На страницу автора
Книга первая. Восставшая из пепла
Книга вторая. Месть богов
Часть первая
Часть вторая
1«
‹2›
»12
Сидоров Иван Под знамением Бога Грозы
Книга вторая Месть богов Часть вторая — 1
Суппилулиума готовился ко сну после вечерней молитвы. Слуги сняли с плеч правителя расшитую золотом андули, развязали широкий кожаный пояс, стянули с ног высокие сапоги. В это время вошел мешедь и сообщил, что прибыл Фазарука. Суппилулиума приказал немедленно его позвать. Когда слуги удалились, появился жезлоносец. Он еще не успел скинуть, серый от пыли, дорожный плащ. Глаза его покраснели от бессонных ночей. Борода кое-как уложена. Волосы на голове растрепаны. Сапоги забрызганы грязью. Фазарука встал перед лабарной на одно колено, поцеловал протянутую руку и произнес:
— Мир тебе, великий.
— Хранят тебя Боги,— ответил Суппилулиума.— Садись к огню. Я прикажу принести вина и хлеба.
Фазарука устало опустился на скамейку возле очага. Пар легкой дымкой взвился над истертыми сапогами. Крепкое вино и жаркое пламя немного согрели путника.
— Тебя долго не было,— сказал Суппилулиума.— Вдруг, ты появился так внезапно, без предупреждения. Что-нибудь серьезное произошло?
— Плохие вести, солнцеликий,— ответил Фазарука осипшим голосом.— Я гнал колесницу от самого Кадеша. Боялся задержаться хоть на миг. За Бычьими горами вновь собираются тучи.
— Может быть, это только слухи? Или у тебя есть подтверждения?
— Я потратил на подкуп посланников, их слуг, писцов не меньше трехсот сиклей серебром. Несколько моих верных людей схватили в Ашшуре, в Вашшукканни и в Керкемише, когда они проверяли сведения, добытые мной. Их, наверное, уже нет в живых.
— Что готовят нам враги? — Суппилулиума нахмурился.
— Образовался странный союз: Митанни, Ассирия и Керкемиш. Власть в Вашшукканни захватил Шутарна. Он платит дань Керкемишу и Ассирии, тем самым обеспечил себе сильную поддержку. Народ же в Митанни обнищал. Богатые торговцы уже не посещают столицу. Вашшукканни при Тушратте процветала из-за торговли. Теперь же базарные площади наполовину пустые. Шутарна постоянно повышает сборы, чтобы хоть как-то прокормить сановников, которых у него раза в три больше, чем у прежних правителей. Своей бездарной политикой он довел страну до бунтов. Голод заставляет простой люд браться за оружие. Бунты жестоко подавляются с помощью все тех же ассирийских наемников. Шутарна вдруг понял, что через некоторое время от Митанни останется вымершая пустыня. Он решил направить гнев народа в другое русло. Вдруг, все вспомнили про убитого Тушратту. Пустили слух, что его зарезали по твоему приказу. Шутарна стал призывать отомстить за поруганную родную землю, за оскверненные храмы, за мученическую смерть незабвенного Тушратты. Во всех горестях и бедах Митанни он обвинил хеттов.
— Хороших ход,— согласился Суппилулиума.
— Но это еще не главное,— продолжал Фазарука.— Шатурна вместе с Ахатой и Ашшурбалитом разработали тайный план, как подрезать нам крылья. Армия из Ассирии должны пройти через Митанни и встретится в Астате с войсками Керкемиша. Затем они хотят захватить Мараш и, тем самым, отрезать Хатти от путей в Лабан. В дальнейшем, им ничего не стоит отнять у нас Хальпу, Алалах и Кадеш.
Лабарна озабоченно поморщил лоб и рассудил:
— Когда мы лишимся этих крепостей, то все наши победы сойдут на нет, а за Бычьими горами вновь возникнет вечная угроза. Войска из Ашура уже вышли?
— Еще нет. Но готовятся.
— А Керкемиш?
— Ахата захватил несколько приграничных крепостей, принадлежавших Марашу.
Суппилулиума прошелся по залу, обдумывая услышанные новости. Остановился возле стены, на которой висело оружие. Лабарна решительно снял меч.
— Что будешь делать, великий? — спросил Фазарука.
— Собираюсь в дорогу. Надо выступить немедленно.
— Ты совсем не будешь спать?
— Я не хочу проснуться опозоренным. Высплюсь после смерти. Иди сам отдохни,— сказал Суппилулиума, выбирая нагрудник покрепче.— Завтра вставай до восхода и догоняй нас. Надо захватить Керкемиш до подхода Ашшурбалита. Навсегда покончу с этой язвой.
— Солнце, надо послать вперед всадников. Ахата, наверняка, расставил кругом дозоры,— посоветовал Фазарука.
— Хорошо бы,— согласился лабарна.
— Вызови Хемишу. Его всадники прочешут все дороги.
— Не могу. Хемиша направился в к Уру-Рату, привести оттуда одно из племен Хауси, которое откололось от союза еще при Аните. Это племя снова должно войти в семью. Святому делу мешать нельзя. Попрошу Хитасу выслать своих всадников вперед. Он, как раз, гостит Хаттусе.
Фазарука вышел из халентувы, и лишь тогда почувствовал невыносимую усталость. Он еле доплелся до своего дома и рухнул на ложе. А вестовые с факелами уже сновали по городу и поднимая с постелей военачальников.
Хемиша остановил коня и огляделся. Кругом желтая каменистая земля с клочьями травы. Унылые серые скалы возвышались уступами. Корявые низкие деревца, чудом, проросшие среди камней. Пейзаж однообразен и тосклив. Хемиша выругался. Даже коня нечем накормить. Как же местные пастухи пасут стада?
Всадник еще долго ехал, пока его взору не открылось глубокое ущелье, поросшее густым лесом. Высокие сосны чередовались с низкими кипарисами. В овражках теснились заросли кизила. На дне ущелья бурлила быстрая речка со множеством порогов. Хемиша направил коня по широкой тропинке, которая, по его разумению, должна была привести к жилью. Действительно, вскоре он заметил среди деревьев какое-то подобие крепостной стены.
— Остановись, если тебе дорога жизнь,— услышал Хемиша. Он плохо понимал язык жителей Ура-рата, но понял смысл сказанного по тону.
Перед ним выросли крепкие чернобородые воины в добротных кожаных латах. Кожаные шлемы с медными украшениями защищали голову. На круглых деревянных щитах, обтянутых кожей, сверкало медное рогатое солнце. Тяжелые короткие копья остриями направились в грудь всаднику.
— Проклятый хайяс, что ты тут вынюхиваешь? — спросил один из стражников на более понятном языке.
— Я не хайяс. Я воин Хауси,— ответил Хемиша.
— А, Хауси,— лица воинов расплылись в презрительной улыбке.— Едешь к своей родне в этот грязный городишко.— Воин кивнул в сторону стен.
— Да,— согласился Хемиша. Ему не очень понравился тон стражников, да и сами бородатые рожи с наглыми ухмылками. Хемиша хотел поскорее избавиться от них, но копьеносцы не торопились отпускать всадника.
— Если ты из племени Хауси, да еще едешь навестить родню, то тебе придется платить пошлину. Ты вступил на землю благородного Насибары, да будь он здоров и счастлив, тигра этих мест и любимца Богов.
— Сколько я должен? — без пререканий спросил Хемиша, открывая дорожную сумку.
— Десять сикелей серебром,— нагло запросили стражники.
Хемиша закрыл сумку, ничего не достав из нее.
— У вас, наверное, из серебра дома строят. Но у меня нет столько.
— Такой богатый воин, на коне, в куртке из шкуры леопарда — и не имеет десяти сикелей! — засомневались стражники.— Нас не обманешь. Не хочешь платить, тогда отдай нам коня, копье, меч, щит, плащ, сапоги снимай — и можешь идти дальше.
Все сказанное завершилось дружным ржанием. Хемише надоело слушать этих двух наглецов. Так ему никто не смел дерзить.
— Прочь с дороги блохастые бараны. Хотите серебра — заработайте честным трудом, а не грабежом путников.
— Ты посмел оскорбить слуг благородного Насибары! — заорали возмущенные копьеносцы. Они только этого и ждали. Воины кинулись на Хемишу с горящими от гнева глазами.
Всадник развернул коня и больно ущипнул животное. Конь лягнул задними ногами одного из нападавших. Тот крякнул и полетел в кусты. Второй попытался поразить всадника копьем. Но Хемиша извернулся и вырвал у него из рук оружие. Вместо того, чтобы защищаться, грабитель отшвырнул щит с рогатым солнцем и пустился бежать. Хемиша нагнал его и огрел по голове древком тяжелого копья, как дубиной. От первого удара слетел кожаный шлем, от второго удара сам воин покатился по склону в заросли колючего кустарника.
Хемиша отшвырнул в сторону копье и, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь. Минуя лес, он перебрался через бурную речку по шаткому подвесному мосту и подъехал к городу.
Путник увидел жалкое подобие крепостных стен, сложенных их неотесанного камня, без башен. В некоторых местах стена начала разваливаться. Крепость не чинили много лет, даже в некоторых местах сквозь кладку пробивались молодые деревца. Вид такого запустения привел Хемишу в уныние. Всадника еще больше поразило, когда он подъехал к воротам. Самих ворот не было. На их месте просто зиял пролом с неровными краями, сквозь который виднелись неровные улочки из убогих каменных домишек без окон. Смрад отходов ударил в нос. Куча грязной босоногой детворы в лохмотьях окружила всадника. Они с мольбой протягивали к нему грязные маленькие ладошки. Хемиша отдал все, что у него было: сыр, лепешки, орехи, жареные бобы. Дети проглатывали все, что им удалось получить, но не отходили от всадника, просили еще. Хемиша не знал, как от них отделаться, Ему было до боли жалко смотреть на эти голодные лица и протянутые ручки, в то же время, сумка опустела.
Но тут в проеме появился древний сгорбленный старик. Он держал в сморщенной руке длинную хворостину. Старик злобно зарычал и принялся грозно размахивать своим оружием. Детвора разбежалась. Старик поправил свои истлевшие бесцветные лохмотья, снял с седой головы круглый кусок войлока, заменявший шапку. Сквозь жиденькую белесую бородку показалась беззубая щель рта.
— Добрый путник,— проскрипел он, заискивающе глянув в глаза Хемише,— у тебя не найдется чем-нибудь промочить горло?
— Возьми! — Хемиша протянул ему глиняную флягу с пивом.
Пока старик пил пиво жадными глотками, Хемиша слез с коня и размял ноги. Наконец старик оторвался от горлышка и вернул флягу.
— Добрый путник, ты прибыл в город Наусу. Я — сторож ворот. В этом городе живет народ Хауси. Мы поклоняемся могущественному и доброму Богу Еникею.
— Что же ты сторожишь? — удивился Хемиша.— Ворот нет.
— Ворота были,— нехотя и, в то же время, с сожалением ответил сторож.— Наш город находится на земле жестокого правителя Насибары. Да и весь их род никогда не любил Хауси. По его приказу разрушили ворота. Он не разрешает нам чинить крепостную стену. Даже у всех мужчин отобрал оружие.
— За что же он вас так наказал?
— Боится нас. Народ наш свободолюбивый и непокорный. Когда-то мы даже воевали с родом Насибары. Но у него воинов больше. Теперь нас держат на положении рабов. Если бы ты знал, какую непосильную дань мы платим за лес, за пастбища. Мы забыли вкус мяса.
— Постой же. Я ехал сюда и нигде не встретил пастбища. Где вы пасете скот?
— Там на голых уступах, где не растет даже камнеломка.
— За что же вы платите? — с негодованием воскликнул Хемиша.
— Пойми, чужестранец,— с грустной улыбкой объяснил старик,— мы народ пришлый, чужой в этих местах, хотя живем на этой земле давно. Наше племя когда-то выгнали с обжитых гор. Еникей жестоко наказал нас за гордыню. Вот так и живем все эти годы в голоде и нищете. У нас отнимают последнее, гонят на работы. Наши воины разучились держать в руках копье. На спинах не заживают раны от плетей надсмотрщиков. Если кто пытается бежать из этих мест, один или с семьей, ловят, отрезают уши, а то и просто убивают. И когда же Боги смилостивятся над нами? — сокрушался старик, покачивая головой.
— Скоро,— заверил его Хемиша.
— Погоди,— спохватился старик.— Не верю своим ушам. Ты говоришь на языке Хауси. Кто ты, добрый путник? Мои глаза плохо видят, но я разглядел на тебе пояс с медными бляхами и кинжал с ручкой в виде лежащего оленя. Тебя послал нам Еникей?
— Отведи меня в храм,— попросил Хемиша, не удовлетворив его ответом.
Старик повел его по не мощенным грязным улочкам к жалкому серому строению. В сумраке узкой целы мерцал язычок священного пламени на высоком каменном алтаре. Над алтарем висели рога оленя, увитые разноцветными ленточками. Жрец с суровыми чертами лица, в желтой выцветшей хубике принял гостя. Хемиша кинул в огонь горсть туххессары, купил за два сикеля серебра у жреца тощего барана, прирезал его на истанане, затем совершил молитву, прося Еникея поддержать его в трудном деле.
Старик терпеливо ждал его снаружи. Он с уважением и любопытством поглядывал на воина, пока тот молился. Когда же Хемиша вышел из храма, то вежливо спросил:
— Добрый путник желает чего-нибудь еще? Может ты хочешь перекусить с дороги и отдохнуть?
— Покажи, где живет старуха Ибенаму,— попросил Хемиша.
— Зачем тебе эта старая колдунья? — разочаровался старик.— Некоторые глупцы ее еще почитают, как правительницу племени. Вон ее дом на возвышенности. Его отсюда хорошо видно.
Хемиша поблагодарил старика и зашагал в указанном направлении, ведя коня в поводу. Старик покачал голой и заковылял обратно на свой пост возле пролома в стене. Как только сторож пропал из виду, стайка детворы вновь окружила путника. Но теперь они ничего не просили, лишь только молча с любопытством рассматривали его дорогую одежду и оружие. У Хемиши сжалось сердце, глядя на этих голодных худых детей. Ведь это были дети племени Хауси. Он невольно сравнил их с детьми воинов и пастухов у себя в горах: здоровые, сытые, в добротной обуви и одежде, со смелым взглядом, с кинжалом на поясе и с луком за спиной. Десятилетний мальчик — уже воин.
Так размышляя, он добрел до дома правительницы. Грязные развалины когда-то представляли собой халентуву. Теперь же половина дома обвалилась. В крыше зияли дыры. Дверей не было. Лестницы поросли травой. В единственной, более-менее целой комнате горел огонь. Едкий дым выходил через дверной проем.
Мальчишки остановились у порога, не смея идти дальше.
В темноте Хемиша разглядел что-то живое, сидящее на куче тряпья. Мебели не было. На голом земляном полу. Посреди комнаты тлел очаг, сложенный из булыжников. На огне в медном котелке варилась вонючая похлебка.
— Мир тебе и твоему дому,— поздоровался Хемиша.
— Хранят тебя Боги,— раздался в ответ скрипучий старческий голос.— Проходи, садись к огню. У меня нынче скудный ужин. Я угощу тебя ячменным варевом с травами, сушеной козлятиной, да родниковой водой.
Хемиша послушно опустился на войлочную подстилку возле очага. Напротив себя он разглядел в отблесках пламени седую старуху в черной хасгале и черной головной накидке. Пламя затрепетало ярче, и Хемиша отчетливо увидел высохшее лицо, все в мелких морщинках, большой крючковатый нос, маленький подбородок, выдающийся вперед и покрытый редкими волосами, бесцветные слезящиеся глаза почти без ресниц.
— Я плохо вижу,— произнесла старуха,— но хорошо чувствую сердцем. Я ждала сына. Долго ждала. Но пришел ты — его кровный враг.
— Я не убивал Судхабию. Рука другого прервала нить его жизни,— оправдывался Хемиша.
— Я знаю,— беззлобно ответила старуха. По ее щеке скатилась желтая слеза.— Я все знаю. Боги мне обо всем рассказали. Пусть он прибывает в покое и счастье на полях Еникея. Правда, тяжело ему придется держать ответ перед Богами.— Она вздохнула.— Он был невнимательным сыном и плохим вождем для своего народа. В довершении всего, осквернил оружие.
— Я принес это оружие.— Хемиша протянул старухе пояс и кинжал Ибисахи.
Она на ощупь нашла кинжал дрожащей рукой и нежно прижала его к груди.
— Когда мой народ вернется в родные горы, я возложу кинжал на алтарь Еникея. Время настало. Сегодня ночью олень стучал рогами в мою дверь. У меня не было сил подняться и открыть ему. Еникей послал знаменье, и я сегодня целый день ждала его посланника. Явился ты.— Старуха пошамкала беззубым ртом, размышляя о чем-то, после сказала: — Если Ибисаха убит не твоей рукой, значит, нет на тебе крови, и мужчин в нашем роду не осталось. Проклятье Аниты больше не имеет силы. А вы с Ибисахой становитесь братьями. Теперь твой долг и долг мужчин твоего рода — отомстить за него. Но это — после. Главное сейчас — вернуть народ племени Хауси в родные горы. Я предупредила сторожа, который стоит на воротах, чтобы он немедленно созвал старейшин, как только увидит воина на коне. Старейшины скоро соберутся.
— Мир тебе, великая Ибенаму,— раздалось за спиной Хемиши.
— Проходите, мудрейшие,— пригласила правительница.
Человек восемь сгорбленных босых стариков вошли в комнату и расселись вокруг очага прямо на земляном полу. Все, как один, одеты в потертые куртки из овчины, из-под которых выглядывали серые хубики из грубого льна. Из-под круглых войлочных шапочек свисали на плечи седые космы, переходя в такого же цвета бороды.
— Мы слушаем тебя, правительница,— сказал самый старший.
— Я вас собрала, сообщить горестную весть. Мой сын, ваш предводитель отправился к Еникею в небесные леса, где много дичи, где нет врагов, и всегда светит солнце.
— Пусть будет там счастлив,— выдохнули старики с оттенком печали.
— Он покинул нас,— продолжала правительница,— но не оставил наследника. На вас, старейшины, легла большая ответственность: вы должны выбрать нового вождя из самых смелых и достойных мужчин племени.
— Не вовремя твой сын покинул нас,— покачали с сожалением головами старики. — Избрать то мы — изберем, но что толку. Если о смерти Ибисахи узнает Насибара, все повернется иначе. Он тут же пришлет своего человека, какого-нибудь подхалима и поставит его над нами.
— О чем говорят старейшины? — вмешался в разговор Хемиша.— Как можно назначать вождя вольному племени? Народ должен сам его выбрать.
— Ты, чужеземец, не знаешь здешних законов,— горько усмехнулись старики.— Мы давно уже не вольное племя, как были кода-то. Местные правители дерут с народа все, что можно, а с пришлых племен в три раза больше. Лет тридцать назад, мы, может быть, еще смогли воспротивиться его воли. А сейчас — никак. Воинов у нас нет — одни рабы. Доля наша подчиняться и помалкивать. Скажи нам лучше: кто ты такой и по какой нужде забрел в наш проклятый городок.
— Вы разговариваете с верховным вождем всех племен Хауси,— ответила за него Ибенаму.
Старейшины тут же встали и низко поклонились Хемише, затем опять опустились на пол с любопытством, уважением и немного со страхом вглядываясь в его лицо.
— Он принес весть о смерти моего сына. Но Ибисаха пал не от руки своего кровного врага. По закону гор, теперь он станет мне сыном, и вы будете тому свидетели.
Старуха тяжело поднялась. Она оказалась высокого роста. Ее высохшее, но крепкое тело слегка покачивало. Ибенаму распрямила плечи, гордо подняла голову и властно произнесла:
— Хемиша подойди ко мне.
— Хемиша подошел к Ибенаму, встал на одно колено и поцеловал ее в грудь.
— Смотрите старейшины! Потом подтвердите все Еникею,— воскликнула старуха. — Враги стали братьями. Старая мать нашла сына. Вам решать: станет ли этот воин нашим вождем.
Старуха опустилась обратно на кучу тряпья. Хемиша занял свое место. Старейшины молчали. Он прибывали в тяжелых раздумьях. Наконец, один из них угрюмо сказал:
— Что хочет делать новый вождь?
— Я хочу увести племя обратно в родные горы. Вам дадут пастбища с сочной травой, плодородную землю. Вы будите равные среди братьев. Никто не посмеет посягать на вашу свободу,— ответил Хемиша.
— Нас не пустят. Люди Насибара стерегут все дороги. Как мы уйдем? — мрачно спросил другой старейшина.
— Стыдитесь, мужчины,— укорила их Ибенаму.— Неужели вам не надоела такая жизнь? Неужели вы желаете такой же рабской судьбы своим внукам и правнукам? Наши братья живут вольно и в достатке, а мы, словно вьючные ослы, вечно подставляем свои горбы под чужие мешки. Боитесь, что воины Насибара вас убьют? Лучше умереть сразу, чем всю жизнь медленно подыхать.
— Нам-то умирать не страшно. Ты старая, мы старые. Еникей давно заждался нас. Но как все остальные? — Вопрошали старейшины.— Как же женщины, дети, здоровые мужчины. Насибара вернет половину в город, а другую половину отправит на невольничий рынок. Мы должны хорошенько подумать, прежде чем принять решение.
— Пусть говорит самый старший,— решила правительница.
Самый древний старик пожал плечами:
— Мои внуки твердят, что я выжил из ума. Может быть, так и есть. Племя наше уже не то, что было раньше. Рабский труд и унижения сделал народ другим. Старейшин никто не уважает. Что я могу посоветовать? Пусть скажет свое слово верховный вождь Хауси. Он ближе к Еникею. Его слово — решение Богов.
Старейшины поддержали его: пусть говорит. Хемиша встал, поклонился и произнес:
— Я пришел к вам по велению Еникея, великого и справедливого Бога, нашего покровителя. Он охраняет мой путь, и я не боюсь никаких Насибаров. Я должен привести племя обратно на родную землю. Никто не посмеет мне помешать это сделать. Если кто боится потерять рабский ошейник, пусть остается и дальше гнет спину на своих хозяев. Но учтите, я заберу всех ваших детей. Они должны жить вольно. Я видел ваших продолжателей рода, проходя по улицам: запуганные, голодные, в лохмотьях. Когда они вырастут, что скажут про своих трусливых отцов? — Старейшины опустили глаза.— Запомните: племена Хауси самые гордые в Хатти, самые смелые. Никто не смеет одеть им рабский ошейник. Мы никого не боялись. Били Ацци, Каски, Хайясу. Сам солнцеликий лабарна Суппилулиума доверяет нам управлять всей Верхней страной с городами и крепостями.
А что я увидел здесь? Среди вас не осталось ни одного воина. Вы, даже сняли кинжалы. Разве так можно! Храм Еникея хуже овчарни. Хауси никогда так не опускались, даже в самые суровые дни. Решайте: или идете со мной, или я отниму у вас женщин и детей. Тогда подыхайте здесь одни. Если вымрет этот город, Еникей только вздохнет с облегчением. Я сказал свое слово! — жестко закончил Хемиша и сел, ожидая решение старейшин.
Воцарилось молчание. Старейшины тупо смотрели на угасающие угли. Вонючая похлебка перестала кипеть. Холод постепенно пробирался в жилище. Наконец, самый древний старик пошевелил своими огромными бровями и сказал:
— Пусть месит тесто.
Остальные долго размышляли, теребя седые бороды, но вскоре один за другим согласились: — Пусть месит тесто.
Хемишу повели в храм. Город облетела весть о том, что проклятие Аниты не имеет силы, и кровная вражда закончилась. Племена Хауси вновь готовы принять своих братьев. Все жители бросали работу и стекались к храму. В их глазах загорались искорками радости. Все чувствовали, что должно произойти что-то необыкновенное, светлое. Люди спешили увидеть нового вождя. Однако не все одинаково принимали Хемишу. Некоторые глядели на гордого воина в леопардовой шкуре с недоверием. Нашлись, даже такие, которым все было безразлично. Они давно свыклись со своей долей. Менять привычный образ жизни для них казалось невыносимым мучением.
Хемиша молча смотрел на толпу. Разве это Хауси! Ни одного мужчины с гордой осанкой. Ни одного горящего взгляда. Глаза полные страха и усталости. Сердце заныло от досады и жалости.
Старуха Ибенаму села на стул — жалкое подобие трона — возле названного сына. Свою худую дряблую кисть она положила на мускулистую руку Хемиши. Голос ее прозвучал властно и громко:
— Народ мой, перед вами стоит новый вождь. Он сильный отважный воин. В его жилах течет кровь лучших сыновей племен Хауси. Много славных боевых походов за его плечами. Сколько оврагов в долине, столько шрамов на его теле. Мысли его чисты, а в сердце нет места злу и обидам. Сам Еникей следит за ним и покровительствует ему. Он хочет сделать вас свободными, дать землю и скот. Я ему верю. Старейшины меня поддерживают. Теперь вам решать: последуете вы за ним, или останетесь здесь.
По толпе пронеслось неясное бормотание. Но вскоре и оно стихло. Отдельной кучкой собрались мужчины племени, которым исполнилось за сорок — самая уважаемая часть населения после старейшин.
— Как мы можем выбрать вождем человека, которого никто из нас не знает? — разумно спросил один из них.
— Да и куда он нас поведет? — пожал плечами другой.— Нас всех перережут по дороге.
— Пытались некоторые бежать,— поддержал третий,— их всех ловили и убивали или отсылали на невольничий рынок.
— А почему мы должны бросать свои дома, свое добро? — недоумевал еще один.
Толпа опять загудела. «Неужели это Хауси» — горестно вздыхал про себя Хемиша. Он уже начинал жалеть, что приехал сюда.
Среди собравшихся, другой отдельной кучкой стояли безусые юноши. Они пробрались ближе и решительно закричали:
— Мы пойдем с тобой! Веди нас! Будь нашим вождем! Не слушай этих трусливых зайцев!
У Хемиши потеплело на душе. Все-таки осталась еще гордость и смелость в этом народе.
Парни постарше разумно решили:
— Пусть покажет, какой он воин. Мы пойдем за смелым. Как можно вверять свою жизнь первому встречному. Мы не знаем его.
— Воин,— заголосили женщины,— если ты, правда, хочешь сделать нам добро, то мы пойдем за тобой. Хуже жизнь, чем у нас, разве, что у рабов. Нам, порой, нечем кормить детей. Нам надоело жить в нищете и слушать жалобы малышей, когда они просят хлеба.
Вдруг за спинами раздался протяжный вой. Толпа настороженно расступилась. Женщины, в испуге хватали детей и разбегались по домам. Мужчины расступились, пропуская на площадь десяток воинов с круглыми щитами, на которых медью сверкало рогатое солнце. Впереди шагал начальник в дорогих кожаных латах и пестром плаще. На боку висел меч в богатых ножнах. Он небрежно размахивал жезлом. Двое воинов противно трубили в рога. Еще двое орудовали варасамами, разгоняя толпу. Остальные со свирепым видом держали копья на изготовке. Воины вели себя нагло и безбоязненно, словно пастух в стаде овец. Начальник остановился в центре площади и выплеснул крепкое ругательство, затем заорал:
— Чего собрались, вонючие рабы. Всем быстро разойтись по домам и работать. Твари! Старая! — крикнул он Ибенаму.— Чего ты здесь устраиваешь? Тебе плетей захотелось?
Хемиша побелел от злости.
— Не смей так говорить с моей матерью! — тихо, но грозно произнес он.
— А ты кто такой? Говори!
— Я тебе отвечу, когда научишься уважать других.
— Взять его! — рявкнул он своим слугам.
Меч и щит Хемиша оставил вместе с конем возле развалин халентувы. Кинжал, единственное, что у него осталось, против копей — слабая защита. Вдруг перед ним возник жрец в желтой хубике. Он без слов вложил в руки Хемише меч и ловко надел щит. Хемиша почувствовал, что оружие чужое, но рукоять, как влитая легла в ладонь. Овальный деревянный щит, обтянутый толстой кожей почти ничего не весил. Хемиша сразу почувствовал себя уверенным. Мышцы налились кровью. Он кинулся навстречу противникам.
Первого сильным ударом щита в лицо, он опрокинул на землю. Второго рубанул мечом по плечу, тот даже не успел прикрыться. Третий попытался ударить его копьем, но Хемиша отбил оружие, сделал резкий выпад и погрузил клинок в мягкий живот противника. Остальные попятились.
— Убейте его! — проревел начальник.
Копьеносцы вновь, с опаской стали приближаться к горцу.
— Что за воины? — засмеялся Хемиша.— Уж не по ошибке вы взяли оружие. Может быть, вернетесь за вышивание?
Хемиша подождал, когда его окружат. Затем описал круг мечом. Клинок засвистел, рассекая воздух. Копьеносцы отскачили назад. Хемиша выбрал самого крепкого и смелого. Тот попятился позже всех. Он кинулся к нему, подсел под копье и, резким ударом, снес ему голову. Остальные в ужасе отпрянули и сбились в кучу.
— Трусы! — заорал на них начальник,— Бездельники.
Он сам вынул меч и пошел на горца. Отразив несколько его выпадов, Хемиша понял, что перед ним не воин, а обыкновенное пугало в цветастых тряпках. Нападавший со всей силы махал мечом, но все промахивался. Чтобы проучить наглеца, для начала, Хемиша хорошенько огрел его плашмя по лбу. У военачальника в глазах поплыли цветные круги, засверкали искры. Пока он приходил в себя, Хемиша положил у своих ног щит, а сверху меч и, с ехидной улыбкой, ожидал нового нападения. Наконец наглец очухался. Он увидел своего противника без оружия и, не раздумывая, бросился вперед, занеся меч для последнего грозного удара. Но Хемиша перехватил его руку у себя над головой, второй схватил его за пояс и, словно перышко. Оторвал от земли. Военачальник полетел прямо на своих подчиненных.
Как по команде в воинов полетели камни. Уцелевшие копьеносцы еле унесли ноги, волоча за собой тело предводителя.
Хемиша наконец-то увидел отвагу на лицах в окруживших его людей. Значит, кровь великих воинов еще осталась в жилах этого народа.
— Ты прогнал их. Я давно не испытывала такой радости, видя, как они удирают,— засмеялась Ибенаму.
— Спасибо кантикини. Он вовремя дал мне оружие,— поблагодарил жреца Хемиша.
— Это не просто оружие,— серьезно сказала старуха.— Ты, наверное, почувствовал силу в клинке? Погляди внимательно на старинный узор, выбитый на рукояти. Такие грубые завитки оружейники давно не наносят. Когда наше племя ушло из родных гор, наш вождь с этим мечом и с эти щитом прогнал из долины полудикий народ и основал город. Оружие, которым ты победил, вождь посвятил Еникею. Сегодня сам Еникей направлял твою руку.
— Да здравствует наш новый вождь! — закричала толпа.
Жители по очереди проходили в целлу храма и высыпали на истанану горсть муки или сливали в большой кувшин немного масла, клали кусочки сот диких пчел, яйца птиц. Когда всего набралось достаточно, Хемиша обмыл руки в священном источнике и принялся замешивать тесто прямо на каменной истанане. Старейшины расселись вокруг и наблюдали, как руки воина ловко и умело месили тесто. Ни одна щепоточка муки не просыпалась, ни одна капля масла не упала на пол. Сторож ворот присел на корточках у входа.
— Воин,— спросил он,— я видел, как ты лихо сражался. У тебя все руки в шрамах. Но где ты научился делать хлеб? Не у каждого мужчины так хорошо получается. Да и хлеб выйдет знатный. Я по запаху чувствую.
— Ты прав, сторож. Не у каждого хлеб получается,— согласился Хемиша, не отрываясь от дела.— Но одного умения здесь мало. Надо иметь еще чистую совесть. Хлеб всегда чувствует, что за человек его делает. Если грех лежит на душе — даже не стоит к муке прикасаться. Хлеб надо любить и уважать от самых зеленых всходов на полях до готовых лепешек. Вот, если булочник плохой человек, у него вечно лепешки или пресные, или подгорелые. А у хорошей хозяйки хлеб пышный и вкусный. Замешивать тесто нужно нежно, будто целуешь ребенка, или гладишь оленя. Нет ничего приятнее, чем ощущать упругое тесто под руками. Хлеб в основе всего. Спроси у любого нищего, чего бы он желал получить на обед: жирный кусок мяса или ячменную лепешку? Нищий выберет хлеб.
— Верно, верно,— закивали старики.
Один из старейшин поинтересовался:
— Откуда у тебя такая чудесная куртка из шкуры леопарда?
— Это шкура оборотня. В ней жил злой дух,— объяснил Хемиша.— Как-то в наших лесах стали погибать олени. Охотники находили растерзанные трупы животных. Раза два видели и самого зверя, но подстрелить его никто не смог. Зверь был хитер и ловок. Мы молили Еникея, задаривали его жертвоприношениями, боялись, что гнев Бога обрушится на наши головы, за то, что мы не можем справиться с оборотнем. А олени продолжали гибнуть.
Однажды Еникей явился ко мен во сне и приказал идти охотиться на злого духа. Я не посмел ослушаться покровителя, и отправился в горы. Три недели я шел по следу. Выслеживал хищника, хитрил, прятался, устраивал засады. Но злой дух был осторожен. Никак не удавалось мен обмануть его. Порой, я чувствовал за спиной его дыхание. Я охотился за ним, он охотился за мной. Все мои скудные съестные припасы давно закончились. Я голодал, но и зверю не давал поймать ни одну жертву. Наконец, голод заставил его забыть осторожность. Я настиг злого духа высоко в горах, когда он приготовился напасть на оленя. Колдун выковал мне серебряные наконечники для стрел, а тетиву натянул из жил жертвенного быка. Стрела, пущенная мной, вонзилась в тело оборотня. Раненый зверь обезумил от боли и накинулся на меня. Хорошо, что я надел кожаные латы, иначе он изорвал бы мое тело. Мне удалось ударить его несколько раз кинжалом. Оборотень сумел убежать. Я долго полз по его следу, сам, порой, теряя сознание. Наконец нашел леопарда возле небольшого ручья. Он изнемог от ран и лежал на земле, но еще огрызался. Помолившись Еникею, я прикончил оборотня. Стрелу с серебряным наконечником я возложил на алтарь в храме. Из шкуры зверя жена мне сшила куртку.
— Ты великий вождь,— решили старейшины.
Во дворе храма сложили из булыжников печь в виде пирамиды. На верхушку положили большой плоский камень и разожгли огонь. Когда верхний камень достаточно нагрелся, Хемиша принялся лепить ровные лепешки. Запахло свежим хлебом. Вскоре на серебряном подносе выросла гора румяных пышных кругов, блестящих жирной золотистой корочкой. Легкий парок поднимался над лепешками.
Мужчины по одному подходили к Хемише, становились на колени, а он кормил их свежим хлебом. Люди ели у него из рук, тем самым, признавая в нем вождя. Затем старейшины ударили его варасамой, каждый по три раза. Кантикини произнес молитву и протянул новому вождю ритуальный сосуд из рога оленя, наполненный вином.
После церемонии, все готовились к празднику. Но пиру не суждено было состояться. В город прибежали землепашцы. Они возделывали участки где-то в горах. С высоты плугари разглядели, как сюда по дороге движется войско Насибара. Женщины заныли, старухи запричитали, мужчины растеряно глядели на своего нового вождя.
— Чего уставились? — прикрикнул на них Хемиша.— Скажите своим женам, что б прекратили скулить. Пусть, лучше, разжигают костры и кипятят воду.
— Что с нами будет? — вздохнули старейшины.— У нас нет оружия. Стена разрушена.
— А мужчины у нас есть? — с издевкой спросил Хемиша.— Пролом в стене завалите всяким хламом. Доставайте топоры. Нет топоров, берите колья. Привяжите к палке камень — получится дубина. Не мне вас учить делать лук и стрелы. Мальчишки пусть мастерят пращи и залезают на крыши. Что стоите? Приступайте,— распорядился Хемиша.
Уверенный тон бывалого воина, его гордый вид, ни тени страха во взгляде подействовал на жителей, придав им мужество. С лихорадочной быстротой люди завалили бреши в стене, мастерили себе оружие. Хемиша, верхом на коне носился по городу и руководил подготовкой к обороне.
Донесся противный вой рогов. Все на мгновение замерли, с ужасом прислушиваясь к протяжному звуку. Мужчины взобрались на стены. Хемиша соскочил с коня и последовал за ними.
Он увидел, как по дороге, пешим строем идут сотни три воинов в кожаных шлемах с тяжелыми копьями и большими круглыми щитами. Над их головами плыли роскошные носилки с навесом от солнца. Их несли на плечах четверо невольников. На носилках важно восседал чернобородый человек в белой длинной одежде. На голове его красовалась невысокая тиара. Над самым лбом сверкал большой рубин в массивной серебряной оправе.
Тяжелая нестройная поступь воинов слышалась все отчетливей. Копьеносцы подходили уверенным шагом все ближе. Уже можно было различить их бесстрашные лица с жестоким блеском в глазах. Они остановились шагах в тридцати от стены, как раз напротив того места, где когда-то висели ворота, а теперь в проломе навалены бревна, камни и всякий мусор. Человек в носилках величественно поднялся и тряхнул черной длинной бородой, указывая на город.
— Насибара,— прокатился испуганный ропот по рядам защитников. Десятка два воинов направились к завалу, чтобы разобрать его. Но на гребне появился Хемиша и несколько крепких горожан с дубинами и кольями. После недолгой потасовки, врагов отогнали от стены.
Насибара громко крикнул:
— Жители города! Немедленно разберите завал и впустите моих воинов. Иначе я сожгу ваши дома, убью всех мужчин, а детей и женщин продам в рабство.
Снова заскулили женщины. Мужчины вопросительно поглядывали на Хемишу. Никто не сомневался, что Насибара так и сделает. Хемиша встал в полный рост и прокричал в ответ.
— Послушай-ка, Насибара. Убирайся отсюда со своим баранами и не мешай мне.
— Так это ты — смутьян? — гневно проревел Насибара.
— Я вождь этого племени,— ответил с вызовом Хемиша.
Насибара опять тряхнул бородой. Несколько лучников выступили вперед и выпустили по Хемише стрелы. Горец присел и закрылся щитом. Стрелы с каменными наконечниками градом посыпались вокруг. Лишь несколько, с глухим стуком воткнулись в щит.
Хемиша выпрямился, достал из-за спины свой лук и с насмешкой сказал:
— Плюньте в лицо тому, кто учил вас обращаться с луком. Глядите, как стреляют воины Хауси.
Тетива пропела, стрела, с легким шуршанием взвилась в воздух и угодила прямо в тиару Насибаре, при этом, выбив великолепный рубин из серебряной оправы. Благодаря камню, Насибара не пострадал, но от удара пошатнулся.
— Ну что? Получил? — засмеялся Хемиша.
Чернобородый схватился за лоб. Из его уст послышались страшные угрозы. Его воины бросились на стены. В них полетели камни, на головы полился кипяток. Но против хорошо вооруженных копьеносцев неумелым жителям долго держать стены не удалось. Воины Насибары начали просачиваться в город. Уже на узеньких улочках доносился звон металла и крики дерущихся. Хемиша орудовал мечом в самой гуще. Сердце его радовалось, когда он видел, что жители до последнего издыхания сражаются с врагом. Никто не сдавался и не молил о пощаде.
Носилки Насибара торжественно поплыли к расчищенному завалу. Сам властитель стоял в гордой позе победителя с непроницаемым лицом. Вдруг его носилки перевернулись, и победитель грохнулся на землю. Стены, облитые, еще дымящейся кровью, содрогнулись от громкого клича «Улу-ра-ра!» Всадники Хауси во главе с Улией влетели в город. Копьеносцы разбегались, пытаясь скрыться, но их настигали. Бой закончился в считанные мгновения.
Улия взглядом нашел отца, спрыгнул с коня и подбежал к нему.
Хемиша стоял на коленях, склонившись над телом старика.
— Ты не ранен? — испугался Улия.
— Небольшая царапина,— ответил он, показывая на плечо, по которому стекала кровь.— Старика жалко. Он здесь служил сторожем ворот. Честно защищал свой пост, пока не погиб.
— Еникей, наверное, уже готовит ему место на пиршестве,— успокоил Улия отца.
Хемиша поднялся и потрепал сына по плечу.
— Ты вовремя появился.
— Все сделал, как ты велел. Ну, как наш народ?
— Сам видишь: в них еще осталась кровь настоящих воинов.
Вскоре, по дороге из города потянулась длинная вереница груженых повозок. Рядом с повозками шли люди с узелками. Некоторые с сожалением покидали обжитое место, другие с радостью, стремясь к новой вольной жизни. В городе, возле храма догорал уктури. В его пламени отошли в лучший мир души погибших горожан. Улицы остались пустые. Ветер хозяйничал в опустевших домах. Только в храме остался кантикини и два его помощника. Они не согласились идти со всеми. Кому-то надо было поддерживать священный огонь и ухаживать за могилами. Это был их долг. Жрец с помощниками стояли на крыше храма, провожая людей грустным взглядом, заодно молили Еникея, чтобы все у переселенцев сложилось хорошо.
Возле дороги, в пыли стоял на коленях голый, бритый Насибара. Из грозного жестокого правителя его превратили в жалкого раба. Лишь только рыхлая ухоженная кожа напоминала о том, что этот человек из благородного сословия. Каждый, кто проходил мимо, стегал его плетью, пинал ногой или плевал на его бритую голову. Он еще долго продолжал так стоять. Люди давно скрылись в горах, и скрип колес уже не доносился. Насибара поднялся, как во сне, подошел к краю обрыва и прыгнул головой вниз.
1«
‹2›
»12
Книга первая. Восставшая из пепла
Книга вторая. Месть богов
Часть первая
Часть вторая
На страницу автора
-----)***(-----
Авторы: А(A)
Б(B)
В(V)
Г(G)
Д(D)
Е(E)
Ж(J)
З(Z)
И, Й(I)
К(K)
Л(L)
М(M)
Н(N)
О(O)
П(P)
Р(R)
С(S)
Т(T)
У(Y)
Ф(F)
Х(X)
Ц(C)
Ч(H)
Ш, Щ(W)
Э(Q)
Ю, Я(U)
|