча!

Под радостные крики и ужасную музыку визгливых тростниковых флейт их повели к центральной площади поселения, где возвышалась каменная стела в честь Йота, а перед ней располагался жертвенник. Меритре вместе с местным жрецом возлили на плоский серый валун вино, разломили хлеб и возложили венок из цветов.

— Почему вы так ее обожествляете? — спросил Амени у одного юноши.

Тот с недоумением посмотрел на него и пожал плечами:

— Ты, господин, наверное, не из наших мест.

— Я из Куши.

— А,— юноша понимающе кивнул,— Это же Меритре. Она приносит удачу. Кто может в этом сомневаться.

Их усадили за длинный стол, стоявший прямо перед стелой. На столе дымилось множество разнообразных блюд, и весело торчали кувшины с вином и пивом. Все выглядело аппетитно. Меритре и Амени оказались на самом почетном месте среди старейшин деревни. Веселье началось с гимна Йоту. Все жители, как один, затянули нескладно молитву. После полилось вино по кружкам, зазвучали тосты. Но вдруг Меритре вскочила с места, с растерянным видом попросила прощение у старосты и у землепашцев:

— Мне надо скорее добраться до города. Я должна помогать Сияющей Кейе раздавать людям освященный хлеб,— вспомнила она.

Они с Амени помчались обратно к реке. Рыбак терпеливо ждал своих пассажиров.

— Скорее к набережной! — крикнула Меритре.

От сильных гребков лодочка понеслась по мутной воде, но, не смотря на усилившееся течение и водовороты, быстро долетела до противоположного берега. На набережной царила непривычная пустота. Корабли отвели в безопасное место, чтобы их не унесло во время разлива. Грузчики не работали, а во всю веселились в питейных домах, отмечая начало праздника.

Амени и Меритре поднялись в город. Но, едва свернув на ближайшую улочку, они наткнулись на ассирийских стражников. Меритре с проворством кошки спряталась в кустах цветущей гортензии и потянула за собой Амени.

— Меня до сих пор ищут,— прошептала она.

Под высоким каштаном на раскладном стульчике сидел тучный человек. Амени узнал в нем наставника Меритре. Вид у него был угрюмый. Он растерянно глядел себе под ноги. Рядом стоял бородатый ассириец и отчитывал двух своих подчиненных, таких же бородатых, в длинных одеждах.

— Что будем делать? — спросил Амени.

— Дай мне свой нож,— попросила Меритре.

— Зачем? — не понял Амени, но достал кушитский кинжал из-за пояса.

— Ого! Тяжелый! — Меритре взвесила на ладони бронзовый заточенный клинок.

Амени не успел ничего сообразить, как она проворно выскочила из куста, умело размахнулась и сильно метнула нож прямо в толстяка. Лезвие воткнулось в трех пальцах над головой несчастного. Толстяк вздрогнул, поднял глаза, дико взвизгнул. Он попытался вскочить, но зацепился за стул и свалился на землю.

Меритре заливалась звонким смехом. Ассирийцы схватились за мечи, но, увидев Меритре, успокоились и поклонились своей госпоже.

— Почему у нее в руках оружие! — заверещал толстяк, пытаясь подняться.— Кто ей дал оружие?

— Я тебя напугала? — издевалась над наставником Меритре.

— О, госпожа,— вдруг толстяк весь сжался, стоя на коленях. Тело его сотрясло рыдание.— Почему от тебя постоянно одни неприятности. Почему все дети спокойные и послушные, а за тобой вечно приходится бегать. Чем я провинился перед Йотом. Я хочу вместе со всеми готовиться к празднику, а вместо этого ношусь по городу, разыскивая Меритре. Я уже стар для детских игр.

Даже Амени стало жалко толстяка. Вдруг девушка неуверенно подошли к нему, погладила его по бритой голове и встала рядом на колени.— Прости меня. Я не буду больше,— ее узкая ладошка вытирала слезы с пухлого лица.— Прости, иначе я тоже сейчас расплачусь.

— Госпожа, поднимись с колен,— испугался толстяк.

— Не поднимусь, пока не простишь меня,— упрямилась Меритре.

— Конечно, конечно! — засуетился наставник, пока какой-нибудь прохожий случайно не увидел столь неприличную сцену: Дочь Солнца, стоящую на коленях в дорожной пыли.— Как я могу на тебя сердиться.

Толстяк уже был на ногах и помог Меритре подняться.

— Ты без сандалий! — в ужасе воскликнул он.— Тебе нельзя ходить босиком! Поспешим! Кейе, наверняка, сердится, устав ждать тебя.

— Разреши со мной пойти Амени! — попросила ласково Меритре, как ребенок, выпрашивающий сладости.

— Но кто он? Я не могу, кого угодно допускать к Сияющей.

— Он из маджаев Маха и служит мне охранником. Я за него ручаюсь.

— Хорошо, пусть идет,— сдался толстяк.

Когда наставник и Меритре скрылись за углом, бородатый ассириец выдернул из дерева кинжал, осмотрел лезвие взглядом знатока, презрительно усмехнулся и протянул оружие Амени, как положено бесстрашному воину: рукоятью вперед. Амени взял кинжал, но крепкая волосатая кисть ассирийца не разжималась, удерживая кривое лезвие.

— Порежешься,— сухо предупредил его Амени.

Ассириец растянул губы в злой улыбке, обнажая белые крупные зубы, но лезвие отпустил.

— Запомни! Мое имя Нетшсук из Хутуарета. Старайся не мелькать у меня перед глазами, птенчик.

— Мое Имя Амени, сын Хеви из Бухена. Если хочешь кого-нибудь напугать, то пугай прачек, стирающих белье на реке,— с вызовом парировал юноша.

Нетшсук только скрипнул зубами, но и этого оказалось достаточно, чтобы у Амени похолодели уши. Однако он спокойно засунул нож за пояс и побрел вслед за остальными.

Ассирийские стражники остановили Амени у ворот.

— Он со мной! — властно прикрикнула на них Меритре, и стражники разомкнули копья.

Амени очутился в саду перед фасадом огромного двухэтажного дворца. Кругом суетились слуги. Разодетые вельможи с важным видом отдавали приказания. На небольшой площадке под акацией полукругом стояли жрицы в белых накидках. Посередине на резном стульчике восседала невысокая молодая и очень красивая женщина. Нежное круглое лицо с острым подбородком выражало недовольство. Она нахмурила тонкие подведенные брови и сердито воскликнула:

— Меритре! Сколько я могу тебя ждать! Где ты пропадаешь!

— Прости, Сияющая! Я ходила к Хапи принести жертвы реке.

— Могла бы после церемонии раздачи хлеба сделать жертвоприношение,— снова упрекнула ее красавица.

— Кто с тобой? — она кивком указала на Амени.

— Воин-маджай. Он меня сопровождал.

— Быстро переодевайся! — нетерпеливо крикнула женщина на Меритре, и та послушно убежала.

Красавица с ног до головы окинула Амени любопытным, слегка презрительным взглядом, затем крикнула:

— Мах! Это твой воин?

Возле нее сразу же возникла огромная фигура предводителей маджаев. Мах, на этот раз, облачился в дорогую темно-синюю одежду, через плечо шкура черной пантеры и огромное золотое ожерелье на широченной груди.

— О, Сиятельная! — Мах красноречиво махал рукой Амени, чтобы тот опустился на колени. Юноша тут же подчинился.— Перед тобой старший сын Хеви, наместника Куши.

— Сын Нефтис.— Глаза красавицы вспыхнули любопытством.— Подойди ближе! — приказала женщина.— Впервые вижу, чтобы у Меритре появился поклонник, и она еще не расцарапала ему лицо.

Амени послушно подошел к ней и слегка поклонился. Тут он заметил у женщины округлый живот, выдающий будущую мать. От облака тончайшего аромата чуть не закружилась голова. Взгляд больших черных глаз привлек внимание талисман на шее Амени. Нежные пухленькие пальчики перебрали позолоченные клыки.

— Это что? Оберег? Какому богу ты воздаешь молитвы?

— Сияющая,— ответил за Амени Мах,— юноша убил огромного льва. Несмотря на юные годы, он уже снискал себе славу удачливого охотника и смелого воина. Иначе кто бы допустил его припасть к твоим ногам.

— Люблю смелых юношей. Пусть сопровождает меня,— приказала женщина, и тут же потеряла к Амени интерес.

Мах оттащил юношу в сторону и горячее прошептал в самое ухо:

— Надо было сразу встать на колени и пожелать Сиятельной жить вечно, вековечно!

— Я не знаю её,— так же шепотом оправдывался Амени.

Мах со стоном закатил глаза:

— Это вторая жена Солнечного правителя Кейе. Сейчас она — самая важная персона в стране, так, как носит под сердцем наследника.

— Я понял,— сообразил Амени.— Прости, больше постараюсь тебя не подводить.

Тем временем выбежала Меритре. Девушка переоделась в белую тунику жрицы с широким, переливающимся разноцветными искорками, ожерельем. На руках она держала маленькую девочку лет четырех. Ребенок чертами очень напоминал Кейе: такое же круглое личико с большими темными глазенками и остреньким подбородком. Черная короткая косичка спускалась на правую щеку. Из одежды на ребенке были лишь золотое ожерелье.

— Наконец,— недовольно встретила ее Кейе.— Будешь нести малышку. Она только у тебя на руках сидит спокойно.

Женщина тяжело поднялась со стула. Сразу стал заметен ее выпирающий живот. Все склонили головы.

— Несите хлеб. Народ ждет,— приказала Кейе.

Жрицы затянули гимн солнцу. Две из служительниц Йота шли перед Кейе с большими серебряными вазами и усыпали путь лепестками цветов. Сзади потянулась свита сановников. Амени рядом с Меритре оказался за спиной второй супруги правителя. Над ними лениво взмахивали пышные опахала, навевая прохладу. Стражники распахнули тяжелые ворота. Маджаи и ассирийцы двумя линиями сдерживали взревевший от восторга народ. Среди людей можно было заметить дородных ремесленников, высоких жилистых пахарей и румяных писцов, широкоплечих воинов, и смуглых корабельщиков. Сотни рук тянулись к Кейе раскрытыми ладонями, желая ей здоровья, силы и вечной жизни. Перед женщиной выстроилась вереница слуг с серебряными подносами. На подносах лежал круглый ароматный хлеб с коричневой корочкой. Кейе ломала караваи на четыре части и отдавала жрицам. Те, в свою очередь, делили хлеб на маленькие кусочки и раздавали людям. Счастливчики, получившие кусочек священного хлеба, низко кланялись и бережно прятали краюху под одеждой, уступая место другим.

Вдруг Амени заметил, как Кейе неестественно покачнулась. Он мгновенно оказался возле нее. Лицо женщины побледнело, а взгляд слегка помутнел. Она тяжело оперлась на его руку и прошептала слабеющим голосом:

— Мне дурно. Потихоньку выведи меня назад. Никто не должен заметить, что я плохо себя чувствую.

Она продолжала неестественно улыбаться и попятилась, опираясь на руку Амени. Тут уже Мах заметил, что с Кейе неладное и поспешил поддержать ее с другого боку. Уже за воротами она потеряла сознание. Слуги подхватили драгоценное тело второй жены правителя на руку и быстро унесли в покои.

Меритре с маленькой девочкой на руках беспокойно расспрашивала Маха, что с Сиятельной.

— Обычное явление в ее положении,— ответил он спокойно.

Подошли няньки и попытались взять из рук Меритре девочку, но ребенок завизжал и еще крепче вцепился в шею Меритре.

— Я погуляю с ней немного,— сказала она нянькам.— Когда Минйот устанет, принесу ее в покои.— Куда пойдем? — спросила она у малышки.

— Матеть ва! — ответил ребенок, что на детском языке обозначало: смотреть льва.

Амени вслед за Меритре прошел через буйный ухоженный сад, по берегу искусственного голубого озера и очутился в зверинце с множеством прочных деревянных вольеров. Остро пахло дикой природой. Рыкали львы. Пантеры и ягуары ходили из угла в угол, недовольно подергивая хвостами. Шакалы тявкали, выпрашивая подачку. Лис свернулся клубком в дальнем углу своего вольера. Хрюкали здоровые дикие кабаны. Противно хихикали полосатые гиены.

— Где мы находимся? — удивился Амени.

— Ты в Южной усадьбе правителя. Тот, кого любит Йот, подарил усадьбу Кейе. Она должна здесь родить наследника. А у меня на руках самая младшая Дочь Солнца Минйот. Видишь, у нее на ручке маленький анх.

Они подошли к клетке, где лениво разлегся рыжий гривастый лев. Зверь нехотя зевал, раскрывая зубастую пасть.

— Ты такого убил? — спросила Меритре.

— Нет,— покачал головой Амени.— Это лев из пустыни Вават. Он меньше и цвет шерсти у него не такой яркий. Тот был огромный. А может, мне показалось. Если честно — то я очень тогда испугался. Наверное, даже камышовая кошка показалась бы мне чудовищем.

— Я бы тоже испугалась,— призналась Меритре.— Звери не кажутся страшными, когда сидят в клетке, но я бы умерла со страху, если бы встретилась с ним один на один в пустыне.

Малышка смачно зевнула и положила головку на плечо Меритре. Длинные реснички задергались и сомкнулись. Послышалось ровное сопение.

— Все,— облегченно вздохнула Меритре,— пора нести ее спать.

Их встретил возле пруда толстяк-наставник. Он изобразил на лице гнев, тяжело с шумом набрал полные легкие воздуха, готовый закричать, но Меритре приложила палец к губам, предупреждая, чтобы он не шумел. Тогда толстяк зашипел, как рассерженная змея:

— Ты все еще наказана! Я доложил отцу о твоих проделках! Он примет меры, чтобы тебя обуздать, как следует.

— Мне пора готовиться к празднику,— повернулась Меритре к Амени, не обращая внимания на злое шипение толстяка.— Приходи сегодня вечером сюда в Южную Усадьбу. Скажи, что тебе приказала явиться Меритре. Стражники тебя пропустят.

Она скрылась во дворце. Амени повернулся, собираясь уходить, и наткнулся на широкую грудь, все того же бородатого Нетшсука.

— Только посмей тут появиться — голову сверну,— хищно улыбнулся он.

Амени ничего не ответил, лишь холодно взглянул ему в глаза и гордо прошествовал мимо.

Поплутав по городу, Амени неожиданно наткнулся на Хуто и Паитси возле небольшого грязного дома веселья. Охотник с сыном вождя, в компании кушитских лучников уже налегали на пиво и слабое вино. Амени с удовольствием к ним присоединился. Ему тут же всучили глиняную кружку с рубиновым веселящим напитком и кусок горячей лепешки с жареным мясом, завернутым в листья латука.

Кушиты принялись отбивать такт ладонями по столу и запели какие-то свои однообразные тягучие песни. Двое маджаев встали в круг и отплясывали охотничьи танцы, смешно задирая колени. Хозяин питейного дома вместе со слугами суетился, вынося из кухни горячую закуску и напитки.

— Эй, ты!

Амени обернулся. Прямо перед ним остановилась легкая боевая колесница, конечно, не такая славная, как у Хармхаба, но все же дорогая. Корпус из крепкого гнутого дерева, обтянутый прочной кожей. Колеса с шестью точеными спицами. Обода оббиты медью. Разгоряченные высокие гнедые кони беспокойно били копытами по мостовой. Где-то он уже видел эту повозку и эту упряжку.

— Я тебе говорю, баран безмозглый! — На колеснице стоял юноша старше Амени, может, года на три — на четыре. Лицо его, хоть смуглое, но с горбатым носом выдавало северянина. Вьющиеся темные волосы удерживал тонкий золотой обруч. Глаза черные, наглые. На подбородке кучерявилась жиденькая юношеская бородка. Дорогие ассирийские доспехи из кожи и медных пластин скрывали мускулистую грудь. Красивый пурпурный плащ, перекинутый через левое плечо, скрепляла огромная серебряная заколка в виде скачущей лошади.

Он глядел так нагло, как господин на невольника. Амени немного растерялся. Тем временем юноша небрежно кинул ему вожжи и соскочил с колесницы.

— Подержи коней, пока я схожу к ювелиру! — приказал он и прошел мимо опешившего Амени, гордо вздернув подбородок.

Даже кушиты перестали петь и с любопытством глядели вслед нахальному щеголю.

— Что будешь делать? — с дурацкой ухмылкой спросил Паитси.

— Да я его прирежу сейчас! — вскипел Амени, выхватывая свой кривой кушитский нож.

— Тихо,— остановил его Хуто, и подмигнул маджаям: — Давайте пошутим.

Те сразу все поняли, облепили на несколько мгновений колесницу и вскоре опять сидели на своих местах, продолжая потягивать пиво. Хуто подергал за хвосты лошадей, и те тут же наделали кучу прямо на мостовую перед колесницей.

Из лавки ювелира раздался сердитый крик юноши.

— Да что это за камень? Я же просил чисто красного цвета, а он с желтизной!

— Господин, на солнце камень будет сиять, словно кровавая звезда,— несмело оправдывался ювелир.

— Я еще месяц назад заказал тебе украшение. Ты за это время не смог найти хороший камень. Ты хоть знаешь, кому я подарю это украшение? Самой Дочери Солнца!

— Я понимаю, господин. Я вставил в оправу самый лучший рубин, что привозили когда-нибудь торговцы из Вавата.

— Ну, смотри: если Дочери Солнца не понравится украшение, я сживу тебя со свету,— закончил юноша и решительным шагом вышел из лавки. В руках он держал деревянную шкатулку полированного черного дерева.

— Чего уставился! — зло прикрикнул он на Амени и вырвал вожжи из его рук.

Все замерли в ожидании развязки. Юноша запрыгнул на повозку, обвел всех надменным взглядом и сильно стегнул вожжами коней. Он рассчитывал, что кони рванут его колесницу, и он лихо красиво умчится под восхищенные взгляды зевак.

Но случилось немного по-другому. Кони рвануть-то рванули, а повозка осталась на месте, так, как кушиты развязали ремешки на дышле и заклинили колеса палками. Возница перелетел через поручень колесницы и растянулся прямо в куче лошадиного навоза. Кони, почуяв свободу, помчались дальше по улице, оставив юношу барахтаться в дерьме.

Толпа, собравшаяся вокруг, разразилась хохотом. Юноша, весь горя от гнева вскочил на ноги и кинулся на Амени. Он замахнулся на него плеткой, но сразу остыл, увидев перед носом острее кинжала.

— Только посмей,— сквозь зубы прошипел Амени,— и я из твоего лица сделаю рожу обезьяны.

— Да ты знаешь, кто я такой! — закричал щеголь в бессильном гневе.— Ты за все ответишь!

Юноша попытался отряхнуть с дорогих ассирийских доспехов налипший навоз, но только размазал его еще больше. Хуто подобрал возле ног золотую диадему с бесценным красным рубином, которая выпала из деревянного ларца, попытался уложить диадему обратно.

— Не смей! — взвизгнул юноша и вырвал драгоценность у него из рук.— Не прикасайся! Ты хоть знаешь, кто будет ее носить? Знаешь, кому я это подарю?

— Сначала от навоза отмойся,— спокойно ответил ему Хуто, вызвав новый взрыв смеха у маджаев.

Юноша удалился, выкрикивая страшные угрозы. Но кто его боялся? Кушитским лучникам никто не страшен, тем более какой-то расфуфыренный юнец. Они сами кому хочешь голову свернут. И веселье продолжилось.

— Ты зря разозлил его, господин,— рядом с Амени появился ювелир, тот самый, у которого щеголь покупал диадему с рубином, и покачал головой.— Ахмосе злопамятный.

— Пусть побесится, если не умеет себя вести,— ответил Амени.— А кто он такой, этот Ахмосе?

— Сын командира колесничих войск Йота, начальника всех конюшен Йота, славного Ранофре.

— И всего-то,— усмехнулся Амени. Ахмосе — никак жених Меритре. И он вспомнил, где видел эту колесницу. Конечно! Именно на ней девушка плутала по пустыне. Именно этих коней они спасали от голодных гиен, рискую жизнью.

Ювелир вновь сокрушенно покачал головой.

— Послушай,— вдруг спросил Амени.— Если к тебе заходят за подарками для Дочерей Солнца, значит, у тебя в лавке можно выбрать что-нибудь достойное для моего друга. Я хочу сделать ему необычный подарок в честь праздника Опета.

Ювелир расплылся в улыбке.

— К твоим услугам лучший мастер этого города! Скажи кто твой друг, и я найду для него достойную вещь.

— Мой друг,— Амени замялся,— это девушка.

— О! — многозначительно произнес ювелир, схватил Амени за руку и потянул в свою лавку.

В полутемном помещении стояли небольшие высокие столики. На столиках в изящных раскрытых шкатулках сверкали драгоценности. Тут же в углу возвышалась горка золотой и серебряной посуды. На стенах висели, играя тонкой чеканкой мечи и кинжалы. На полках ждали своих покупателей рулоны дорогих тканей. Мешочки с благовониями источали сладкий резкий аромат.

— Ожерелье для невесты? — предложил мастер, показывая на изящные образцы.

— Нет,— смутился Амени.— Она еще не достигла такого возраста.

— Если хочешь подарить ей брошь или серьги, надо подбирать,— поучал ювелир.— Он хлопнул в ладоши, и тут же вбежали босоногие девочки.— Смотри вот у этой круглое лицо, ей идут круглые серьги.— Он достал из коробочки золотые кольца, и надел на девчушку.— А у этой вытянутое, но подбородок тяжеловатый, надо длинные, и чтоб болтались.— С этими словами ювелир прикинул к уху второй девочки серебряные серьги с множеством ниточек драгоценных камней.— Какое лицо у твоей подруги?

— Красивое,— пожал плечами Амени

— У такого статного и смелого юноши не может быть некрасивой подруги,— согласился ювелир.— Вспомни хотя бы, какие у нее глаза. Подберем что-нибудь к глазам. Они большие круглые, словно сирийские агаты или вытянутые, как косточки абрикос.

— Большие, черные и влажные как колодцы в пустыне,— вспомнил Амени.— Я таких глаз нигде не встречал.

— Да! — протянул задумчиво ювелир. Затем прикрикнул на девочек.— Ну-ка пошли отсюда. — Потом пристально посмотрел на Амени.— И кожа у нее тонкая и светлая, словно соткана из лепестков лотоса, а щеки румяные, как утренняя заря. Волосы черные с рыжим отливом.

— Ты ее знаешь? — обрадовался Амени.

— Кто ж ее не знает! — удивленно воскликнул ювелир.— Та, кто приносит удачу.

— Я сегодня приглашен на праздник в МаруЙот.

— Ты ее там найдешь,— заверил его ювелир.— И я знаю, от чего эта маленькая пантера будет в восторге.

Мастер хитро подмигнул и достал откуда-то из шкафа длинный деревянный ларец. Из ларца он вынул тонкий кинжал с маленькой рукоятью. Оружие представляло собой великое творение ювелира: острый, блестящий, словно зеркало, клинок. Тончайшая чеканка на ножнах. Рукоять, обвитая скрученной золотой цепочкой, заканчивалась большим изумрудом.

— Но это же оружие,— не понял Амени.

— Оружие,— согласился ювелир.— Причем, клинок выкован из настоящего небесного железа. Кинжал привезен с островов Великой Зелени. У нас таких не делают.

— Ты меня не понял. Она девушка. Зачем ей клинок?

— Мой дед и мой отец торговал в Нэ, в те времена, когда город слыл шумной столицей Обеих Земель, а Ахйота еще в помине не было. Я перенял дело у своих предков и теперь торгую здесь. Я продал всяких безделушек и дорогого оружия столько, что ими можно загрузить десять кораблей. Торговля дорогими украшениями научила меня разбираться в людях. У меня покупают золотые изделия высокие сановники и простые рыбаки. Иногда они хотят выбрать то, что совсем не обрадует их женщин. Тогда я даю им советы, что лучше подарить подруге или сестре, а может быть дочери. Еще никто не обругал меня, сказав, что я не прав и всучил им ненужную вещь. Люди, наоборот, благодарят меня. Поверь мне, ты доставишь Меритре радость, преподнеся кинжал.

— Он дорого стоит,— вздохнул Амени.— Я могу предложить только золотой браслет, да пара нитей бус из черного дерева. Этого не хватит.

— Если б ты дарил кинжал кому-нибудь другому — ух я бы заломил цену... Но ты преподнесешь его черноглазой Меритре, поэтому я отдам тебе кинжал даром. Потом, как-нибудь, когда станешь великим воином, зайдешь ко мне и расплатишься.

— Нет! — отрицательно покачал головой Амени.— Я не могу взять такую дорогую вещь, не заплатив.

— Бери! — настаивал ювелир, вложил кинжал обратно в ларец и насильно сунул его в руки Юноше.— Если Меритре будет счастлива от твоего подарка, то и моему сердцу это доставит радость.

— Сына наместника Куши Амени разыскивает непобедимый Хармхаб! — послышалось с улицы.

1«   ‹11›   ‹12›   ‹13›   »51

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)