1«
‹2›
‹3›
‹4›
»17
Третья рота ‹ Мелочи жизни
Фарбштейн Вадим
Мелочи жизни (Наша школа)
Звонок прозвенел, прервав наш утренний обмен приветствиями, любезностями и колкостями. Мы встали. Майя Петровна медленно обвела класс взглядом, гипнотизируя нас сквозь очки.
— Восьмой «Б»! — обличила учительница чей-то шепот. Последние шорохи растворились в тишине, настолько глубокой, что можно было бы услышать зудение мухи. Но, мухи не рисковали залетать в кабинет Майи Петровны.
И вдруг в распахнутую дверь со стороны лестницы долетел топот легких девичьих каблучков. Бежали явно к нашему кабинету, и, судя по единственному незанятому месту, это была Наташка Гусева. Класс замер. Майя Петровна сжала губы и, уперев руки в бока, выжидательно смотрела на дверной проем.
Каблучки стукнули в каких-нибудь двух-трех шагах от вожделенной двери, затем раздался грохот падающего тела. Стоящие у передних парт увидели Наташкино лицо, касающееся щекой порога.
— Здрасьте! Можно войти? — раздалось откуда-то с пола.
* * *
Он был высокий — метр девяносто, тогда среди школьников такой рост был редкостью и худощавый. Ему подошло бы прозвище «Длинный», но мы, из уважения, звали его «Большой».
Он был неглупым, в меру разгильдяистым парнем, поэтому учился средне. С начала десятого класса он задружил с Олей Парамоновой.
Майя Петровна очень любила Олю, во-первых, потому, что та была умницей и отличницей, во-вторых, Ольга была её однофамилицей.
— Калюжный,— Майя Петровна, улыбаясь одними глазами, посмотрела на Большого,— с Парамоновой-то дружишь?
— Дружу,— кивнул тот, растянув улыбку. Была перемена, и все сдавали тетради с проверочной работой.
— Что у вас там, любовь что ли? — допытывалась Майя Петровна.
Большой спрятал глаза и заерзал плечами:
— Ну…
— Ну, ладно, иди — четыре! — благодушно отпустила его Майя Петровна, бросив скептический взгляд на открытую тетрадь.
* * *
Стас ходил в школу из принципа. Мол, вы мне хоть чего, а я всё равно приду. Для него это было что-то вроде большой тусовки. Вел он себя почти прилично, и опытные учителя его почти никогда не спрашивали, так как были готовы к уроку и экономили время, чтобы все-таки объяснить нам новый материал.
Но однажды Роза Александровна неожиданно нарушила добрый обычай. Мы проходили размножение (я имею ввиду, что это была тема урока) и, кажется, не отставали от программы. Половое и бесполое и т. д.
— Стас Лядов! — определила ответчика Роза Александровна, задав предварительно свой каверзный вопрос.
К такому удару Стасик готов не был. Он встал и… заслушался: со всех сторон долетал шёпот с подсказками. Когда не знал, да ещё и забыл, может послышаться всякое.
— Существует два вида полового сношения,— безапелляционно заявил Стас.
* * *
Это случилось в четвертой четверти. По понедельникам алгебра была сдвоенной — два урока у десятого «А», потом два — у десятого «Б», и Майя Петровна каждый понедельник грузила нас контрольными работами. Выход из ситуации нашёл Большой.
В кабинете математики дверь располагалась около первых парт. Приоткрыв дверь, он списывал оба варианта с доски, затем, во время физкультуры, наши «Знайки» их решали, а мы переписывали себе свой вариант.
Пару недель спустя Майя Петровна почуяла неладное — даже самые дятлы решали контрольную быстро и правильно. Она стала пересаживать нас на другие варианты прямо с началом урока.
На следующей алгебре Майя Петровна встретила нас торжествующе: «СТАТУС КВО» был восстановлен.
В ближайший понедельник мы переписывали на физкультуре уже по два варианта. Эти извечные борьба и единство противоположностей происходили до тех пор, пока учительница не обнаружила, каким образом происходит утечка информации.
Когда очередной раз Большой приоткрыл дверь «Математики», он чуть было не попал под толстую домостроевскую указку. Дверь хлопнула и изнутри закрылась на ключ. В раздевалку спортзала Большой вернулся с пустыми руками. Но мы не зря возлагали на него свои надежды; через пару минут он прокричал: «Эврика!», схватил за плечо Стаса Лядова и увлек его вниз по лестнице.
То, что произошло потом, долго обсуждалось меж двух старших классов, хотя его отчаянный шаг не спас нас от заслуженных троек. Сославшись на распоряжение директора, Большой со Стасом вынесли из подвала длинную приставную лестницу и оперли ее на козырек, проходящий между первым и вторым этажами, старой школы…
Представьте, что вы спокойно сидите себе на крайнем ряду у окна и думаете, чем же всё-таки отличается натуральный логарифм от искусственного. И вдруг за стеклом появляется голова размером с посылочный ящик, да и формой почти такая же. Сначала вы ахаете от неожиданности, потом истерически смеетесь и только после удосуживаетесь предупредить нарушителя спокойствия, что учитель уже идет к эпицентру смеха.
Большой сложился втрое и спрятал голову под подоконник. Но долго просидеть в таком положении не смог. Когда он, наконец, выпрямился, то оказался нос к носу и глаза в глаза с негодующей Майей Петровной.
На перемене все-таки пришлось входить в кабинет. Майя Петровна стояла в бойцовской стойке и похлопывала толстым концом своей боевой указки по ладони…
* * *
Зрение у Большого было плохое. Особенно в сумерках. Настроение тоже. Особенно сегодня, первого января. Потому что ждешь этого Нового года изо всех сил, надеешься, по детской привычке, на что-то светлое, а в результате — пялишься всю ночь в телевизор, булькаешь на каждое движение шампанским, засыпаешь под утро, встаешь часов в пять вечера, и ничего не хочешь — ни есть, ни спать, ни веселиться — только воды… и много.
Мы бесцельно болтались по серому городу. На улицах было тихо и почти пусто. Издалека нам навстречу шёл парень в длинном пальто. Шёл вразвалочку, широко расставив руки.
Большой прищурился, наводя резкость.
— Вот урод, а? Смотри, расшиперился как! Чё — спина здоровая, или трицепсы жмут? Ну, сейчас я ему скажу!.. Терпеть таких не могу! Здоровый, что ли? Щас подойдет поближе — я ему скажу…
У меня зрение было хорошее. Даже в сумерках и даже первого января. Я уже разглядел, что навстречу нам шел Толик Шубин, мастер спорта по тяжёлой атлетике, у которого, действительно, и спина здоровая, и трицепсы большие…
— Ну, сейчас подойдёт, я ему скажу!.. Вообще, бесит меня. Я ему скажу, уроду… — Здравствуй, Толик!
1«
‹2›
‹3›
‹4›
»17
Третья рота ‹ Мелочи жизни
На страницу автора
-----)***(-----
Авторы: А(A)
Б(B)
В(V)
Г(G)
Д(D)
Е(E)
Ж(J)
З(Z)
И, Й(I)
К(K)
Л(L)
М(M)
Н(N)
О(O)
П(P)
Р(R)
С(S)
Т(T)
У(Y)
Ф(F)
Х(X)
Ц(C)
Ч(H)
Ш, Щ(W)
Э(Q)
Ю, Я(U)
|