На страницу автора

1«   ‹21›   »22

Сидоров Иван

Живущий Правдой
22

Смотрители сняли трепещущий парус. Корабль на веслах плавно входил в порт. На пристани было непривычно пусто: ни суеты грузчиков, ни криков приказчиков, кормчие не переругивались. Никого. Как будто все вымерли. Только суда лениво покачивались на воде, удерживаемые прочными канатами. На мачтах спокойно сидели птицы и гадили на палубу. Один сторож сладко дремал возле причального камня в обнимку с кувшином.

— Эй! — Окликнул его Хармхаб.

Тот даже не пошевелился.

Хуто натянул лук и выстрелил. Кувшин разлетелся вдребезги. Вино брызнуло во все стороны. Стражник живо вскочил на ноги. Струйки сбегали по его испуганному лицу.

— Где народ? — спросил Хармхаб.

— Там! — он указал в сторону Ипетасу.

— Что: там? — передразнил его Хармхаб.

— Сегодня праздник Амуна. Все горожане возле храма,— махал рукой сторож.

— Праздник Амуна? — удивился Амени.— Мне отец рассказывал о таком. Только я ни разу не видел.

— Откуда тебе видеть,— хмыкнул Хармхаб.— Эхнейот запретил Амуна и праздник не проводили больше двадцати разливов.

Борт стукнулся о набережную. С корабля полетели канаты.

— Что застыл, как цапля на болоте? — выругался кормчий на сторожа.— Вяжи!

Тот послушно накинул петлю на причальный камень.

— Выгружаемся! — приказал полководец.— Посетим Ипетасу. Надо отдать должное Богу. Сети! Несносный мальчишка! Неси мой парадный шлем с головой сокола и плащ, расшитый серебром.

Сети метнулся в шатер.

— И сам умойся, да приоденься! — крикнул он ему вдогонку.— Туя увидит тебя чумазого и разлюбит.

Недовольная мордочка Сети высунулась из шатра.

— Не разлюбит,— пробурчал он и вновь исчез.

Хармхаб шагал во главе стройной колонны сотни воинов. Амени и Хуто шли за его спиной. Сети семенил рядом. Он пыхтел, но старался не отставать.

— Отдай лук и стрелы Хуто,— сказал ему Хармхаб, пожалев усталого мальчишку.— Беги ко мне домой и предупреди слуг: Хармхаб вернулся.

Сети на миг расцвел. Его хмурое лицо осветилось неописуемым счастьем. Но лишь на миг. Он тут же взял себя в руки, поклонился и сухо сказал:

— Слушаюсь!

Умчался так резво, будто за ним гнались с палкой.

Улицы словно вымерли. Только собаки брехали в подворотнях, да шумели листвой деревья. В проулке послышался стук копыт. Навстречу вылетела колесница.

— С дороги! — закричал возничий, грозно размахивая кнутом.

Хармхаб даже не дрогнул. Кони чуть не сели на задние ноги. Колесничий еле удержался, чтобы не перелететь через поручень.

— Ты что? — заорал возница, но тут же осекся.— Непобедимый! — С колесницы спрыгнул Парамессу.— Живи вечно! — склонился он, протягивая открытые ладони.

— Здоровья и силы,— радостно поздоровался с другом Хармхаб.— Куда ты так несешься?

— Я с самого утра высматриваю твой корабль,— объяснил военачальник.— Глаза уже слезятся. Как только заметил твой стяг, так сразу на пристань.

— Не узнаю храброго Парамессу,— воскликнул Амени из-за плеча Хармхаба.— Что за пестрые тряпки? Во что ты нарядился?

Парамессу смущенно поправил дорогое наплечье и небесного цвета шенти в мелкую складку

— Праздник сегодня великий,— объяснил он.— Правительница, да живет она вечно, вековечно, разрешила торжественный вынос Амона из храма. А после, три дня продлится веселье. Что творится возле Ипетасу! Народу — не протолкнуться! Сами все увидите.

Жрецы подготовили грандиозный праздник. Ипетасу весь в цветах. Жаровни пылают. Хлебопеки трудились всю ночь. А вина сколько навезли! Из Свена и с Северных виноградников. Хлеб и пиво будут раздавать всем желающим.

— В старину праздник Амуна был самым веселым праздником,— улыбнулся Хармхаб, вспоминая, как он в детстве объедался сладостями в этот день, а в юности придавался бурному веселью с друзьями.

Парамессу вскочил в колесницу и взял в руки вожжи. Хармхаб взобрался на площадку для лучников.

Стук копыт гулко разносился по пустым улицам. Где-то впереди слышна была музыка и крики толпы.

— Почему ты так долго задержался? — поинтересовался Парамессу.— Тебя ждали еще месяц назад.

— Порядок наводил в Оазисе Жизни,— нехотя объяснил Хармхаб.— Землепашцы бунты поднимают. Писцы там совсем обнаглели: проворовались. Пришлось нескольких отправить в каменоломни. Иных побить палками прилюдно и выгнать с должностей.

— А что Зутмос? Все мнит из себя наследника.

— Я назначил его посланником во все чужеземные страны и отослал в Вавилон. Приспешники его сразу притихли.

— Ловко ты придумал,— восхитился мудростью полководца Парамессу.

— Ну, не голову же ему рубить. Дал важную должность. Пусть поработает на благо страны.

— Я не вижу Нахтимина. Ты его не разжаловал до простого лучника?

— Нет,— отрицательно покачал головой Хармхаб.— Хоть он и заносчив, но все же, смелый воин. Заставил его исправлять ошибки. Сейчас он носится по пустыне с отрядом колесниц и прогоняет хабири.

Парамессу умело управлялся с колесницей, сдерживая горячих коней, иначе воины, шедшие следом, не поспевали.

— Ты куда свернул? — удивился Хармхаб.— Хоть я давно не был в Уасте, но еще помню дорогу к Ипетасу.

— Хеви попросил зайти,— бросил через плечо воин.

— И Хеви здесь?

— Как же он может такое пропустить. Нефтис приплыла, Меритре и Миамун с собой привезла.

— На праздник Амуна?

— Причем здесь праздник Амуна,— совсем не понятно начал говорить Парамессу.

Они подкатили к высокой кирпичной ограде. За оградой виднелся высокий деревянный дом с изящными колоннами. Их радостно встречали Хеви и Расесси. После крепких мужских объятий, полководцу вручили гирлянду цветов и указали на дверь. Иди! Она ждет.

— Кто? — не понял Хармхаб.

— Судьба!

— Какая судьба? Что вы задумали? — недовольно отбрыкивался Хармхаб.

— Да входи же! — требовали Расесси и Амени.— Не заставляй счастье ждать тебя вечно.

Хармхаб узнал дом. Дом сестры Эхнейота, красавицы Бакетамун.

— Постойте! — воскликнул он краснея.— Она же собиралась стать жрицей Изиды.

— Дочь Солнца отказалась от служения великой богини ради тебя.— Хеви и Расесси, чуть ли не силой втолкнули полководца в ворота.

До конца еще не осознав, происходящего, с грохочущим сердцем, Хармхаб поднялся по каменным ступенькам и шагнул на дорожку, ведущую к дому. Там его ждали. В конце узкой аллеи развесистых сикомор мелькали белые и розовые платья, слышалось девичье пение.

Он оробел. Давненько непобедимый Хармхаб не испытывал чувства неуверенности. Одно дело — кидаться на врага, а другое дело… Что он ей скажет? Как это надо говорить?

— Смелее! — толкал его в спину Расесси.

— Мы рядом! Убежать не дадим! — жужжал на ухо Хеви с другой стороны.

Перед домом столпились женщины в воздушных нарядных платьях. Он заметил среди них Меритре, маленькую Миамун, Нефтис, Нессемут. Завидев Хармхаба, они разошлись в стороны, и Хармхаб увидел ее. Красавица Бакетамун сразу же приковала его взор. Она действительно была красавицей. Нежное бледное лицо с большими карими глазами. Изящная фигура с высокой грудью. Теперь на ней был не траурный бесформенный наряд, а полупрозрачное шенти с открытыми плечами, стянутое серебряным пояском на узкой талии. Все суетились вокруг нее, поправляли ей платье, украшали цветами прическу. Застегивали браслеты на руках. Но при виде полководца все замерли и чего-то ждали.

— Хармхаб,— как будто удивилась Бакетамун.— Живи вечно.

— Пусть не покинет тебя красота,— пробурчал Непобедимый, краснея.

— Цветы мне? — робко спросила она и улыбнулась загадочной очаровательной улыбкой.

Он неуклюже протянул ей гирлянду из розовых лотосов. Язык прилип к небу. Слова не шли на ум. Он почувствовал себя ужасно глупо.

— Говори! — приказал Расесси.

— Говори же! — требовал Хеви.

Все глаза устремили на него и напряженно ждали.

— Хочу, чтобы ты стала моей сестрой,— наконец смог выговорить он.— Согласишься ли ты?

— Да! — ответила она, больше глазами, чем губами.

Вверх взвились охапки цветочных лепестков и снегопадом обрушились на их головы.

Когда Хармхаб, еще не пришедший в себя до конца, вновь залезал в колесницу, он обернулся к довольным Хеви и Расесси.

— Кто это придумал?

— Судьба! — единодушно ответили они.

— И кто же был этим перстом судьбы, что так все ловко организовал?

— Разве ты не счастлив? — удивился Парамессу.

— Конечно, счастлив. Но я хотел бы сам…

— От самого тебя долго бы она ждала,— возразил Хеви.— Аменнефу подсказал Амун.

— Ну и хитрец же этот жрец! — усмехнулся Хармхаб.

— Теперь ты супруг Дочери Солнца,— серьезно сказал ему Хуто, как-то не подпадая под общее веселье.— И отныне принадлежишь к Большому Дому правителей.

На набережной возле Ипетасу стояла целая флотилия из разукрашенных судов. Некуда было ткнуться. Площади вокруг храма пестрели от народа.

— Мы проберемся в храм? — с сомнением спросил Амени.

— Надо позвать стражу,— предложил Хуто.— Иначе мы не пройдем.

— Стражник,— позвал Расесси вооруженного воина храма.— Нам надо попасть в Ипетасу. Срочно!

— А вы кто такие? — недовольно отозвался стражник.

— Не надо никого звать,— махнул рукой Хармхаб.— И без того толчея.

— Да это же Непобедимый! — воскликнул стражник.

— Где? — народ обернулся.— Хармхаб! Хармхаб! Хармхаб с нами! — взорвалась толпа.

Его подхватили на руки и понесли. Телохранителей безжалостно оттеснили. Полководец проплыл над толпой и пришел в себя, когда оказался возле храма. Его аккуратно поставили на высокий пирамидальный помост, покрытый желтой тканью. Наверху сиротливо покоился пустой трон правителя: золотой с изящными изгибами ножек и подлокотников. Высокая спинка, на которой был изображен всевидящий глаз. Хармхаб по привычке хотел было подняться и встать слева от трона, но, взглянув на пустое сиденье, на место справа, где всегда стоял Эйя, передумал. Стало немного грустно.

— Где правительница? — спросил он у казначея Майи, который оказался рядом.

Тот только вздохнул и отвел глаза.

— Мах,— позвал полководец старшего над лучниками-маджаями, так как ему лично вменялось в обязанности охранять жизнь и здоровье Солнечной.

— Тут такое дело,— почесал он смуглую грудь, обдумывая: с чего начать.

— Не тяни! — приказал Хармхаб.— Что с правительницей.

— Нет больше правительницы,— прямо ляпнул глава маджаев.

— Объясни! — Хармхаб побагровел.

— Жива она,— вмешался Майя.— Если ты имеешь в виду Анхесепамун.

— Тогда что с ней? Рассказывайте.

— К ней вчера пришли мудрейшие жрецы Амуна. Она с ними беседовала, чуть ли не всю ночь. Утром, когда они ушли, правительница созвала всех сановников и объявила, что отказывается от власти. Уходит в храм Изиды, чтобы остаток дней провести в молитвах и помощи страждущим. Жалко ее.

— А мне нисколько,— Хармхаб выпрямился.— Только одного не пойму: как произошло, что страна осталась без правителя?

Майя и Мах переглянулись.

— Аменнеф сказал, что нынче власть в руках Амуна и сам бог укажет правителя.

— Ох уж мне эти хитрые, мудрые жрецы,— покачал головой Хармхаб.— Что они еще придумали.

Тем временем толпа заволновалась, заголосила. Медные трубы оглушили окрест. Высокие кедровые ворота храма распахнулись, и показалась процессия жрецов. Первым шествовал Аменнеф гордо и неторопливо. Поверх белой шенти красовалась желтая длинная накидка, расшитая серебряными звездами. Бритую голову опоясывал сверкающий золотой обруч, который удерживал два высоких посеребренных пера Маат. Правой рукой он опирался на высокий посох с золотым анхом на верхушке.

За ним шли степенные мудрецы, все в белом. После длинная колонна жрецов. Жрецы грянули гимн Амуну, так сильно, что стены, казалось, дрогнули. Наконец из храма появилась вся сияющая священная барка. Ее несли двадцать восемь жрецов. Нос и корму украшали головы солнечных баранов. Борта увивали гирлянды цветов вперемешку с разноцветными лентами. Посредине покоился резной деревянный наос, внутри которого золотом и драгоценными каменьями сияла статуя Амуна.

Народ бросал под ноги процессии цветы и зерно. Когда священная барка проплывала мимо, все падали на колени. За баркой следовали младшие жрецы ровными шеренгами, неся в руках шесты с перьями Маат и стягами Амуна.

— Но, как же без правителя? — Вновь оглянулся на пустой трон Хармхаб.— Как же справлять праздник Амуна без его живого воплощения на земле?

Меж тем священная барка поравнялась с помостом. Жрецы тянули гимн, народ славил Бога-Избавителя. Вдруг Барка покачнулась. Толпа протяжно ахнула. Младшие жрецы сбились с шага, налетая друг на друга. Хор сфальшивил и замолк. Носильщики с баркой замерли. Аменнеф недовольно оглянулся, затем быстрым шагом направился к барке. Народ застыл в изумлении. Никто ничего не понимал.

— Почему вы остановились? — грозно спросил Аменнеф.

— Мы не можем сдвинуться с места,— растерянно ответил старший носильщик.

— Знаменье! Знаменье! — заволновался народ.

Аменнеф протянул руки к наосу и воскликнул:

— О, дарующий жизнь! Объясни, что за знамение ты нам посылаешь?

Вдруг Барка накренилась, повернулась, словно настоящий корабль, совершая поворот под парусом. Носильщики еле устояли на ногах. Нос корабля со священным бараном оказался прямо перед лицом Хармхаба. Майя и Мах отскочили в стороны. Полководец замер, заворожено глядя внутрь наоса. Толпа снова ахнула. Дарующий силы всему живому встретился с ним взглядом и дрожь пробежала по телу Хармхаба.

— Смотрите! — прорезался громом голос Аменнефа.— Всевидящий посылает нам знамение. Он указал того, кто теперь будет его воплощением на земле. Наш новый правитель, наш Хармхаб!

— Что? — Не понял полководец, но толпа уже ревела и падала на колени, протягивая к нему открытые ладони.

Аменнеф мгновенно оказался возле него, сорвал с головы великолепный шлем с головой сокола и водрузил венец Обеих Земель, так неожиданно оказавшийся под рукой. Жрецы взяли его под локти и усадили на трон. В руках у Хармхаба оказались жезл и плеть.

— Аменнеф! — попробовал противиться Хармхаб.

— Ты теперь правитель! — твердо сказал Старший жрец Амуна.— Ибо так надо для страны.

— Живи вечно! Вековечно! — орала толпа. Процессия следовала дальше, но взоры всех были обращены к новому воплощению Бога на земле.

— Пропустите! — толи взвизгнул, толи прорычал мальчишка, отбиваясь от стражников.

— Пусть поднимется,— разрешил Аменнеф.

Сети взлетел вверх на помост. Он безжалостно тащил за руку всю легкую, воздушную, в нежно-розовом, Туйю. Сети грохнулся на колени перед правителем. Туйя хотела с визгом кинуться на шею отцу, но Аменнеф вовремя ее остановил.

— Дитя! — строго сказал он, поймав ее в полете.— Перед тобой правитель.

Туйя встала на колени, но продолжала сиять от счастья. Пусть говорят, что угодно: правитель, земное воплощение Амуна, непобедимый Хармхаб. Он — ее отец.

Дальнейшая судьба Хармхаба хорошо известна. Он стал выдающимся правителем с громким именем Джесерхеперура Сетепенра Хоремхеб Мериамон. Чтобы завистники не пеняли ему в том, что он не имеет божественной крови, Аменнеф перед священным алтарем сочетал его браком с сестрой Эхнейота — красавицей Бакетамун. Он правил мудро крепкой рукой тридцать лет. Навел в стране порядок и успокоил врагов.

Анхесепамун так и пропала. Возможно, она под другим именем оказалась в Храме Изиды, что на краю пустыни. Жрицы умели хранить тайну. Никто не знает, как она жила дальнейшие годы и где упокоилось ее Сах в пеленах Осириса.

Амени с Меритре отправились обратно в Куши, где прожили долгую счастливую жизнь в окружении детей и множество внуков. Их потомки до сих пор живут в верховьях Хапи. Хуто последовал с семьей за ними и еще долго среди маджаев ходили легенды о ловком охотнике.

Кто там еще? Нахтимин? Он так и остался Нахтимином. Так особо ничем себя и не проявил. Впрочем, как и Зутмос остался Зутмосом.

С Парамессу история иная. Тот рьяно поддерживал нового правителя, трудился, не покладая рук. Хармхаб, чувствуя приближение конца своих дней, назначил его соправителем, который известен под именем Менпехтира Рамсес. Но это будет нескоро.

Панехеси назначили Старшим жрецом храма Птаха в Хекупта, где он служил до конца своих дней.

Расесси вновь отправился посланцем в страны севера, но вскоре умер от болезни. Возможно, его сразила чума.

И конечно, Сети. Маленький, бесстрашный, преданный Сети. Это он станет легендарным правителем. Менмаатра Сети Мернептах. Это его супруга Туйя родит сына, которого назовут Рамзес, а впоследствии Великий Рамзес. Усермаатра Сетепенра Рамсес Мериамон.

Но это будет так нескоро!

Но это было так давно!

1«   ‹21›   »22

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)