1«   ‹3›   ‹4›   »5

Корнилов Борис

Я сам (1)

Как часто сильные впечатления детства
определяют наше мироощущение,
оставляя след на всю жизнь.

2008

Никакого ажиотажа, вроде многочисленных «мигалок» и журналистов не было, хотя известие это и поразило немногочисленных обитателей тихих окрестных деревень. Но, все-таки, не президент и не депутат…

Место преступления и труп осматривали местный участковый, районные опер, следователь и судмедэксперт. В качестве понятых были привлечены водитель УАЗика — буханки, доставивший группу на место и трое грибников — жителей Михайловки. Собственно, они и обнаружили тело. Опознать его не составляло труда по двум характерным круглым плешкам на затылке (следствие подцепленного в детстве лишая). Да, это был 56-ти летний житель деревни Михайловка Юрка Поляков, по кличке «Плешивый», одинокий мужик, живший, как и все, после развала совхоза, своим полунищим хозяйством и, как и все оставшиеся в деревнях мужики, частенько уходивший в глубокий запой. В семидесятые он уезжал на север на заработки, вернулся лет через пять, так ничего и не заработав. Теперь работы в деревне не было. Свой карабин Юрка пропил несколько лет назад и разжиться дичью уже не мог. Наличные добывались в основном за счёт продажи ягод, сушёных грибов и вяленой или копчёной рыбы дальнобойщикам, и тут же тратились на водку или самогон. Посему, в сезон Юрка всегда был в лесу или на реке. Тело обнаружили в канаве, у самой кромки лесных полян, излюбленного места грибников, лежащее ничком. Когда, сделав фотоснимки, осмотрев местность и произведя необходимые записи, опер с экспертом его перевернули, их взору предстала малоприятная, но, увы, знакомая картина. Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что такого они не видели давно. Собственно, лица не было — сплошная рана, больше похожая на истекающий кровью фарш. Очевидно было, что удары наносились узким колюще-режущим предметом. Поражало их количество. Само тело было не в лучшем состоянии. Мох, трава и кусты в радиусе нескольких метров были обильно забрызганы кровью. После завершения осмотра и составления протокола, тело упаковали в специальный чёрный пластиковый мешок (удивительно, откуда он взялся в таком захолустье) и отправили в сопровождении эксперта и опера в район, а следователь с участковым вместе с грибниками двинулись в деревню опрашивать местных жителей, недоумевая, кому мог так насолить Юрка Плешивый.

— Кому Вы это объясняете, юноша? Каждая работа имеет свою цену и свои правила, нарушать которые я не буду,— ВиктОр зевнул со скучающим видом, поднялся с кресла, повернулся к окну и раздвинул жалюзи. За окном его лиссабонского офиса в отеле Lapa Palase был виден высокий берег реки Тагус, живописные сады с ручьями и водопадами.

— Да, и потом, в прошлый раз не всё прошло гладко,— он задумчиво повертел на пальце перстень с великолепным сапфиром.— Мы закрыли на это глаза, но этого больше не повторится, юноша.

— Юноша? Это я — юноша?!! Ах ты падаль — крепко сбитый мужчина лет сорока вскочил с места.— Да когда мы в Афгане… ты,— он бросился по направлению к окну, но был молниеносно остановлен и сбит с ног двумя дюжими охранниками.

— Не стоит так нервничать,— ВиктОр был невозмутим,— и впадать в воспоминания. То была война, а сейчас просто бизнес, на, прошу заметить, взаимовыгодных началах. И потом, я же могу нанять другого бригадира или десятерых. И где Вы и Ваша команда все будете, а… юноша? Что-либо менять в отработанной схеме сейчас — немыслимо. Вам ли этого не знать. И оставьте ради Бога Ваши сентиментальные воспоминания о былых героических подвигах и борьбе за справедливость. Да и «мокрый» Вы весь, так что… это, право, скучно. Надеюсь, мы договорились?

— Договорились,— после длиной паузы процедил сквозь зубы мужчина, поднимаясь с пола.

Когда за ним закрылась дверь, ВиктОр не глядя на охранников, негромко произнёс:

— Пасти его круглосуточно. Когда всё закончит — убрать, бригаду раскидать по точкам. МОлодцы молча кивнули, вышли в холл и стали отдавать распоряжения в микрофоны гарнитур портативных раций.

1980

Как-то летним вечером они с Наташкой возвращались из кино, с последнего сеанса. Весёлые и счастливые студенты, они шутили, что-то громко распевали, целовались, смеялись. Познакомившись на вступительных экзаменах, они уже год были вместе. Наташка долго не сдавалась и, когда месяц назад, у них случилось ЭТО, счастью обоих не было предела. Похоже, дело шло к свадьбе.

— Слышь, ты, чё ты ржёшь? — Дорогу им преградил подвыпивший парень. Они остановились, Наташка взяла его под руку. Парень вразвалочку, не спеша, подошёл вплотную. Он был невысоким и каким-то тщедушным, но с очень неприятными глазами, которые сверлили обоих поочерёдно.

— Витя, я боюсь,— прошептала Наташка.

— Ссышь, дура? И правильно делаешь,— парень смачно сплюнул им под ноги и затянувшись папиросой выдохнул дым прямо Виктору в лицо, обдав его табачно-перегарным букетом.

— Витя, пойдём,— потянула его за руку Наташка. Но он оцепенел. С ним уже так было несколько раз, после того, первого случая…

Парень нагнул голову, словно собираясь опять плюнуть, но вдруг резким коротким движением ударил Виктора в живот. Тот согнулся пополам и начал оседать на землю. Дальше всё было, как в тумане: шум приближающихся голосов, дикий, пьяный гогот, «ну, что, Сивый, с почином!», удары ногами по рёбрам, по голове, возня, сопение, «не оплошал, Сивый!», удаляющийся крик Наташки: «Витя, Витя…»

Через три недели он вышел из больницы долечиваться дома. Ещё через месяц Наташка сделала аборт. Они больше не встречались. К осени он перевёлся в другой институт…

2007

Накрыли, как всегда, на террасе у водопада. Гостей было немного, но из-за снующих официантов и молодых крепких ребят в темных костюмах и тёмных очках, создавалось ощущение толпы, до того момента, пока все не расселись. Охрана распределилась по периметру. После первых приветствий и щебетания дам, за столом стало тихо. Виктор (в этом кругу его называли: дамы — ВиктОр, а мужчины, за глаза (хотя он уже сто лет знал это и ничего не имел против) — ВиктОр Грозный) поднялся.

— Дамы и господа, друзья! Сегодня, как вам известно, мы собрались здесь по весьма приятному поводу. Вот уже более 6-ти лет мы, как говорят у меня на Родине, «скачем в одной упряжке» и я рад сообщить вам, держателям контрольного пакета акций наших предприятий и основным инвесторам всех проектов, что наши активы перевалили за 50 миллиардов долларов, с чем я вас и поздравляю. Возгласы, звон бокалов, оживление за столом…

2008

— Ну что там, Серёжа? — Подполковник Шеставин отдуваясь, сел, снял фуражку, вытер платком взмокший лоб. Опер расстегнул папку, достал блокнот.

— Смерть наступила между восьмью и девятью утра, седьмого августа, то есть примерно за час до того, как его нашли грибники. Мы хотели взять их в разработку, но преступник так наследил, что эта версия сразу отпала. Следов много. И, что очень интересно: обувь — это ботинки армейского образца, 43-го размера, иностранного производства, что-то вроде морпеховских. В нашей глуши таких не найти. На кустах найдены нити от одежды. Материал идентичен натовской камуфляжной форме. Смертельным был первый удар в сердце (похоже — охотничий нож), дальше убийца уже дырявил труп каким-то узким предметом. Не понятно, зачем нужно было менять оружие. Ритуал что ли? Насчитано не менее пятисот ударов. Не укладывается в воображении. Такое бывает только в состоянии крайнего аффекта. Но вот что удивляет: преступник вышел к этому месту из леса и ушёл обратно в лес. На тропинке, ведущей в деревню, его следов не обнаружено. Мы организовали прочесывание, подняли всех наших, подключили егеря, местных мужиков и двух охотников с собаками. Безрезультатно. Он как испарился. В противоположном от деревень направлении выход из тайги только в районе Заборья, а это не меньше 200 км и то по прямой, через болота, а в обход, как минимум, 350. Дорог нет, только звериные и охотничьи тропы. Мистика какая-то. Опрос местных жителей ничего не дал. Юрка, хоть по молодости и был мужиком шебутным, в последние годы жил спокойно, никого не трогал, имел любовницу — вдову с Выселок. Все деревенские в недоумении. И ещё, товарищ подполковник, на затылке убитого есть две проплешины. Так вот, на них обнаружена слюна, а в слюне кровь. Может, у того отморозка губа была разбита или язык прикусил. Нормальную экспертизу у нас не сделать, не говоря уж об анализе ДНК. Отправлять образцы в область?

— Отправляй, Серёжа, отправляй.

1992

— Куплю ваучер, куплю ваучер!

— А сколько дашь за вавачер, сынок?

— Две тысячи, бабуля.

— И чего ж это будет?

— Четыре бутылки пива или две банки тушёнки.

— Две банки? Ооой ох… Ну давай.

— Витька, ты? Здесь?!

— Привет, Вадик.

— А что так?.. ваучеры… ты же вроде Корабелку заканчивал, безработица?

— Ты что, Вадик? Сейчас только дураки работают. Нужно просто научиться кланяться… чтобы деньги с земли подбирать… или в воздухе ловить. Бывай. Куплю ваучер, куплю ваучер…

1994

— Вить, у нас две фуры с видео и одна с обувью на таможне застряли.

— Не ссы, Кирюха, прорвёмся… «…А у меня всё схвачено, за всё заплачено…»

1995

— Алло. Добрый день, Виктор, это Олег из Томска. Послезавтра мы открываем третий филиал. Рады будем видеть Вас на торжествах по этому поводу.

1996

— Виктор Васильевич, Вам факс из Гамбурга. Они готовы к погрузке, но жалуются, что не все деньги пришли. Кроме того, просят зафрахтовать ещё два судна, так как в следующем квартале поставки увеличатся.

— Менжовщики, мать их! Передай, пусть, грузят. Вечером я туда сам вылетаю… Алло, Миша? Карлов говорит. У тебя кто в Гамбурге смотрит? Понял… Мне на завтра нужно ребят, человек 20, в порт. Ну, ты же знаешь, за мной не заржавеет…

2001

— 80 лимонов? Грабитель ты! Но яхта хороша. Знаешь мои слабости…

2004

— Милейший Рома, не надо совершать половой акт с моим брэйном. Присосался ты к чужим скважинам. Своих мало? Знаешь, как у меня в Португалии рыбаки осьминогам присоски состругивают?

2006

— Да, ВиктОр, развернулся ты с размахом. Не боишься?

— Боюсь, Лари. Веришь, всю жизнь боюсь?

— Ну и зачем тебе это — связываться с колумбийцами? У тебя же и так пол-Европы под контролем…

— Ты же знаешь, Лари, на этом пути остановок не бывает…

Ночью ему приснились головорезы Хуана Карлоса Рамиреса. Они затягивались огромными сигарами и выдыхали дым ему в лицо. Он в ужасе проснулся… весь мокрый, в поту и не только…

— Милый, вот что бывает, когда так много работаешь и так мало любишь свою малышку.

— Заткнись, дура! — Она что, решила, что это поллюция? Вот уж точно, идиотка!

2007

— Да нет, Марк, мне уже нет смысла скакать, как мальчишке. Я живу здесь, на яхте, а в Lapa Palase пашет неплохая команда. Я переверну этот мир. Так и знай. Веришь?

— Верю.

2008

— Разрешите доложить, товарищ подполковник?

— Докладывай, Серёжа.

— Анализ ДНК сделали, но так как подозреваемых пока нет, сверять не с чем. Зато кровь интересная, редкая — 4-я группа, отрицательный резус. Ребята прошустрили районные медпункты и областную больницу. Пациентов с такой кровью врачи за всю жизнь у нас не встречали. Хотя, кто сейчас кровь сдаёт? К врачу-то обращаются только, когда при смерти… да и умирают, не дождавшись. Некому работать… И ещё. Я сделал запрос во все колонии региона на предмет беглых. Там тоже ничего — последний побег был лет пятнадцать назад. Похоже — висяк.

— Висяк, висяк… Работайте! На меня прокуратура давит, месяц дали. А у нас НИ-ЧЕ-ГО…

Здесь было необычно. Точнее не так, как в типичных кабинетах психотерапевтов, с неизменным креслом «доктора» и кушеткой пациента, притушенным светом и неброской, но со вкусом подобранной обстановкой. Это был скорее деловой кабинет, но кабинет женщины. Красивое зеркало в углу у окна, рядом пальмообразное растение в большой вазе, правее небольшое бюро с миниатюрными ящичками картотеки, букет свежих георгинов на изящном столе. Напротив стола — диван, обтянутый светлой кожей. На окнах — с виду простые, но ручной работы портьеры, кондиционер на стене — красно-коричневый, в тон ореховому книжному стеллажу…

— Анна… ээ… Павловна…? — Отчество звучит нелепо, если говорить не по-русски, подумал он.

— Можно просто — Анна. Добрый день, мистер Карлини.

— Можно просто — ВиктОр, да что там, ВИктор, мы же соотечественники и Вы, насколько мне известно, это знаете. Мне Вас рекомендовал Марк Фридман.

— Да, я знаю. Располагайтесь, пожалуйста, где вам удобно.

Он покрутил головой и, не найдя ничего более удобного, опустился на светлый диван, ещё раз осмотрел кабинет и взглянул на неё.

«Вот ведь угораздило,— подумал он,— интересная, хоть и не первой молодости баба. Её бы драть во все дыры, а тут… С чего бы начать? Или она сама сейчас залепит что-то из серии: «Вы не хотите поговорить об этом?..». Бред! И зачем я сюда припёрся?» Он уже подумал, не уйти ли… Но тут Анна подошла к нему, села на стул и, как-то некстати, начала быстро говорить.

— Мы с мужем переехали в Лиссабон зимой, а до этого жили в Женеве. Я всегда мечтала поселиться поближе к океану. Да и теплее здесь, а я жуткая мерзлячка,— она кокетливо улыбнулась,— хотя, по сравнению с нашей Сибирью…

Его будто током дёрнуло: «Она что, и мысли читать умеет?!»

— Впрочем, что это я о себе? Извините. Просто давно не видела соотечественников. Не хотите перейти на русский?

— С удовольствием… Ммм… гм… доктор… Анна… я всю жизнь… я… мне… мне страшно…

— Успокойтесь. Расскажите мне всё…

1972

— Игорёха, выходииии! — Кричал через забор мальчишка, лет одиннадцати. Он сложил руки рупором.— И-го-рё-хааа! — Калитка скрипнула, и на улицу вышел чернявый мальчик. Он выглядел чуть младше, точнее был немного мельче.

— Витька, ну что ты орёшь? Бабушка ругаться будет.

— Дядя Саша Фёдоров даёт бредень на два дня,— возбуждённо зашептал Витька,— Вовка Александров и Олежка идут. Нужно ещё двух «загонял». Лёшка Жук пойдёт, а Серёга ногу подвернул. Танька просилась, но с девчонками ловить рыбу… — он скорчил кислую гримасу.— Мужики говорят, что на втором обрыве такие косяки ходят!

— Ладно,— Игорь повернулся к калитке,— сейчас переоденусь и иду. Нужно только удочку взять для конспирации.

Мужики не обманули. Улов был отличный. Таких крупных гольцов и в таком количестве ребята ещё никогда не ловили. Да и помимо гольцов, другой рыбы было много. Бабушки хоть и ворчали: «вот вас рыбнадзор поймает, в тюрьму посадит», были довольны — с продуктами всегда было плохо, а тут такое подспорье. На выходные приедут родители, и можно будет похвастаться небывалым уловом. Вовка Александров, в отличие от них, городских дачников, был местным. У его отца была огромная коптильня и, отдав часть своей доли, в качестве оплаты услуг, можно было сделать неплохую заготовку. Мальчишки деловито суетились, подготавливая рыбу, ощущая себя взрослыми, настоящими добытчиками и были абсолютно счастливы.

1972

— Вертолёт забирал последнюю партию геологов. Изыскания в этих местах были прекращены директивой сверху. И что они там наверху думают?! Эта группа потратила больше двух месяцев только на то, чтобы поставить стационарный лагерь и оборудовать вертолётную площадку. Техники — никакой. Бензин для пил приходилось экономить и работать обычными двуручными пилами. А как корчевали пни… Всё впустую. И кому теперь нужна эта площадка? На неё ушло больше всего сил. Многие пилоты отказывались садиться в таких неудобных, экстремальных условиях. Поэтому продукты, почта и оборудование поступали нестабильно. Вот ребята и постарались с этой площадкой.

2008

— Алло. Привет Анюта! Да, сейчас в Берлине. Я не успеваю на вечерний рейс, буду завтра часов в 10. Ну, как там твой VIP пациент?

— У тебя голос печальный. Прилетай скорее, любимый! Мне очень нужно с тобой поговорить.

— Господин Карлини, Вас тут спрашивают, мужчина, сэр,— подбежавший к тенистой террасе охранник указал рукой в сторону ворот. Говорит, что вы договаривались. Странный какой-то…

— Хм…— ВиктОр привстал и нехотя вышел из тени на палящее солнце. Обернувшись, он указал подбородком на стол. Секретарь понимающе кивнул и суетливо стал убирать бумаги, закрывать папки и ноутбук. Пройдя несколько шагов в сторону ворот, ВиктОр вдруг осклабился и раскинул руки.

— Франсиско, дружище! Ты опять в своём репертуаре. Появляешься, как снег на голову и всегда кстати. Неужели опять пешком? Старый чёрт. Что ж ты не позвонил? Я бы прислал машину. Ждал тебя послезавтра.

Он обнял гостя. Франсиско, казалось, оставался безучастным. Охранники, до этого сделавшие стойку, расслабились.

— Ну, заходи, дорогой. Вижу, ты не меняешься. Всё такой же молодой, поджарый. А я вот,— ВиктОр похлопал себя по животу,— …И за что я плачу своим тренерам? А ты всё ловишь кальмаров и осьминогов, а по ночам взламываешь банковские серверы? Ладно, ладно, шучу. Просто очень рад тебя видеть.

Они вошли на террасу. Щелчком пальцев ВиктОр подозвал прислугу.

— Ты ещё не изменил своей мадере?

Виктор Васильевич Карлов обосновался в Португалии не сразу. Он бежал из России очень спешно в 99-м. Тогда было «жарко». Не помогли ни двойное гражданство, ни связи во всех эшелонах власти. Слишком много очень серьёзных людей на него «обиделись».

Раскрутился он быстро, как и многие предприимчивые люди того времени. До поры, до времени он был везунчиком. Пуля ни разу не летела в его сторону, поскольку он был отличным дипломатом и умел решать вопросы, как с политиками и силовиками, так и с «законниками». Его интересы были безграничны. Он занимался всем, что может принести деньги и власть. Незаурядный цепкий ум, широкий кругозор, компетенция в различных областях, великолепные организаторские способности, знание нескольких языков, потрясающая работоспособность и отличная команда профессионалов всех мастей (от нефтяников, до рулевых шоу-бизнеса) поставили его на высшую ступень полукриминальной бизнес элиты. Его состояние росло, как снежный ком, а конкуренты даже и не думали его подвинуть или устранить. У него действительно всё было схвачено. С ним хотели дружить, о его покровительстве мечтали. С его рук ели чиновники всех мастей и служили ему «верой и правдой». Постепенно безнаказанность и вседозволенность сыграли с ним злую шутку. ВиктОр Грозный начал терять бдительность. Первые срывы начались тогда, когда он решил взять под себя весь Афганский поток. Но это не понравилось восточным соседям. Начались первые проблемы. Его груз стал пропадать, его люди стали гибнуть. А после событий августа 98-го, когда вся кремлёвская колода была перетасована, под него начали копать. К счастью, бОльшая часть капитала была выведена через оффшор и, по известной схеме, благополучно осела в швейцарских банках. Так что события августа, этой части капитала не коснулись. «Уж не хотят ли они повесить на меня дефолт?!» Какое-то время, ценой огромных потерь, он ещё держался, но в начале 99-го понял, что может в одночасье потерять всё — жизнь в том числе. И тогда, бросая половину своих активов, замороженных в банках по указанию Москвы, заводы и буровые, сети гипермаркетов и строительный холдинг, тысячи и тысячи людей, которые на него работали, он бежал. Сделав две пластических операции и отсидевшись в Южной Америке, он вернулся в Европу, довольно быстро восстановил свою команду, натянул старые нити и приступил к тому, что было ему так знакомо — деланию денег. Из тени он старался не выходить, оставаясь серым кардиналом. Поэтому Португалия его вполне устраивала. Купив особняк в тихом месте Колариш на побережье, куда были вхожи только самые близкие соратники, он все дела вёл в офисе отеля Lapa Palase, имея ещё несколько офисов в Европе и Америке, которыми управляли доверенные лица. Звали его теперь ВиктОр Карлини. А первым его деловым контактом в Лиссабоне был Франсиско Нериту.

1«   ‹3›   ‹4›   »5

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)