1«   ‹12›   ‹13›   ‹14›   »16

Третья рота  › Мелочи жизни

Фарбштейн Вадим

Третья рота (От забора и до обеда)

— Старший сержант Чурин! Проводите вечернюю поверку! — Журавлевич передал список нашему «замку».

— Сержант Евсеев!

— Я!

— Рядовой Стельман!

— Я!

— Отставить, Чурин! Где Молдованов? Третий взвод! Поставьте Молдованова в строй!

— Так он уволился, товарищ капитан. Вон он стоит,— ответил замок третьего взвода сержант Белоусов.

— Уво…лился? — ротного передернуло, будто током.— Вы, что ж, товарищ… Молдованов в стороне стоите? Попрощались бы с ротой…

— Да я уже попрощался с кем нужно!

— Ну, остальным скажите пару слов.

— Да, что тут говорить, они и так все знают!

***

Итак, «работники» начали увольняться. И как бы не пытался Журавлевич отстаивать свои права на увольнение личного состава, помешать увольнению работников он был не в силах. Ведь ротных у комдива хоть пруд пруди, один другого хуже, а столяр один. Сидит вон в подвале в мастерской, строгает ему, комдиву, на дачу табуреточку. И хотя обещал ему Журавлевич, что уволит его за полчаса до Нового года, столяр дивизии тоже уволился в октябре. Но «свято место пусто не бывает». Столяром в дивизию взяли Вовку Стельмана.

А из строевой части полка уходил писарь Дима Ревко. Он был прикомандирован к третьей роте, поэтому мы были с ним хорошо знакомы. Нередко он выручал нас увольнительными, еще когда мы тренировались на ВИЗе.

— Димок, ты замену –то себе нашел? — поинтересовался я.

— Да, взял молодого из третьей роты. А что?

— Саньку Лукьянова хотел куда-нибудь пристроить. Я-то хоть в клубе гашусь, а его ротный поедом ест!

— Так нам там и второй писарь нужен! Прапорщица одна уволилась! — обрадовал меня Дмитрий.— Я завтра пойду за документами и потрещу с Безруком на эту тему. Камеристый то в отпуске…

Вот так с первых дней ноября Саша стал работником. Работы сразу оказалось много — видно, тетенька-прапорщица перед увольнением не сильно перетрудилась. Поэтому Саша весь окунулся в дела. Но Журавлевич периодически выуживал его наружу.

— Сержант Мутелика! Где Лукьянов? Поставьте его в строй!

— Он на работе, товарищ капитан.

— На работе!… Немедленно поставить его в строй!

— А почему я, тащ ктан? Он теперь не мой подчиненный, он прикомандированный.

— Мутелика! Я…я… за каждое его нарушение распорядка дня буду наказывать Вас!

В дверях появляется Саша вместе с ушаном, бегавшим за ним в штаб. Шлеп, шлеп, шлеп — он так и не научился ходить строевым.

— Това…

— Вы что, Лукьянов, нарушаете распорядок дня? Вы думаете, что Вы…

Все то, что говорит ротный, слышал в свой адрес каждый работник в третьей роте.

И так на каждом построении. Я предлагаю Саше уже проверенную мной тактику: не пускает — не ходи, пусть его потом твое начальство отчебучит за то, что работать мешает. У меня такое было неоднократно. Стоит ротному задержать мой уход в клуб — через час Самохвал уже ругается с ним в канцелярии роты. Ругань идет с переменным успехом до тех пор, пока Сергей Витальевич не произнесет «волшебное слово» — имя замполита полка.

Сашины неприятности окончились с выходом из отпуска начальника строевой части майора Камеристого. Посягательство на своего подчиненного он воспринял, как вызов. А прижать какого-то ротного начальнику строевой службы полка ничего не стоило. Журавлевич, правда, попробовал разок пожаловаться командиру полка:

— Тащ полковник! Рядовой Лукьянов, прикомандированный от строевой части, игнорирует мои распоряжения!

— Ну, объяви ему трое суток! — на ходу бросил ему Кузнецов, понимая, что увезти своего писаря на гауптвахту Камеристый не позволит.

***

Чтобы попасть в столярную мастерскую дивизии, нужно пройти через первый этаж штабного подъезда, миновать оперативного дежурного по дивизии, выйти на гражданку и юркнуть в маленькую дверцу около дивизионного крыльца. Единственный солдат, которого пропускает через это крыльцо оперативный — столяр. Вовка Стельман.

Вовка очень аккуратен. Он сразу навел в мастерской порядок, разложил все по полочкам. Работы было много — дачи-то у всех начальников есть. Володя уходил с подъема: то табуреточку комдиву, то полочку начальнику особого отдела. Непосредственно его работой руководил старшина дивизии. А в роте…

— Сержант Евсеев,— взвизгнул капитан Журавлевич.— Стельмана в строй быстро! Бегом за ним в дивизию!

Евсеев убежал, но вернулся ни с чем — его не пропустил оперативный дежурный.

— Старший лейтенант Давиденко! — не унимался ротный.— Приказываю поставить Стельмана в строй!

Давиденко застал Володю за работой — стружки летели в разные стороны.

— Стельман! Быстро в роту, переодевайтесь на полковой развод.

— Тащ старшетенант, у меня задание начальника особого отдела. Срочное.

— Товарищ рядовой! Меня не волнует начальник особого отдела! Командир роты…

Видимо начальник особого отдела был большим профессионалом в своей работе. Он «подкрался» незаметно.

— Товарищ лейтенант, скажите ротному, что Стельман не пойдет на развод,— вкрадчивый голос особиста не обещал ничего хорошего.

— Но, командир роты приказал…

— Смирно!!! Кру-гом! Бегом марш!

***

Если ты заходишь в столовую и видишь мясо в тарелках, то либо ты еще спишь, либо пришли проверяющие из Управы. Только обидно, что первый караул к ним в Управу по двенадцать раз на дню ходит, а они к нам в столовую — раз в сто лет.

Проверяющие приходят и уходят, а великий голод остается. Приходится жить на подножном корму: Саня Бондаренко принесет в клуб картошку, мне втихоря даст булку черного хлеборез Вагик Мнакацанян, Олег Копытцев луку раздобудет… После ухода начальства готовим второй ужин. Но чаще всего нас выручает Миша Гаврюшев. Точнее не он сам, а его бабушка!

Улучив момент, Миша звонит по телефону:

— Бабуль, пять молодых дикорастущих организмов загибаются от голода!… Когда?… Хорошо, целую крепко!

Из художки ведет пожарный выход. Ступеньки упираются прямо в забор. За забором трамвайная остановка. Юрко взглянув по сторонам — нет ли офицеров — бабушка протягивает Мише авоську с кастрюлей и двумя батонами. Мы придерживаем его за ноги, чтобы не выпал за забор. В кастрюльке пельмени или картошка с сосисками. «Избушку на клюшку» — внизу в зале идет читка приказов. Бедные прапорщики, сидящие прямо под кинобудкой, рады бы заснуть, но запах пельменей не дает.

Самохвал, увидев, как глотаются слюни и шевелятся усы, сразу сообразил в чем дело. Но у нас уже все отработано: пока один «идет-идет» открывать дверь, остальные ловко убирают все по «нычкам».

— Опять жрете в клубе! — врывается Самохвал.— Копытцев, я же предупреждал!

— Упаси Бог, товарищ старший лейтенант! — Олег пожимает плечами.

— Я ведь найду! На головы выверну! — Сергей Витальевич лезет под стол, заглядывает в ящики, в рулоны ватмана, даже в ящики для мусора. Но там лишь обрезки бумаги, да пара окурков сверху.

— Товарищ старший лейтенант,— отвлекает его от поисков Бондаренко,— что с замполитовским телевизором делать — ламп-то нет!

Начальник задумался. Это поважнее всего остального.

— Я у Горобца спрошу. Он достанет!

И остывший начальник выходит из мастерской.

Мы открываем мусорный ящик, достаем картонку с обрезками газет, ватмана и приклеенными окурками (какой еще мусор может быть в художественной мастерской?). Пельмени в нашем тайнике еще даже не остыли.

Трапеза продолжается.

1«   ‹12›   ‹13›   ‹14›   »16

Третья рота  › Мелочи жизни

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)