На страницу автора

1«   ‹14›   ‹15›   ‹16›   »51

Сидоров Иван

Ликующий на небосклоне
15

К Хекупта подплывали, когда Хапи разлился в полную силу, превратившись в бескрайнее спокойное море. Далеко возле горизонта призрачно угадывался восточный хребет. Зеленые островки поселений, в окружении деревьев, как будто плавали в воде. Дальше на север островков становилось все больше и больше. Среди мутной глади реки, словно кочки на болоте, торчали зеленые шапки оливковых рощ или метелки финиковых пальм. Сама река ожила ближе к дельте. Всюду сновали маленькие лодочки. Небольшие суда под парусами уверенно скользили по воде, нагруженные доверху всевозможными товарами. Пузатые торговые корабли важно проплывали, под дружный взмах весел. Впередсмотрящий со стрелковой площадки то и дело кричал на проходящие мимо суденышки:

— Прими в сторону! Куда лезешь! Сворачивай! Что, глаз нет?

Кормчие весело переругивались.

— Петра! Старый крокодил! Ты до сих пор веслом шевелишь? — Мимо, чуть не касаясь бортом, расходилась торговая посудина.

— Я еще тебя переживу! — отвечал тот.— Как впереди вода?

— Течение слабое. Дойдешь до Горизонта Йота быстро. А что внизу?

— Спокойно! Смотри, не наткнись на старую плотину. Удачного плавания тебе!

— Тебе здоровья и силы!

Впереди, по левую руку, где голубое бездонное небо сходилось с водами Хапи, показалась белая полоска. Полоска росла, расширялась и вскоре превратилась в огромный город.

— Он такой большой? — удивился Амени.

— Это же Хекупта! — усмехнулся Хармхаб,— Весы Обеих Земель, центр Вселенной! Жрецы рассказывали, что на его месте раньше плескалось море, но земля поднялась, и боги приказали первому правителю Кемет Мене основать здесь город.

— А что это за белые горы. Какие ровные,— опять удивился Амени.

— Пирамиды,— ответил с гордостью Хармхаб.— Сами Боги возвели эти грандиозные храмы в те далекие времена, когда они правили Кемет.

— Я много слышал о пирамидах, но ни разу не видел. Там находятся ворота в вечность.

— Еще насмотришься! — заверил его военачальник.

— Что представляет собой Хекупта?

— На это не просто ответить,— задумался Хармхаб.— По преданию, в городе обитает душа бога Птаха. Здесь и обычаи, и нравы не как во всей Кемет. Если представить Обе Земли, как большой город, Бухен, где ты вырос, напоминает окраину с огородами; Нэ — что-то вроде жилых кварталов; Горизонт Йота — городской храм; а Хекупта — рыночная площадь. Сюда сходятся все дороги с севера и с востока. Все корабли, что прибывают из Великой Зелени, сначала останавливаются здесь. Дальше на западе расположились оазисы. Ты можешь идти несколько дней, а вокруг тебя будут зеленеть нескончаемые поля и сады. Вся земля изрыта каналами для орошения. Сотни озер выкопали сами землепашцы и разводят в них рыбу. А сколько там дичи! Птицы тучами прилетают с севера и проводят в болотах всю зиму.

— И там мы будем проводить учения? — обрадовался Амени.

— Нет,— остудил его радость Хармхаб.— Мы направимся на восток, в желтые пески. Страшная мертвая пустыня тянется до самого Красного моря. В этой треклятой пустыне змей и скорпионов больше, чем у шелудивой собаки блох.

Слова Хармхаба оказались правдой. За городом, там, куда воды Хапи попадали лишь по оросительным каналам, начинались желтые унылые пески. В немногочисленных оазисах с чахлой растительностью селились скотоводы и охотники. В холодное время здесь еще можно было как-то пасти скот, а вот в разгар летней жары стада перегоняли на север, к плодородным пастбищам. Днем пустыня раскалялась как жаровня, а после заката остывала. Иногда ночи бывали до того холодные, что не спасали даже шерстяной плащ. Именно здесь среди мертвых барханов Хармхаб решил разбить лагерь и приступить к обучению войска.

Амени выдали кожаную плеть с тремя плетеными хвостами — отличительный знак младшего командира теп-меджет. Он сразу же познакомился с такими же, как он мальчишками — младшими командирами. Как-то сразу Амени почувствовал, что попал в свою среду. Разница у сверстников была всего год или два. Все сразу уселись в круг, знакомились, угощали друг друга припасами, захваченными из дома. Среди будущих теп-меджет оказались юноши из Нижней Страны и из оазиса Жизни, что на северо-западе, из земель Вават, и с побережья Великой Зелени. Один, только Амени был родом из Куши, но его это нисколько не огорчало.

Хармхаб приказал выстроить молодое пополнение хуну неферу и собраться всем командирам. На колеснице он объехал нестройные шеренги молодых голых новобранцев, затем подъехал к писцам, ведающих пополнением и гневно закричал:

— Вы кого мне набрали? Что это за стадо тощих баранов? Их что, не кормили? Или в Кемет пришла страшная болезнь, от которой они отощали?

Старший писец, ответственный за набор рекрутов, не особо обратил внимание на обидные упреки полководца, так, как знал его крутой нрав.

— Ну, чего ты раскричался,— спокойно сказал он.— Как ты просил, я набирал молодых юношей: в лучники тех, кому исполнилось четырнадцать, в тяжелую пехоту шестнадцати и семнадцатилетних. Они вполне выглядят на свой возраст. Откормишь их, закалишь. Потом, не легко собрать такое огромное войско, и чтоб все были, как на подбор силачи и великаны.

— Согласен,— немного утих Хармхаб.— Сколько здесь голов?

— Как ты просил: десять тысяч. Мне еще предстоит испытать гнев правителя, когда к нему с жалобами пойдут старшие над хлебопашцами жаловаться, что я отнял столько рабочих рук. По спискам велено призвать всего три тысячи.

— Спасибо тебе! Прости за мою горячность,— остыл Хармхаб.— Пойми, я не для себя стараюсь. Хочу создать настоящее крепкое войско, как у Менхеперра Тутмос.

— Прекрасно помню,— согласился старший писец.— Думаешь, я не хочу, чтобы непобедимая армия защищала мой дом и мою семью? Поэтому я помогаю тебе всем, чем могу. Скажешь набрать еще десять тысяч — расшибусь, но сделаю.

— Еще раз прости за гнев,— устыдился Хармхаб.— А сколько лекарей мне дают?

— Двенадцать.

— Двенадцать? — вновь вспыхнул Хармхаб.— На такое войско двенадцать лекарей. У Ранофре в чезете колесниц коновалов больше!

— Ну что ты опять орешь,— уже не сдержался старший писец.— Лекарей правитель выделил из Дома Йота сам. Он же пока не знает, что у тебя такое огромное войско. Наймешь сам еще лекарей. Майе, главный казначей — с нами заодно. Он обещал выдавать тебе золота столько, сколько ты потребуешь.

— Спасибо,— поблагодарил его Хармхаб.

— Не за что,— отмахнулся писец, но затем поднял вверх указательный палец и многозначительно изрек: — Но помни, ты обещал Кемет крепкую армию. Многие ради этого подставляют себя под гнев правителя. Ты прекрасно знаешь, как Сын Йота относится к войне и вообще ко всему военному. Он вечно повторяет: пусть воюют дикари, а нас защищает Йот.

— Будет крепкая армия,— твердо заверил его Хармхаб.

Новобранцев обрили наголо, выдали набедренные повязки и парики из волос буйвола. Командиры и наставники строго следили, чтобы одежда всегда была чистая, а парики аккуратно расчесаны.

Хармхаб разбил армию на две равные части, назвал их Северный меш лотоса и Южный меш папируса. Соответственно у одной армии штандарт был в виде трех цветков лотоса, у другой в виде трех соцветий папируса. Назначил двух командующих из героев, тех старых закаленных воинов-менфит, которые воевали с Хармхабом еще в Куши при Небмаатра Аменхотепе Хека Уасет. Каждую меш разбил на пять чезетов по тысячу человек и назначил чезов из воинов, когда-либо участвовавших в сражениях и давно служивших в армии. Каждую тысячу поделил еще на пять са по двести человек в каждой. В этом подразделении было пятьдесят легких пехотинцев и сто пятьдесят тяжелых. Над каждой полусотней-четом командовал теп-меджет из новобранцев, назначенных самим Хармхабом по рекомендациям старых воинов.

Амени достался пост командира над четом лучников. Новобранцы, попавшие к нему в отряд, оказались из западных оазисов, все крепкие и быстроногие.

Учения начались с изнурительных походов по пустыне. Оружия пока не выдавали. Вместо этого каждого нагрузили мешком, набитым песком. Целый день колоннами маршировали под палящими лучами солнца. Ноги увязали в раскаленном песке. Пот тёк градом. Спину и плечи ломило. Во рту все пересыхало, а губы трескались. Пить разрешалось только во время коротких передышек. Если кто-то терял сознание, его тут же подбирали лекари и определяли: действительно плохо новобранцу или он симулирует. В первом случае, несчастного уносили в лагерь и откачивали холодными примочками; во втором, что случалось крайне редко, лечили палочными ударами. Вместе с колонной всегда шли наставники с короткими древками от копья в руках и следили, чтобы никто не нарушал строй и не ленился. Удары доставались, как простым воинам, так и младшим командирам.

Впереди шел горнист и отыгрывал такт; за ним флагоносец нес штандарт подразделения, следом ставили самых слабых, а самые сильные и выносливые замыкали колонну.

После утомительного похода Амени вместе с другими младшими командирами шел на склад и получал для воинов продовольствие. Обычно им выдавали полбу или ячмень, иногда бобы или чечевицу. Хлеба отмеряли вдоволь, мясо наоборот — строгими порциями. Раз в три дня луковицу на каждого и горсть сушеных фиников. После столь сильных нагрузок такой скудный паек не до конца утолял голод, поэтому Хуто вместе с другими охотниками пропадали в пустыне и частенько возвращались с добычей и подкармливали мальчишек.

Хуто в войске находился на особом положении. Он и еще десятка два охотников целыми днями отдыхали в тени, а ночью ходили в пустыню охотиться. Хармхаб держал их для разведки. Лучше разведчиков, чем охотники не сыскать. Менфит и кушиты занимались отдельно. Герои бились на мечах и штурмовали учебные укрепления. Маджаи стреляли из луков по мишеням и бездельничали.

Войско колесничих занималось обособленно и только вечером, когда жара спадала или рано утром, пока солнце не начинало раскалять камни. Берегли лошадей. Можно было наблюдать, как в сумерках они носятся по пескам, разворачиваясь строем или цепочкой проносясь мимо мишеней, представляющие собой толстые деревянные столбы, поражая цели из луков.

Для Амени и его товарищей самое тяжелое время наступало вечером. После ужина, когда уставшие новобранцы падали на землю и храпели, теп-меджет собирали в длинном шатре. Здесь они рассаживались, скрестив ноги, и занимались грамматикой, теорией стратегии и прочими науками. Жрецы-преподаватели бубнили монотонными голосами, а наставники из менфит следили, чтобы никто не вздумал задремать. Если кто-нибудь начинал клевать носом, тут же получал по спине палкой. Хармхаб иногда лично вел уроки.

— Мне нужны грамотные командиры! — внушал им полководец.

— Прости, великий, но зачем? — удивился кто-то.— Какая связь между копьем и кисточкой для письма?

— Самая прямая! — ответил Хармхаб.— Вот вам задание: Вы заперты в осажденной крепости. Вам надо послать гонца за помощью. Вы пишите письмо. Берите кисточки и пишите: Я в осажденной крепости,— начал диктовать Хармхаб.— Продовольствия осталось на два дня. Воинов осталось двести человек. Продержусь еще пять дней. Требуется помощь отряда не менее двух тысяч копей. Записали? Покажите!

Хармхаб ходил по рядам и разбирая закорючки на листках папируса.

— Две ошибки! — указывал он. Тут же ученик получал два удара палкой,— три ошибки,— шел он дальше. На каждого, в итоге, обрушилось не менее двух крепких ударов. Прочтя упражнение Амени, он удивился,— Ни одной ошибки. Молодец! Но вот в чем дело: все твои товарищи получили удары,  ты – нет. Несправедливо.

— Как мне поступить, Великий? — не понял Амени.— Сделать ошибки?

— Нет. Подумай! — загадочно сказал Хармхаб.— Пусть будет стыдно тем, за кого страдают их товарищи.

Амени понял своего полководца и скомандовал сам:

— Два удара!

Тут же получил палкой по спине. Сидевшие рядом сослуживцы в благодарность пожали руки.

— Дальше займемся математикой.— Не унимался Хармхаб.— У вас тысяча копьеносцев, сто лучников и десять колесниц. Одна колесница приравнивается десяти копьеносцам или двадцати лучникам. Соответственно: два лучника приравниваются к одному копьеносцу. Противник ваш имеет две тысячи копьеносцев. Чтобы одержать победу, вам надо иметь на двести копьеносцев больше. Из ближайшей крепости вам выслали пять колесниц, копьеносцев и лучников. Копьеносцев в два раза меньше чем лучников. Вычислите: сколько вам пришлют подкрепление. У меня в руках фляга с водой. Как только я допью до дна, должен получить ответ.— И он приложился к фляге.

Амени задумался, ну и мудреную задачку задал полководец! Но он тут же понял хитрость Хармхаба, и быстро нашел решение.

Полководец допил флягу и пошел по рядам.

— Не правильно! Два удара. Совсем не верно три удара.

На этот раз Амени и еще два командира четов решили правильно.

— С математикой у вас лучше,— похвалил Хармхаб, но недостаточно хорошо. Амени! — крикнул он юноше. – Только вы трое не получили удары. Нельзя отдаляться от товарищей. И они пусть постыдятся за то, что заставляют страдать ваши спины.

— Слушаюсь, Непобедимый,— вздохнул Амени и скомандовал: — Два удара.

После учения теп-меджет еле доползали до своих шатров. Прежде, чем растянуться на камышовой подстилке и заснуть, надо было убедиться, что к тебе в постель не забралась змея или скорпион. Эти твари кишели кругом. Никакие заклинания не помогали от них избавиться.

Случалось такое, что кто-нибудь из младших командиров, не выдержав, напряжения и побоев мог разрыдаться. Никто не смел над ним смеяться. Все собирались вокруг него и утешали, просили крепиться. Он успокаивался, и тогда все разбредались по своим лежанкам и засыпали.

Амени иногда перед сном доставал папирус — подарок правителя, и при скудном свете масляного светильника перечитывал гимн:

Великолепно твое появление на горизонте,
Воплощенный Йот, жизнетворец!
На небосклоне восточном блистая.
Несчетные земли озаряешь своей красотой.

—Что читаешь, спросил один из его товарищей.

— Гимн Йоту. Хочешь послушать?

Над всеми краями,
Величавый, прекрасный, сверкаешь высоко…
Ты — вдалеке, но лучи твои здесь, на земле.
На лицах людей твой свет, но твое приближение скрыто.
Когда исчезаешь, покинув западный небосклон,
Кромешной тьмою, как смертью, объята земля…
Рыщут голодные львы,
Ядовитые ползают змеи.

— Красивые стихи. Под них хорошо размышлять.

— Почитай еще,— попросил из темноты еще кто-то.

Амени продолжил:

Тьмой вместо света повита немая земля,
Ибо создатель ее покоится за горизонтом,
Только с восходом твоим вновь расцветает она…
Празднует Верхний и Нижний Кемет
Свое пробужденье.
На ноги поднял ты обе страны.
Тела освежив омовеньем, одежды надев
И воздев молитвенно руки,
Люди восход славословят.

— Здорово написано,— поддержали остальные.— Давай дальше!

Верхний и Нижний Кемет берутся за труд.
Пастбищам рады стада,
Зеленеют деревья и трава.
Птицы из гнезд вылетают,
Взмахом крыла явленье твое прославляя.
Скачут, резвятся четвероногие твари земные,
Оживают пернатые с каждым восходом твоим,
Корабельщики правят на север, плывут на юг,
Любые пути вольно выбирать им в сиянье денницы.
Перед лицом твоим рыба играет в реке,
Пронизал ты лучами пустыню морскую.

— Красиво! А кто поэт? — спрашивали командиры.

— Вы все равно не поверите,— отнекивался Амени, аккуратно укладывая бесценный папирус обратно в чехол.

Он закутывался в плащ, закрывал глаза и тут же засыпал. Только начинали сниться красивые картинки: он на охоте метко стреляет птиц; мама угощает его молоком и финиками; он плывет на лодочке к городу, где звучат праздничные песни; сейчас он пристанет к берегу, и будет веселиться вместе с друзьями… Как вдруг труба противно ревела, возвещая подъем на утреннюю молитву.

Так пролетело больше сорока дней. В одно из утренних построений Хармхаб созвал к себе всех командиров и спросил:

— У кого есть жалобы? — спросил мягко, но таким тоном, подразумевая: «Только попробуйте заскулить!»

— Нет жалоб, Великий! — дружно ответили все.

— Кто-нибудь из вас чувствует, что не в состоянии выдержать учение и хочет вернуться к мирной жизни? Говорите, не стесняйтесь. Я пойму вас, ибо не каждому дано вынести тяготы военной службы.

— Но мы еще не начинали военную службу, Великий,— возразил Амени.

— Кто это сказал? — колючий взгляд Хармхаба нашел его среди строя.— А когда, по-твоему, должна начинаться военная служба.

— Когда нам выдадут оружие,— дерзко предположил Амени. И тут же все младшие командиры его поддержали.

— Оружие? — задумался Хармхаб.— Вы хотите оружие? Хорошо,— решил военачальник.— С сегодняшнего дня занимаемся с оружием.

Пехотинцам писцы выдали со склада тяжелые деревянные щиты, квадратные, с верхнего края закругленные и тяжелые древки копей без наконечников, чтоб не перекалечили друг друга. Амени получил для своего чета луки, стрелы, опять же, без наконечников, а так же щиты поменьше и легче, чем у копьеносцев. Щит можно было удобно крепить с левой стороны на спине. В таком положении он не мешал стрелять из лука.

Хармхаб приказал выстроиться всему войску в пять шеренг. Тяжелая пехота в центре, легкая по флангам. Таким строем войско двинулось вперед. Хармхаб на колеснице описывал круги и указывал своим помощникам из войска менфит, где нарушен строй. Те незамедлительно обрушивали удары палками на спины провинившихся. Затем по команде Хармхаба войско должно было повернуться направо или налево, может вообще развернуться назад, но не прекращать движение, при этом строй должен был оставаться сомкнутым. Но при поворотах, копейщики сбивались в кучу, налетали друг на друга. Ветераны тут же появлялись в месте толчеи и восстанавливали шеренги при помощи палочных ударов.

Так продолжалось до заката. Учением пехоты заинтересовался даже главнокомандующий Ранофре. Он подъехал на своей колеснице к Хармхабу и с видом знатока спросил:

— Не лучше ли войско разбить на четы по пятьдесят человек и тренировать отдельно? Они совсем не могут ходить строем.

Хармхаб недовольно взглянул на главнокомандующего своим колючим взглядом и ответил:

— Не лучше.

— А что если лучников тренировать стрельбе и бегу, а тяжелая пехота пусть марширует без них? — опять вмешался Ранофре.

— Послушай, Непобедимый, если хочешь заняться вместо меня учениями — прошу! — не выдержал Хармхаб.

— Я просто даю тебе совет,— обиделся Ранофре.— Ты же гоняешь их без толку взад-вперед. Чему они научатся?

— Вот! — Хармхаб протянул ему свиток папируса.— Это трактат: как обучать молодое войско. Если его писал глупый человек, исправь, и тогда я буду заниматься, согласно твоим исправлениям.

— Что за трактат? — не понял Ранофре.— Кто его написал.

— Менхеперра Тутмос. Тот самый, который дошел до Нахарины, уничтожая всех врагов на своем пути. Тот, кто прославил Кемет, как непобедимую державу.

— Как я могу исправлять учение великого полководца!

— Тогда, Непобедимый, не мешай мне.

Ранофре обиженно пожал плечами и отъехал обратно к лагерю колесничих. Хармхаб же не смог сдержать себя в сердцах выругался:

— Какой же это главнокомандующий! Ни воли, ни характера. Хоть бы крикнул разок.

С закатом, Хармхаб созвал всех командиров и сказал:

— Учение прошло хорошо: маршировать с оружием никто не умеет, поэтому, после ужина воины пусть отдыхают, а командиры четов, са и чезетов берут оружие в руки и идут учиться ходить строем под моим руководством. Я вас научу держать шеренгу!

Мучение продолжались до полуночи.

— Устали? — кричал Хармхаб, сам, отбивая такт в барабан.— А почему я не устал? Ну-ка всем выпрямиться. Голову выше! Командиры вы или торговцы тухлой рыбой?

На следующий день повторилось то же самое. И так еще дней десять, пока войско не научилось хоть как-то ходить единым строем и менять направление движения, не растягивая шеренги и не ломая строй.

Вскоре обучение перешло на новую ступень. На этот раз Хармхаб приказал построить шеренги копьеносцев на расстоянии пяти шагов друг от друга, а между шеренгами пространство занять лучникам. Лучники должны были выскакивать из-под щитов, пробегать десять шагов и стрелять их луков по мишеням, затем бежать еще десять шагов и стрелять с колена, так как, следующая за ними вторая волна лучников стреляла уже поверх их голов. После надо пробежать еще несколько шагов, метнуть дротик и дружно отступить, прикрывая спину щитом, проскочить сквозь строй копьеносцев и занять свое место. С первых попыток вообще ничего не получалось. То стреляли не вовремя, то вторая волна лучников натыкалась на первую, а отступали кое-как, сбивая друг друга с ног. Хармхаб сорвал голос, изрыгая страшные проклятия.

В конце дня что-то стало выходить. Тогда Хармхаб выстроил напротив войско героев, вооруженных щитами и палками. Лучники должны стрелять прямо в них. Но потом герои бросались в атаку. Если лучник не успел отступить, получал палкой по хребту. Но еще хуже доставалось копьеносцам. Они должны были выдержать удар и не разомкнуть ряды. Но герои проламывались сквозь все шеренги, опрокидывая новобранцев на землю.

— Ничего! – успокаивал их Хармхаб.— Герои вас не покалечат, только синяки поставят. А как вы думали становятся воинами? Вот, когда столкнетесь с настоящим врагом,— те будут вспарывать вам животы и раскалывать головы по-настоящему.

Наступало время, когда силы у всех были на пределе. С утомленными отупевшими от усталости воинами заниматься не было смысла. Хармхаб чутко подмечал такие моменты и давал всем день отдыха. Простым воинам разрешалось спать, сколько вздумается, а командирам можно было сходить в Хекупта и развеяться в местных домах веселья.

В один из таких долгожданных дней Амени с друзьями решил сходить в город. Посидеть спокойно в Доме Веселье за кружкой холодного свежего пива, пожрать нормально, поглазеть на местных девушек и просто отдохнуть. Они собрались возле дороги, ожидая копуш, которые задержались в лагере принаряжаясь. Вдруг мимо, поднимая пыль, промчались две колесницы, спеша по своим делам. Амени еле успел отскочить на обочину.

— Расступись! — заорал один из возничих и стегнул плетью Амени по спине, да так сильно, что кожа тут же вздулась багровой полосой.

Злость вскипела. Амени, не долго думая, сорвал с себя кожаный пояс, сложил вдвое, подобрал с земли подходящий камень. Несколько взмахов и камень с пращи полетел точно в голову обидчику. Тот вскрикнул, хватаясь за затылок, и остановил колесницу.

— Как ты посмел! — закричали колесничие, развернули повозки и помчались обратно.

Но Амени с товарищами тут же вынули кинжалы и приготовились к схватке.

Их противники оробели.

— Вы будете наказаны! — орали они.— Как вы смеете нападать на колесничих.

— Кто там визжит и охает, как девка в первую брачную ночь? — раздался за спинами грозный голос Хармхаба. Он взглянул на вздутую кожу на спине Амени, затем на разбитую голову Ахмосе. Обидчиком Амени оказался именно он.— Вы, оба! — его указательный палец ткнул в грудь одного и второго.— Жду вас перед своим шатром.

Слух об инциденте быстро пробежался по лагерю. Вокруг шатра Хармхаба собралось кольцо из воинов. Сюда пришли и пехотинцы, и колесничие, и даже кушиты.

— Из–за чего спор? — допрашивал Хармхаб драчунов. Но те молчали.— А я знаю, кого вы не поделили, но не скажу, иначе вас засмеют.

Расталкивая собравшихся, в центре круга появился Ранофре.

— Надо наказать зачинщика! Пятьдесят ударов палками научат его вести себя, согласно субординации! — гневно воскликнул он.

— А ты знаешь, кто зачинщик? — уколол его взглядом Хармхаб.— Кто зачинщик? — обратился он к провинившимся. Но те продолжали молчать.— Тогда прикажу наказать обоих.

— Постой! — опомнился Ранофре.— Это же мой сын.

— Выбирай, непобедимый: или это твой сын, тогда я не хочу его видеть в лагере, или это воин, тогда пусть снесет наказание с достоинством.

— Но Хармхаб! Ты забываешь, что я здесь главный, и это мой колесничий.— Попытался приструнить его главнокомандующий.

— Когда дело касается дисциплины, для меня нет разницы между колесничим, пехотинцем или лучником,— жестко возразил полководец.— Или будем дальше искать родственников и поить их теплым молочком со сладкими пирожками перед сном. Что это за армия?

— При чем тут пирожки! Покушались на колесничего. Колесничие особые воины.

— А я своих командиров в обиду не дам,— прорычал Хармхаб.— Можешь приказать меня наказать палками, пиши жалобы правителю, но никто не посмеет просто так бить даже самого младшего командира из моего меша.

— Хорошо! — сдался Ранофре.— Что ты предлагаешь?

— Честный поединок на палках.

— Но они покалечат друг друга.

— Мои герои каждый день дерутся на палках и все здоровы. Такое упражнение только укрепляет тело и дурь из башки выбивает.

— Поединок! Поединок! — поддержали все вокруг. Ранофре вынужден был согласиться.

Противникам завязали толстыми холщевыми бинтами голову, оставив только открытыми глаза. Левую руку до самой шеи тоже забинтовали. В правую руку вложили короткие, палки.

— Снимите все украшения,— приказал Хармхаб.

Амени сжал кулак, пряча кольцо на мизинце. Хармхаб смекнул: в чем дело. Он подошел к юноше, быстро сорвал с его пальца кольцо и спрятал у себя в широкой ладони.

— Я же тебе приказал не носить его. Наживешь неприятностей.

После этого противники готовы были сойтись в рукопашную. Ахмосе выглядел старше, но отнюдь не сильнее. К тому же колесничие хорошо стреляли из луков и точно метают легкие копья, но плохо владеют мечом. Один из воинов менфит взялся судить поединок, чтобы все проходило честно без подлых ударов между ног или по глазам. Он отодвинул зрителей на несколько шагов назад, освобождая достаточно места для боя.

Ахмосе первым набросился на противника, но все его удары просвистели мимо или попали в защищенную жесткими бинтами левую руку. В ответ Амени треснул его наотмашь по голове, и тот оглушенный сел на землю.

Пехотинцы и кушитские лучники радостно закричали.

— В сторону! — судья оттолкнул Амени.— Если противник на земле, его не бьют.

Ахмосе тяжело поднялся. Все кругом кричали и подбадривали бойцов. Противники вновь сошлись, колошматя друг друга. Тела покрывались кровоподтеками, но Амени легко уворачивался от тяжелых ударов и в ответ бил со всей силы. Один из его ударов в живот сбил дыхание у Ахмосе, и тот рухнул на колени, уткнувшись лбом в землю. Было понятно, что подняться он не сможет, а тем более продолжить бой.

— Всё! — решил Хармхаб.— Поединок окончен.

Пехотинцы и маджаи поздравляли Амени с победой.

— Ты бы учил своих колесничих сражаться на мечах,— посоветовал Хармхаб Ранофре.— Вот так в бою их всех порубят.

Главнокомандующий ничего не ответил и удалился вместе со своим сыном.

Когда Амени разбинтовали и привели в порядок, он подошел к Хармхабу.

— Я говорил тебе, не надевай кольцо? — укорил его полководец.

— Прости меня, Великий,— склонил голову Амени.

— Я спрячу его у себя. Ведь предостерегал тебя: от этой девчонки одни неприятности. Думаешь, Ахмосе случайно тебя задел? Он страшно зол на тебя, за то, что Меритре пришла провожать в поход не его, а какого-то мальчишку из Куши. Во дворце эта проказница не дает никому покоя, так уже здесь из-за нее дерутся. Иди! Потом придумаю, как тебя наказать. И держись подальше от Ахмосе. Еще раз с ним сцепишься — переведу тебя в простые лучники.

— Прости, непобедимый, но я прошу вернуть мне кольцо,— дерзко настаивал Амени.— Она доверила мне охранять свое сердце. Нельзя, чтобы заговоренный амулет находился в чужих руках.

Хармхаб весь вспыхнул, казалось, сейчас накинется на Амени. Но военачальник сдержался и спокойно ответил:

— Ты мог бы лет через десять взлететь так высоко, что все друзья тебе бы позавидовали. Но это! – он протянул ему кольцо.— Это камень, который утащит тебя на дно.

— На все воля Йота.

— Башку надо на плечах иметь, а не колодку для парика,— скрипнув от досады зубами, прошипел Хармхаб.— Иди!

1«   ‹14›   ‹15›   ‹16›   »51

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)