На страницу автора

Книга первая. Восставшая из пепла

Часть первая  Часть вторая

Книга вторая. Месть богов

1«   ‹9›   ‹10›   ‹11›   »13

Сидоров Иван
Под знамением Бога Грозы

Книга первая
Восставшая из пепла
Часть вторая — 10

Так закончился первый поход хеттской армии во главе с лабарной Суппилулиумой на могущественную страну Митанни, державшую в зависимости государства: Хальпу, Алалах Киццуватну, Исуву, с ее оловянными рудниками, племена Хурри и, только набиравшую силы, Ассирию. Чувствуя за спиной поддержку со стороны незыблемой Та-Кемет, Митанни все глубже распространяло свое влияние на страны Ретену. Даже начинала давить на могущественный Вавилон. Готовилась раздавить ослабевших хеттов и продвинуть свое влияние дальше на север. Тушратта, подобно фараонам, хотел построить огромную сильную державу. Но чем жирнее лев, тем легче его убить. Поход Суппилулиумы, хоть и был обречен на неудачу, однако оказался довольно-таки дерзким. Армия Митанни сполна ощутила силу войска Хатти. Потери оказались великими. Само понятие о несокрушимости Митанни пошатнулось: нашлась сила, способная противостоять непобедимой державе. Хетты не были разгромлены.

Остатки потрепанной армии карабкались через горы обратно к себе в страну. Громко звучали боевые песни. В глазах воинов горела злоба и отвага, но ни капельки горечи и усталости. Дух не сломлен. Ни один вождь или простой воин не смел усомниться в счастливой звезде Суппилулиума. Не смотря на поражение, все взирали на своего повелителя, как на Бога: ведь он привел их в страну, в которой хеттские торговцы могли продавать только за городскими станами, а любой хетт или лувиец, прежде чем пересечь границу, обязан лежать не меньше суток на животе перед стражниками Митанни. Теперь эта страна надолго запомнит их тяжелую поступь.

Вид лабарна имел мрачный, но торжественный. Он скрывал от всех усталость, громко молился Богам и не снимал доспехи. Этим он показывал, что, прежде всего, является воином. А уж потом правителем и верховным жрецом.

Перевалив через горы, армия вытекла к прозрачной горной речке.

Воинов измучил голод и жажда. Всех томила смертельная усталость. Но никто не смел пить или, просто, присесть отдохнуть, пока не свершится обряд очищения. Этот ритуал отгонял от армии злых духов, устроивших им поражение.

На берегу реки соорудили арку из длинных прутьев боярышника, представляющую собой ворота очищения. Два жреца подвели к арке плененного митаннийца и растянули его за руки. Один из сильных воинов размахнулся тяжелой секирой и, с одного удара, разрубил пленного пополам. Жрецы положили части тела по обе стороны от ворот. То же сделали с козлом, щенком и поросенком. Животных нашли в ближайшем селении. Затем по обеим сторонам разожгли костры. Войско, под пение молитв и бой хухупалов, проходило через ворота и входило в воду. На другом берегу, очищенные воины строились и громко повторяли боевой клич. Их становилось все больше, а клич, вскоре, зазвучал, подобно раскату грома.

Суппилулиуму поставили на широкий прямоугольный щит и на десяти копьях подняли над землей. Лабарна воздел руки к небу и воскликнул:

— Видите, Боги, мы не побеждены и очищены!

Тушратта въезжал в Вашшукканни на раззолоченной белой колеснице. Правда, одного из белых коней убил Цула. Такой же масти найти не нашли, и пришлось впрягать гнедого. Один из гадателей посмел увидеть в этом дурной знак, и ему тут же отсекли голову. Тушратта вкатил в ворота под громкие приветствия горожан. Дорогу перед его колесницей усыпали цветами. Все смертные низкого сословия падали ниц перед его божественным ликом и, ползая на животе, целовали следы от колес его повозки. За властелином, грозно бренча оружием, чеканя шаг, шли колонны неустрашимых воинов Митанни. За ними шествовали смуглые воины Та-Кемет и войска зависимых государств. Позади тянулся огромный обоз, захваченный у хеттов, и длинная вереница аппантеса. Пленников охраняли ассирийцы и не давали толпе наброситься на них. Весь город гудел, словно улей, празднуя великую победу. Из погребов халентувы, на растерзание солдатом, правитель выделил несколько огромных сосудов с вином. Тушратта тут же издал указ: всем иноземным торговцам поить и кормить его мужественных воинов семь дней и семь ночей. Если на торговца поступит хоть одна жалоба, за жадность и неуважение к ратникам великой и непобедимой Митанни, купец будет посажен на кол. Имущество его переходит в казну солнцеподобного властителя.

В халентуве не смолкала музыка и веселые пьяные голоса. Вино лилось рекой на щедром пиру победителя. Виночерпии и стольники еле поспевали наполнять чаши. Прислуга сбилась с ног, бегая на кухню.

Тушратта восседал во главе огромного стола. Нарядная пурпурная одежда переливалась различными оттенками. Волосы и борода властителя умащены маслом и уложены аккуратными завитками. Обруч из электрона с большими алмазами — символ непоколебимой власти — возлежал на его строгом челе. Рядом сидел мудрейший Эйя — жрец Та-Кемет. Полный его титул звучал так: писец того, кто билже всех к Атону; посланец во всех чужеземных странах Духа-Атона; носитель опахала справа от того, кто угоден Атону; начальник скота Атона. Его строгая жреческая одежда выделялась скромностью среди дворцовой роскоши. Он мало ел и слегка пригубил вино. Лысый череп блестел от испарины. Узкое желтое лицо с непроницаемыми глазами застыло в надменной маске.

Здесь же присутствовали военачальники митаннийской армии и войск союзников, бесчисленные сановники, и послы из других государств. Они сидели ближе или дальше от правителя; все зависело от того, насколько благосклонен к ним Тушраттта или недоволен ими. Льстивые посланники из подвластных государств сладкозвучными голосами наперебой поздравляли Тушратту с неслыханной победой над дерзкими врагами. Поднимали полные чаши за всемогущую Митанни и Та-Кемет, за здоровье Тушратты, богоподобного Эхн-Атона и мудрейшего Эйю. Военачальники грозились в следующем году разнести Хаттусу по камушкам, а на месте города посеять сорную траву. Дерзкий Суппилулиума будет повергнут, и на коленях проползет да самой Вашшукканни.

В зал, где проходило шумное пиршество, вошел крепкий воин и предстал перед очами тушратты. Блестящий медный шлем, с разноцветными перьями на макушке, украшали рубины. Серебряная полумаска скрывала верхнюю часть лица. Доспехи украшала чеканка. Дорогие ножны для меча сверкали драгоценными камнями. Красные расшитые сапоги, с загнутыми к верху носами обтягивали сильные икры. Плащ из дорогой материи укрывал спину. Его вид был до того величественен, что стражники не посмели его остановить. Он поднял руку, унизанную перстнями, и воскликнул:

— Приветствую тебя, о великий и победоносный! Пусть твое имя гремит по всей вселенной!

— Благодарю,— нехотя ответил Тушратта с холодком. Он устал от хвалебных речей в свою честь, но все ж ему каждый раз приятно было слышать, как его прославляют.— Кто ты, воин? Что тебя привело ко мне?

— Я послан вместе с тысячью смелых всадников от правителя подвластной тебе Ассирии, укрепить твою армию.

— Тушратта громко рассмеялся, а за ним последовали и все остальные.

— Послушай, храбрый воин,— сквозь смех с издевкой сказал правитель,— есть такая притча: несколько охотников пошли охотиться на уток, а обнаружили в камышах кабана. Пока один из них сбегал домой за копьем, остальные забили зверя палками. Так вот: когда делили тушу, тому смельчаку, который побежал за копьем, достался только хвост.

Снова все громко рассмеялись. Воин понял, что смеются над ним, но не подал виду.

— Меня прислали не на дележку, а на бой,— ответил он с достоинством.— Мы мчались, не жалея коней. Песчаный ветер задержал нас в пути.

— В таком случае, могу тебе огорчить. Суппилулиума разгромлен и сбежал, бросив весь свой обоз. Мы празднуем великую победу. Можешь присоединиться к веселью. Садись, вон туда, в конец стола.

— Благодарю за щедрость, властитель, но я приехал сражаться. Мой правитель будет очень разгневан, узнав, что я пировал и, перед этим, не обнажил меча,— вежливо отказался ассириец.

— Да говорят тебе, что хетты разбиты,— начал терять терпение Тушратта.— Хотя, твоя конная тысяча может пригодиться. Где-то в горах скрываются всадники Суппилулиумы. Мы их не пустили обратно на перевал. Эти чумазые собаки налетели на меня подло, со спины. Я устал рубить их глупые головы. Весь меч в зазубринах,— самодовольно врал Тушратта.

— Неужели! — воскликнули пирующие, делая вид, что они возмущены до глубины души, и в то же время полны восхищения от смелости своего властелина.

— Еще бы! — поддержал правителя один из военачальников, который находился во время битвы рядом с колесницей Тушратты.— Мы уже собирались сажать Суппилулиуму в клетку, как тут налетели эти всадники. Наши воины дрогнули только оттого, что от хеттов исходил нестерпимый смрад козлятины.— Все опять дружно рассмеялись, а рассказчик продолжал: Они еще орали дико, что-то: «Уру!» или «Ла-ра!».

— Может быть, они кричали: «Улу-ра-ра!»,— несмело спросил ассириец.

— Точно, точно,— подтвердил Тушратта.— Мы их загнали в горы. Эти глупые шакалы сейчас голодают. Я приказал внизу жарить мясо. Аромат поднимается вверх и щекочет горбатые носы упрямых хеттов.— Все давились от смеха.— Я, даже здесь слышу, как клокочут их животы от голода. Поезжай туда и уничтожь их,— небрежно приказал Тушратта.— Можешь изрубить их на куски, можешь взять в плен. Я дарю тебе их дешевые жизни.

— Благодарю тебя, мудрейший и благороднейший из всех во вселенной,— ассириец слегка склонил голову, приложив руки к груди.— Я так и поступлю.

Он уже хотел уйти, но тут , ничего не выражающие глаза Эйи чуть заметно вспыхнули, щель рта приоткрылась, и властный голос произнес:

— Постой, воин. Объясни мне: откуда ты знаешь боевой клич племен Хауси?

Ассириец смутился. Если бы не маска на его лице да густая завитая борода, то, наверное, выдал бы свое волнение. Но он натянуто улыбнулся и возразил:

— Я не знаю, кто такие Хауси. А этот клич одной из народностей Хайясов. Мне частенько приходилось с ними сражаться. Они дерзко нападают на наши торговые караваны.

— И этот пояс ты захватил у хайясов? — продолжал допрос жрец, хитро сузив глаза.— Старая дешевая кожа с потертыми медными бляхами никак не вяжется с дорогой одеждой.

Воин судорожно схватился за пояс, но сохранил спокойствие.

— Я купил его у торговца из Алеши. По его словам, он приносит удачу.

— Ладно, садись в конце стола и пируй вместе с нами,— вмешался Тушратта. Ему не терпелось продолжить веселье.

— Прости, властитель, что я, недостойный, отказываюсь от твоего щедрого угощения. Но позволь мне праздновать, лишь после того, как последний враг будет истреблен на благодатной земле Митанни.

— Как знаешь,— махнул рукой властелин.— Иди и возвращайся с победой. Мы будем пировать еще дней десять — пятнадцать. Я люблю хорошо погулять.

Ассириец удалился. Когда он проходил мимо сидящих на полу знатных хеттских пленников, то остановился и задержал свой взгляд на Фазаруке. Плененный жезлоносец нехотя попивал отвратительное кислое вино и брезгливо ел полугнилые фрукты.

— Как тебя зовут? — спросил ассириец тихо на аккадском языке, чтобы стражники его не поняли.

— Тебе-то что? Ступай своей дорогой,— ответил Фазарука, не поднимая головы.

— Ты знаешь предводителя племен Хауси?

— Знаю, но тебе не советую с ним знакомиться. Он из одной головы сделает тебе две, а то и просто снимет ее с плеч.

Чуть заметная улыбка мелькнула на губах ассирийца.

— Возьми, пригодится.— Он сунул в руку пленника небольшой продолговатый предмет. Никто не заметил этого: все заняты угощением. Фазарука ощутил ладонью холодное прикосновение лезвия кинжала. Тут же спрятал его за пазухой.

Когда воин в великолепных доспехах удалился, Эйя подозвал к себе ассирийского полководца и спросил:

— Кто только что с нами беседовал?

— О мудрейший, перед вами стоял знаменитый воин Алунита, приемный сын, нынче усопшего, старшего охотника. Сейчас он возглавляет конницу армии Ассирии.

— Он мне очень понравился,— признался Тушратта.— Я оставлю его у себя.— Затем крикнул виночерпиям: Еще вина! Да покрепче!

— Уважаемый и почтенный Тушратта,— тихо обратился Эйя,— пока еще вино, струящееся в твоих жилах, не возымело свое веселящее действие на твой разум, позволь отвлечь тебя от пирушки и, уединившись на некоторое время, поговорить о важных политических делах.

— Ох, мудрый Эйя,— скривился Тушратта,— не хотелось бы мне покидать пир в самом разгаре. Может быть, поговорим о делах завтра утром?

— Пир продолжится еще долго,— настаивал египтянин,— и без тебя все вино не выпьют, но дела важнее. Тем более, что я долго не смогу с тобой веселиться: меня ждут в Та-Кемет. Все обязанности, возложенные на меня тем, кто угоден Атону, я должен исполнять вовремя.

— Жаль, что ты покидаешь меня в столь радостные дни. Но делать нечего. Я очень заинтересован в благополучии Та-кемет — моей опоре.

Тушратта и Эйя покинули пир и прошли в соседнюю комнату, где их никто не мог слышать. Стражники встали у дверей, скрестив копья. Правитель Митанни устроился полулежа на мягких подушках. Эйя сел напротив.

— Я готов слушать твои мудрые речи,— сказал Тушратта.— Если боишься, что нас могут услышать, то говори на шумерском.

— Хорошо, великий. Мне хотелось бы поговорить о важных политических делах, ибо я предвижу вскоре большие перемены. Сегодня твоя победа очень важна — ты отогнал обратно за Бычьи горы дерзких хеттов.

— Что значит: отогнал? Я их разбил в пух и прах! — Воскликнул Тушратта.

— Не спеши, победоносный.— На лице египтянина появилось что-то на подобии виноватой улыбки.— Льва можно прогнать. Но раненый лев опасен. Почуяв свою кровь, он приходит в бешенство и собирает последние силы, чтобы обрушиться на врага. А если он залижет раны, то будет осторожней и коварней.

— Лев в ярости — безумен. Обладая хладнокровием, его можно легко прикончить. Да и почему ты называешь львами этих облезлых собак? — возмутился Тушратта.

— Не все так просто. С хеттами нужно покончить, как можно скорее, если не хочешь обречь великую Митанни на гибель. Я впервые увидел хеттов в бою, и могу с уверенностью сказать, что они — грозная сила.

— Странные речи слышу из мудрых уст твоих. Ты предрекаешь гибель Митанни от рук хеттов? Но участь Хатти уже предрешена. Иссихасса сделает свое дело и свергнет Суппилулиуму. Мои войска устали и не годятся для похода. Но я написал правителю Арцавы, этой старой лисе — Маддуваттасу. Он поможет Иссихассе. У него с Суппилулиумой личные счеты.

— Слишком много надменности и самоуверенности я услышал в речах этого Иссихассы, — задумчиво произнес Эйя.— А если он вздумает соперничать с тобой?

— Он не посмеет. Этот трусливый боров прекрасно понимает, с кем имеет дело. Если он вздумает кусаться, то через год митаннийские колесницы проедутся по развалинам Хаттусы.

Тушратта покачал головой:

— А Суппилулиума хитер! Я хотел первым напасть. Занял все перевалы. Но он умудрился выступить раньше. Тогда я подготовил ему хорошую встречу. Пожертвовал сотней воинов, которых порубили в горах. Все было сделано, как надо. Он вывел войско туда, куда я рассчитывал. Он был у меня в руках. Вот-вот и свернул бы ему голову. Так нет же, ускользнул, словно змея.

— Если за нас победу довершит Иссихасса, тогда можно не беспокоиться за судьбу северных земель. Вскоре, я надеюсь, ты установишь там свой порядок.

— Не сомневайся! До самых морей все будет под властью Митанни,— заверил Тушратта.

— Тогда обратим свой взор в другую сторону: в междуречье Тигра и Ефрата.

— Я вижу там своего вассала — Ассирию, покорного и послушного,— невозмутимо ответил Тушратта.

— Так ли это? Правитель Ассирии прислал тебе негодных солдат, совершенно не обученных. Хетты расстроили их в первом же натиске.

— Они всегда такие,— отмахнулся Тушратта.

— Но нет. У фараона есть в охране ассирийские наемники. Я могу тебя уверить: любой из них стоит десятка египетских воинов. Ашшурбалит специально снарядил плохих ратников и ждал: на чьей стороне окажется победа.

— Но он же еще прислал конный отряд. Правда, поздновато,— вспомнил правитель.

— Этот отряд пришел вовремя. Они во время сражения прятались в лесу, выжидая окончания схватки. Если бы хетты одержали верх, то всадники, просто-напросто, уничтожили бы остатки твоего войска при отступлении и заняли Вашшукканни.

— Но если бы бой закончился без особого перевеса на чью-либо сторону? — почесал затылок Тушратта.

— Тогда, возможно, ассирийцы присоединились бы к Суппилулиуме и помогли окончательно разгромить твою армию на следующий день. Наемники, что сражались против хеттов, по приказу Ашшурбалита, могли бы повернуть копья против тебя.

— Ты в этом уверен? — Глаза Тушратты беспокойно забегали.— Неужели, я был на волосок от гибели?

— Именно так. Ассирийская змея отрастила зубы и поднимает голову. Прошли те времена, когда эту землю грабили то Вавилон, то Митанни, то Хурри. Приглядись: в междуречье создается большая крепкая армия; построена мощная система крепостей. Вавилон, и тот, стал побаиваться соседа. Послы Сенгара долго добивались родственных связей между Та-Кемет и Вавилоном. Наконец божественный Эхн-Атон согласился выдать свою дочь за наследника престола Сенгара. Только это сдержало Ашшурбалита захватить Вавилон.

— Ты мне открыл глаза и прочистил уши. Но что мне делать? Моя армия не способна с огнем и мечом пройтись по владениям Ашшурбалита. Да и он ведет себя хорошо: регулярно посылает дань и подарки.

— Он усыпил твою бдительность,— не согласился Эйя.

— Тогда я схвачу всех ассирийских тысячников и буду их пытать, пока они мне все не расскажут! — гневно заорал Тушратта, размахивая кулаками.

— Не следует. Этим ты ничего не добьешься,— охладил его пыл Эйя.— вряд ли они знают о тайных замыслах своего правителя. Они всего лишь тупые вояки. Ашшурбалит очень скрытен. Он выжидает.

— Как поступить?

— Я дам тебе совет: потребуй у него «Бессмертных».

— Нет. Он не даст,— безнадежно махнул рукой Тушратта.— Пять тысяч «Бессмертных»! Они стоят дороже всей его армии. Ашшурбалит скорее отдаст мне всех своих детей, чем десяток «Бессмертных».

— Вот и потребуй их у него. Тебе же нужны сильные воины для завоевания Хатти. Вспомни, если б я не подоспел на поле боя, то неизвестно, как закончилась бы битва.

— Но за моей спиной стоит несокрушимая Та-Кемет, могущественней которой нет во всей вселенной. Ведь мое родство с династией фараонов идет от Тутмоса четвертого. Меня еще не было на свете, когда мою старшую сестру Гилухепу отдали в жены Аменхотепу, отцу нынешнего правителя. А за Эхн-Атона я выдал свою дочь Тутухепу. Какой правитель еще может похвастаться таким родством?

— Однако не забывай, что Тутмос Митанни всегда упоминал в числе завоеванных стран; а при Аменхотепе правительницей назначалась Тия, но не Гилухепа. При Эхн-Атоне ныне царствует Нефернефру-Атон, а не Тутухепа.— Холодные глаза Эйи постепенно разгорались, но лицо оставалось непроницаемым. Тушратте становилось жутковато от его металлического голоса.— Вспомни, сколько раз ты просил у фараона солдат и золота. Однако он не желал слушать твоих послов. В его понимании, Митанни — всего лишь далекая Нахарина, не имеющая для него никакого значения. Сильная Митанни нужна была Египту, когда хетты рвались к Кадешу. Сейчас не те времена.

— Но ведь Солнцеликий прислал солдат,— возразил подавленный Тушратта.

— Это мне удалось уговорить фараона дать тебе подкрепление. Потому что я, и никто белее, озабочен растущим могуществом Суппилулиумы и Ашшурбалита. При дворе Эхн-Атона этому не придают значения.

— Мудрейший, выходит — ты спас меня и мою страну.

— Возможно. Но заметь: фараон не разрешил мне брать регулярные войска из Нижней страны. Приказал взять три тысячи ретену. Амон помог мне обхитрить номарха, и он со мной отправил отборных воинов.

— Амон? — удивился Тушратта.— Я не ослышался? Ты сказал: Амон, а не Атон.

— Я сказал: Амон,— невозмутимо подтвердил Эйя,— и вот почему: Эхн-Атон, как бы не был он могуч, властен и мудр, совершил непростительную ошибку,— он посеял вражду в Та-Кемет. Он думал, что зерна вражды засохнут, однако, они уже дают всходы. Сотворив свою безумную религиозную реформу, он наделал много зла: изгнал жрецов из храмов, преследовал Богов, которым поклонялись тысячелетиями. Фараон окружил себя новыми сановниками без имени, без заслуг, а старых, честно служивших его отцу, прогнал и опозорил. Дошло до того, что сестру правительницы, сиятельную Бенер-мут на приемах и богослужениях сопровождают два уродливых карлика, одетых в одежду и с регалиями номархов Нижней и Верхней страны. Разве это не издевательство над обычаями и нравами великой Та-Кемет? Гроза собирается над Эхн-Атоном. Он и сам это чувствует. Фараон в несколько раз увеличил свою охрану, но не из числа египтян, а из чернокожих великанов Куши и воинов Ретену. Нет! Его не посмеют убить. Уж слишком громкое имя его. И сторонников у него достаточно. Но когда звезда Эхн-Атона закатится, все воздвигнутое им рухнет. Уже сейчас сложились три партии, которые ждут, не дождутся, когда солнцеугодный отойдет к своему отцу. Одна состоит из нынешних сановников фараона. Они всеми силами будут пытаться удержать свое положение. Их поддерживает Меремос Хеви Аменхотеп — номарх Куши. Он очень влиятельный человек. Имеет большой вес, ведь в его руках золото и армия Куши. Но в этой партии большинство — чужаки или выходцы из нижнего сословия. Они долго не продержатся. Другая партия — это аристократия Та-Кемкт. Туда же входят обиженные сановники. Их возглавляет Семенхкара. В его жилах течет кровь правителей. Но аристократия никогда не могла консолидироваться. Возможно, эти тоже прорвутся к власти, но на время. Третья партия самая незаметная и самая сильная. Она состоит из жрецов Та-Кемет, чьи храмы разорены. Богов можно свергнуть, но уничтожить веру — невозможно. Один жрец может поднять на восстание целый город. Эта партия откроет новую династию правителей.

— Кто ж ее возглавляет?

— Я!

— Может, я выпил много вина, и не совсем правильно тебя понимаю. Ты хочешь занять трон?

— Запомни: когда Эхн-Атон вознесется к своему возлюбленному Атону, все родственные связи с Митанни порвутся. Вашшуканни останется в одиночестве перед ликом многочисленных врагов. Все про нее забудут. И только если я встану на престол, смогу поддержать Митанни. Но и Митанни должна меня поддержать.

— Я сделаю все, что смогу,— заверил его Тушратта, постепенно вникая в смысл слов Эйи.

— Мне нужна сильная преданная армия. Она должна будет, как во времена гиксосов пройти победным маршем по берегам Хапи. Поэтому я и хочу, чтобы ты ее подготовил.

— Я внял твою речь. Выбора нет — я с тобой. Если нам удастся сплотиться в союз, то мы завоюем всю вселенную. Об этом я мечтал всю жизнь.

— Да будет так! — Глаза Эйи снова сузились, взгляд остыл.— Но я предпочел бы сохранить наш устный договор в тайне. До поры.

— Только Боги нам свидетели,— поклялся Тушратта.

1«   ‹9›   ‹10›   ‹11›   »13

Книга первая. Восставшая из пепла

Часть первая  Часть вторая

Книга вторая. Месть богов

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)