Клуб ЛИИМ Корнея Композиторова. Вестибюль ВЕРСИЯ ДЛЯ МОБИЛЬНЫХ ЛИИМиздат. Клуб ЛИИМ

 

Клуб ЛИИМ
Корнея
Композиторова

ПОИСК В КЛУБЕ

ЛИТ-салон

АРТ-салон

МУЗ-салон

ОТЗЫВЫ

КОНТАКТЫ

 

 

 
 

Главная

Скоро в ЛИИМиздате

Договор издания

Поиск в ЛИИМиздате

Лит-сайты

       
 

На страницу автора

   ‹2›   ‹3›   »15

Толстиков Николай Александрович
Угар
Глава вторая

семейная сага

Федор Окатышев заходить в дом к брату опасался вот уже лет тридцать. Конечно, его не вытолкали б взашей, пинков не наподдавали, но Федор, когда требовалось ему братца повидать, предпочитал под окнами дома похаживать да посвистывать, авось заметит.

Причиной тому была одна история…

Построил Иван дом да такой, что прохожий люд, заглядясь, на ровном месте спотыкался, и сердце не одного от зависти сбой давало. Строиться-то в Городке мало кому в охотку, всяк в квартирку, хоть и неражую, норовил залезть. А тут чуть ли не целое имение у Ивана!

Со стороны глазеть да ахать труда большого не требуется. Не рискованно во всяком случае. Федор же в начале строительства братниного дома травму получил – бревном придавило ногу. В больницу угадал и потом от клюшки не вдруг отделался.

К дому брата Федор после того близко не подходил, душу свою ему травить не хотелось. Там работа кипит, а он – руки в брюки – вроде ротозея получается, даром и нога больная.

И все же Федор не удержался. Выждал времечко, когда на стройке затишье наступило, поковылял – любопытно ведь. В двери лезть он то ли постеснялся, то ли еще чего, уцепился за подоконник, подтянулся, чтоб в нутро дома заглянуть. Пол там был покрашен свежей краской.

А тут – Варвара, жена Ивана! Как закричит! Будто не деверь, а бандит отпетый иль по крайней мере вор в дом пробирается. Федора она не узнала, завидев в окне его тощее гузно, посчитала деверя за мальца-озорника. Едва он, словно подстреленный тетерев, шлепнулся наземь и задал стрекача, Варвара прикусила язычок.

С той поры Федор к брату ни ногой. Иван пытался уладить недоразумение, не раз безуспешно тащил брата за рукав в гости и под пьяную лавочку добился-таки своего – на руках занес Федора в жилище к себе. Но замирения не вышло – вмиг протрезвевший под крики братниной жены Федор вынужден был немедленно ретироваться.

И на квартиру к Федору Иван стал не вхож после того, как однажды, защищая пьяненького братца от беспощадных кулаков разъяренной его супружницы, выволок ту за волосы из дома матери…

В иной воскресный день браташи совместно выбирались в баню. Федору опять-таки приходилось вызывать брата. У того скотина в хлеву ревет и хрюкает, корма в достатке требует, «плантацию» без догляда не оставишь, всяких дел – только поворачиваться успевай. Закрутится Иван, позабудет данное накануне брату обещание. А у Федора – скромная полоска в огороде у матери. Мать ее обиходит заодно со своим, да гряда с картошкой в поле за городом – туда Федор лишь весной садить да осенью урожай собирать ходит. Вот и все хозяйство.

Очередные сборы в баню начинались как обычно: Иван, ворча на супружницу, носился по избе, что-то с грохотом переворачивая, искал белье, мочалку, мыло, а Федор расхаживал за калиткой.

И вдруг слабо, придушенно вскрикнул он, будто сдавил его кто.

Калитка распахнулась и – во двор ввалился, крепко стиснув обалделого Федора за плечи, грузный седовласый мужчина, облаченный в шикарный костюм. Позади мелкими шажками, подмигивая, подвигался Олеха:

– Че? Не признал? – спросил он у стоявшего оторопело на крыльце Ивана.– Булихин внук… Гриша Гренлаха собственной персоной!

– Обнимемся, друг! – Григорий, отбросив Федора как цыпленка, раскинув руки, шагнул к Ивану.

Иванов банный чемодан раскрылся, белье вывалилось на сырую траву – утром дождик вспрыснул, не пообветрило еще. Варвара выглянула из дверей и увидала такое безобразие:

– Я стирала-гладила, а ты труда моего нисколечко не ценишь! Какого черта… – она осеклась, вытаращась на Гренлаху еще пуще Ивана.

Григорий, выпустив из объятий Окатышева, взял Варвару за руку и склонился над нею, смешно, трубочкою, вытянув губы. Руки Варвары по локти облепляла мыльная пена, и он малость порастерялся, но тут же нашел выход – манжетом рубашки небрежно смахнул пену и приложился к островку чистой кожи. Чмок-чмок! – смачно разнеслось по двору.

Варвара испуганно отдернула руку, точно обожглась. Еще бы – не увидишь в Городке, чтобы мужики женщинам хотя бы руки пожимали, а чтоб целовали… Варвара не королева какая-нибудь, а всего-навсего простая буфетчица из пивного ларька. Диво! Она как села на краешек лавочки у врытого в землю во дворе стола, так и застыла истуканом. Безучастно смотрела на то, как Иван таскал из дома пустые стаканы и закуску, как Олеха Клюев разливал коньячок. Олеху злопамятный Иван так и не обласкал, хотя тот и пытался настойчиво сунуть ему свою «клешню».

Мужики выпили и дружно захрустели огурцами, как кролики.

В другой бы раз Варвара такой разгром учинила, что гости вместе с хозяином несказанно радовались бы, если б целы остались. По ней хоть папа римский под окна выпивать приди, все равно бы бедный был. Но молчала Варвара, уставясь прямо перед собой. Лишь глаза нет-нет, да и косила украдкой на Гренлаху, когда тот на нее не смотрел.

Гренлаха все же перехватывал эти взгляды и важно надувал щеки. Он то и дело кривил тонкие губы в капризной усмешке, когда Олеха, вспоминая случаи из детства и, не досказав об одном, начинал взахлеб про другое, хлопал его по плечу орал на ухо как глухому:

– А помнишь, Гренлаха?!.

Гренлахино терпение скоро лопнуло. Он отодвинулся от Клюева подальше, еще пуще пыжась и сопя, поправил пальцами узел галстука. Ох, и сдавливала же, видно, эта галстучная петля горло, сопрел мужик, но терпел форсу ради.

– Какой я вам Гренлаха? Я давным-давно Григорий Константинович Булин, и не ниже! – с расстановочкой произнес он, но своим непривычным «аканьем» лишь усмешки вызвал: ишь ты, интеллигент!

Дутый Гренлахин вид никак не производил на друзей детства желаемого гостем впечатления.

– А чего тебя Гренлахой-то прозвали? Запамятовал я… –с простою душой полюбопытствовал захмелевший Федор.

– Не помню… – сквозь зубы выдавил тот.

– Ну? – удивился Олеха.– А нашего учителя географии Сан Саныча помнишь? С его ведь слов тебя окрестили! Вот как дело было! – Олеха привстал с места, обращаясь ко всему застолью.– Гришку тогда к карте мира Сан Саныч вытащил. Где, спрашивает, такая-растакая штука Гренландия находится? А Гришка ни в зуб ногой, шарит по карте, будто в потемках у двери ручку щупает. То в Австралию ткнется, то в Кубу. Ждал-ждал Сан Саныч, да нервишки у него, бедного, зашалили. Ветры, кричит, там воют и пусто там, как в твоей, паренек, большущей голове! И Гришка тут сразу сообразил – тык пальцем в самую точку! И пошло потом за ним – Гренлаха да Гренлаха… Остер был на язык старик, насквозь человека видел! Правду говорю?

– Старый дурак был твой Сан Саныч! – мрачно возразил Олехе Гренлаха. В его глазах заметались злобные искорки.

Он вскочил из-за стола, рванул с шеи галстук – понял, что одной одежкой и форсом мужиков не ошарашишь. Они важных персон – бывших земляков – посолидней и пофартовей знавали. Умок-от вот каков?!

– Видел, говорите? Насквозь? Да ни черта он не видел, старый пенек! Кто я теперь, думаете? – Григорий горделиво ткнул пальцем себе в грудь.– Ну кто?

– Пердун перед пенсией, как и мы! Да шучу, шучу! – лукаво подмигнул Олеха.– Директора ты вроде. Весь вечер вчерась мне об этом трекал. Только не врубился я – по какой части?

– По главной ныне – коммерческой! – назидательно заявил Гренлаха и даже задремавшего Федора сердито за плечо тряхнул: да как ты смеешь дрыхнуть, такой-рассякой, когда с тобою рядом важная персона пребывает! – Я цену себе знаю! Всем нужный и полезный я человек. Уважаемый! И домок у меня! А в домке… – Гренлаха блаженно прикрыл глаза и так резко развел в стороны руки, что даже пиджак на нем затрещал.– Ковры, гарнитурчики, хрусталь, всякая билиберда, шмоток – хоть выбрасывай. За городом на озере – дача, как поместье. «Вольво» недавно купил, не полюбилось что-то на «волжанке» кататься. Сюда хотел приехать, обнову вам показать, да далековато. Лень баранку крутить! Да-а!.. Сидим, бывает, вечером с женою, она на пианино играет. «Давай-ка, говорю супруге, в театр сходим или в ресторан закатимся! Что дома сидеть?» И покатили… А что? От денег распирает, солить их? – Булин сшибал стречками невидимые пушинки с рукавов пиджака.– По стране в турпоездках где только не побывал и загранку видел. Так что, географию эту в натуре знаю, не то что вы по карте, Сан Саныча отличнички! Наверное, дальше своего Городка и носа не высовывали? И пашете, как волы, за какую-то «штуку» несчастную? И в домах у вас как при царе Горохе!

Гренлахино лицо сияло довольной улыбкой.

– Насквозь видел ваш Сан Саныч? Да ничего он не видел! Так?

Братья Окатышевы растерянно переглядывались. Варвара, приоткрыв рот, теперь уже не стесняясь, во все глаза пялилась на Гренлаху, силясь представить, как это он под ручку с женою выходит из богатого своего особнячка, садится в «иномарку» и едет в театр.

Один Олеха, недоверчиво усмехавшийся, пока Булин расписывал свою жизнь, пробормотал под нос: «Трепло!» и добавить собрался что-то, но помешали ему.

Во двор забежал мальчуган:

– Дядя Иван, тебя там Василий Иванович зовет! Велел срочно зайти!

Иван, не молвя и слова, вылез из-за стола и торопливо, не попрощавшись с гостями, пошагал со двора.

– Куда это он так рванул? – удивился Гренлаха.

– Э-э! Лучше не говори! – махнул рукой Олеха. Мысли его резко переключились с одного на другое, но запал-то у них прежний остался – ехидство вперемежку со злостью. Это и вложил Олеха в словечко, посланное вдогонку Ивану:

– Прислужник!

   ‹2›   ‹3›   »15

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)

   

Поделиться в:

 
       
                     
 

Словарь античности

Царство животных

   

В начало страницы

   

новостей не чаще 1 раза в месяц

 
                 
 

© Клуб ЛИИМ Корнея Композиторова,
since 2006. Москва. Все права защищены.

  Top.Mail.Ru