На страницу автора

1«   ‹31›   ‹32›   ‹33›   »51

Сидоров Иван

Ликующий на небосклоне
32

Через несколько дней путешествия, ранним утром корабль вошел в узкий канал, почти заросший камышом. Сквозь густую поросль высоких стеблей местами проглядывались массивные гранитные плиты набережной. Иногда над шелестящим полем вырастали верхушки пилонов или изваяния божеств.

— Где мы находимся? — поинтересовался Амени.

— Недалеко от священного центра земли,— ответил Аменнеф.— По этому заброшенному каналу раньше плыли в священных барках правители в своем последнем земном пути. Обратно они не возвращались. Представь себе: на гранитной набережной выстраивались жрецы в яркой желтой одежде с цветами в руках. За их спинами зеленели пальмы. Они пели гимн высокими голосами, а золоченая барка с телом правителя под вой плакальщиц медленно следовала к Дому Прощания. Теперь канал зарос, пальмы высохли, набережную занесло песком, все забыто. И о тех могущественных правителях уже мало кто помнит.

Среди камышей неожиданно открылась ровная прямоугольная площадка, на которой путников поджидали молчаливые смуглые жрецы с бритыми головами. Все, как один в выбеленной длинной холщовой одежде. Перекинувшись парой слов с Аменнефом, они помогли сойти на берег Амени, Меритре, Мекйот, маленькой Анхесэмпйот и Туто.

— Я отдаю вас в руки самым надежным и бескорыстным людям на земле,— сказал напоследок Аменнеф.— Вы в полной безопасности. Как только вам ничто не будет угрожать, я появлюсь, или за вами придут посланники от моего имени.

Паитси и Хуто попрощались с Амени, крепко обняв друга. Поклонились Меритре. Барка уплыла обратно, а беглецы, вслед за жрецами направились в маленький квадратный храм, сложенный из небольших блоков песчаника. За потемневшим от времени деревянным наосом какому-то забытому божеству с головой шакала и телом крокодила на птичьих ногах оказалась потайная дверь. Из темноты проема пахнуло сыростью подземелья. Жрецы шагали впереди, освещая низкие каменные своды чадящими факелами. То вправо, то влево ответвлялись проходы, но жрецы шли уверенно, выбирая нужную дорогу. Вскоре они оказались перед массивной каменной дверью. С той стороны прозвучал вопрос на давно забытом наречье. Жрецы ответили. Дверь тяжело отъехала в сторону, подчиняясь скрытому механизму, и они продолжили путь, но уже с другими провожатыми.

Через некоторое время путники очутились в огромном зале. Всюду ровными рядами стояли стопки каменных плит двух локтей в ширину, и пять локтей в длину. Несколько плит стояли прислоненными к стене. Амени остановился возле одной, и на ровной полированной поверхности увидел строгие ряды иероглифов. Надписи выведены до того тонко и умело, что легко различался каждый знак. Но Амени не смог ничего прочитать. Вроде бы он знает эти иероглифы. Но при сложении их во фразы получалась какая-то бессмыслица.

Все его спутники уже ушли вперед, только один из жрецов с факелом остался возле Амени и терпеливо ждал, пока юноша удовлетворит свое любопытство.

— Что это? — обратился к нему Амени.

— Книги,— безразлично ответил жрец.

— Каменные книги? Я не припомню таких иероглифов. Кто их писал?

— Люди,— так же безразлично односложно сказал жрец.

— И сколько им лет?

— Этого никто не помнит.

— Но о чем здесь написано?

— О мире, окружающем нас.

— А кто их читает?

— Никто.

— Но, почему?

— Не пришло время,— услышал он в ответ.

— Неужели никому не интересно узнать тайны, которые скрыты в этих письменах?

— Зачем?

— Хотя бы из любопытства.

— Любопытство и глупость — две родные сестры. Не стоит идти у них на поводу. Две другие сестры умнее и надежнее.

— И что же это за две другие сестры.

— Мудрость и терпение.

Амени удивился, как у этого человека на все быстро находятся ответы. Они поспешили догнать остальных. Провожатые то и дело сворачивали то в одну сторону, то в другую. Коридор вывел их еще в один зал. Все ахнули, когда свет факелов выхватил из темноты горы золота и серебра, россыпи драгоценных камней. Довольно большая пещера была заставлена массивными сундуками и широкими чашами.

Девушки подошли к ближайшему ларцу и принялись увлеченно перебирать украшения невиданной красоты. Их глаза горели не хуже драгоценных камней, а рты открылись от восхищения.

— Здесь золота в несколько раз больше, чем у казначея Йота,— окинула взглядом содержимое пещеры Меритре.

— Странное место,— произнес Амени.— Столько сокровищ.

— Это всего лишь золото, серебро, да камни,— безразлично ответил ему сопровождающий.

— Но кому оно принадлежит: правителю или жречеству?

— Ни тому и ни другим,— очередная загадка вылетела из уст жреца.— Оно принадлежит земле Кемет — всем и никому.

Непонятные ответы начинали Амени раздражать.

— Но правитель, если захочет, может взять золото из этой сокровищницы?

— Если захочет — нет. Вот если понадобится, тогда да. Всякое может случиться: войны, неурожаи, болезни,— объяснил жрец.

— Мне можно взять эту подвеску? — спросила Анхесэмпйот.

— Можно,— кивнул головой жрец.

— Нет, лучше эту цепочку,— глаза у девочки разбегались.— Нет, я выберу этот браслет.

— Дочери Солнца все можно,— смиренно и терпеливо ответил жрец.

Анхесэмпйот еще немного покопалась в украшениях, нашла все, что ей нужно, но затем, почему-то вывалила все обратно в ларец.

— Дочери Солнца не нравиться золото? — спросил жрец.— Она может выбрать что-нибудь из серебра.

— Не могу,— призналась девочка.— Мне кажется, что я беру чужое. А чужое брать не хорошо.

Меритре и Мекйот, также оставили все украшения на месте, и пошли дальше вслед за жрецами.

— Но, а вы какому Богу служите: Амуну или Йоту? — не унимался Амени, когда удивительная сокровищница осталась за спиной.

— Мы служим Богу, а не его именам.

Амени почувствовал себя маленьким ребенком, который задает глупые вопросы взрослым, и решил больше ничего не спрашивать.

Наконец впереди появился столб света, падающий сверху. Жрецы передали путников следующим провожатым. Те повели их дальше и вскоре оказались на дне глубокого колодца. Внизу чернела прохладная вода. По стенам спиралью поднималась лестница, выдолбленная в скальном грунте. Сверху лился ослепительный дневной свет. Когда они поднялись наверх, то окунулись в жаркий воздух пустыни. Прямо над ними возвышалось каменное изваяние льва с человеческой головой. Между лап божества покоилась стела. За спиной выросли три гигантские четырехгранные горы.

— Это же священная долина пирамид! — ахнула Меритре.— А это Отец Страха,— указала она на льва с человеческой головой.

Жрецы оставались невозмутимыми. Для них здесь все было привычно и обыденно. Они встали на колени перед божеством.

— Отец Страха берет вас под свою защиту,— сообщили жрецы после молчаливой молитвы.

Беглецов провели в великолепный просторный храм, находившийся в тени самой высокой пирамиды. На третьем этаже для них приготовили комнаты, светлые, с большими открытыми окнами. Но в храме было совсем не жарко, не смотря на знойное дыхание пустыни. Все просто и чисто. Немного мебели, мягкая постель. Стены, разрисованные картинками, среди которых можно было узнать сцены из жизни богов. Беглецов накормили очень вкусным обедом из печеных овощей и свежего сыра. Особенно вкусны были прохладные напитки из сока с пряностями.

— А почему нет мяса? — поинтересовался Туто, любитель жареной дичи.

— Здесь не едят мясо. Юному воину придется потерпеть,— разочаровал его жрец, подававший еду.

— А рыбу едят? Я хочу рыбу! — закапризничал мальчик.

— К вечеру юному воину приготовят рыбу с чесноком и со свежим латуком,— пообещал жрец.

После обеда детей уложили спать. Амени поднялся на плоскую крышу храма, и перед ним открылся вид на окрестности. Храм стоял на высоком горном плато. На востоке от подножья плато начинался зеленый ковер полей. За полями поблескивал спокойный бескрайний Хапи. На западе уныло желтели пески вечной пустыни. Знойный ветер обдавал горячим дыханием. К северу до самого Хекупта тянулся город мертвых: маленькие и большие пирамиды, строгие заупокойные храмы, иглы высоких поминальных стел — все с грустью напоминало о недолгом пребывании человека в этом мире.

Но самое интересное находилось на юге. Горизонт и половину неба закрывали три величественные пирамиды. Первая, самая высокая, облицованная чистейшим белым известняком, казалось, словно состояла из облака, невесомая, не смотря на огромные размеры. Вторая, поменьше отливала металлическим холодным блеском, так, как была покрыта серым отшлифованным гранитом. Третья, самая низкая из трех сестер и самая нарядная сверкала у основания и на верхушке красным гранитом. Середина же белела плотно подогнанными известняковыми плитами. Формы пирамид казались до того правильными, что невозможно было заметить ни единого изъяна. Величие этих сооружений пугало и в то же время притягивало взгляд. Зачаровывало какой-то непонятной силой. Амени никак не мог оторваться, скользя глазам по идеальным правильным граням.

Рядом с Амени появился высокий жрец с бритой головой. Невозможно было определить его возраст. Можно подумать, что ему едва перевалило за тридцать, но глаза светились мудростью стариков. Жрец вежливо поклонился и мягким, гипнотизирующим голосом представился:

— Здоровья и силы тебе, славный воин. Мое имя Паре (тот, кто принадлежит Богу). Я старший над прорицателями и хранителями вечности. Мой духовный брат Аменнеф попросил позаботиться о вас.

— Пусть годы твои будут долгие, а душа живет вечно,— ответил юноша.— Меня зовут Амени. Я сын Хеви — наместника Куши и служу у Дочери Солнца.

— Я счастлив встретить потомка моего учителя,— искренне улыбнулся жрец.

— Ты был учеником Себхота? — удивился Амени.— Но сколько же тебе лет.

— Я намного старше твоего отца,— с едва заметной улыбкой ответил жрец.

— Но ты не похож на старика.

— Здесь время остановило свое течение. Посмотри вокруг. Молодость или старость — пустой звук для вечности.

— Расскажи мне об этом месте. Как только я сюда попал, мне иногда кажется, что я абсолютно в другом мире, каком-то загадочном и чужом.

— Здесь сходятся множество миров, как несколько дорог пересекаются на развилке. Не пугайся, если ночью увидишь бестелесную душу, бродящую среди храма — это обычное явление. Услышишь песню на непонятном языке или звезды покажутся на небе незнакомыми. Возможно, с тобой заговорит собака или кошка — не бойся, такое здесь случается.

— Я много слышал об этом месте. Где-то здесь спрятана золотая пирамида.

— Золотая пирамида — это не кусок металла,— снисходительно улыбнулся жрец.

— Что же тогда?

— Пирамида, как государство: верхушка — правитель, ниже чати и писцы, еще ниже чиновники, и основание — простой народ. Здесь роль основания играют низшие жрецы, верхушкой служат мудрейшие служители Всемирного Порядка. Золотая пирамида — всего лишь люди, наделенные особым даром, способные видеть и слышать то, что другим не дано. Я тебя разочаровал?

— Но Эхнэйот запретил все культы, кроме Йота.

— Он же не может запретить своим подданным умирать или дышать,— усмехнулся Паре.— Могущественный властелин может разрушить все храмы в Кемет, но он не в силах  причинить вред вот этим пирамидам. Можно выгнать жрецов Амуна из страны, но прогнать Отца Страха со своего места, где он лежит многие тысячелетия, ни у кого не получится.

— Кто же поставил здесь Отца Страха? Сколько ему лет? Неужели говорят правду — его создали Боги?

— Вопросы, на которые тебе никто не ответит, только если он сам снизойдет побеседовать с тобой.

— И как же?

— Некоторые жрецы беседуют с ним. Однако он не охотно открывает свои тайны. Для него люди, что муравьи — глупые и не стоящие внимания.

Они спустились на нижнюю террасу храма. Под акациями в тени сидело множество писцов, и на длинных свитках папируса выводили чернилами строгие столбики иероглифов и магические рисунки.

— Чем занимаются эти люди? — поинтересовался Амени.

— Они готовят подробное описание для умершего человека, как ему пройти сквозь подземное царство и вновь возродиться. Не каждый смертный способен запомнить имена всех стражей, что встретятся ему на пути и всех магических заклинаний, которые нужно произнести, чтобы открылись двери тьмы и света.

— Эти книги очень важны?

Паре развел руками:

— Человек умирает, и тело его становится прахом; и все, жившие в одно время с ним, становятся пылью. Но книги доставляют ему вечную жизнь в устах читающего. Книга полезнее, чем дом архитектора, чем часовня Запада, где его захоронят. Она надежней, чем мощная крепость или поминальная стела в храме... Люди ушли, и имена их были бы забыты. Но книги хранят о них живую память. Пока память жива — жив и человек.

— Когда нас вели по подземному коридору, я видел каменные плиты с надписями. Скажи мне: вы храните книгу Тота.

— Ты слышал о священной книге Тота?

— Мой наставник Мериамос говорил: если ты хочешь познать истинное, найди священную книгу, которую написал своею рукою бог Тот. В ней сокрыты все тайны жизни и смерти, в ней сокрыты могущественные заклинания, и если ты их узнаешь, то станешь сам подобным богам.

— Возможно, твой наставник прав,— иронично покачал головой Жрец,— Только человеку рано еще становиться подобием богов. А подземелье хранит знания народа мудрого и могущественного. Но даже этот народ не выдержал напора времени. Он давным-давно исчез с земли, и память стерлась о великих людях, способных летать, словно птицы и беседовать напрямую с Богами. Чтобы прочитать те древние письмена, надо подготовить свою душу и открыть сердце для истины. Не каждому смертному такое по силам.

Жрец низко поклонился:

— Прошу меня извинить. Мне пора заняться делами. Ничего не бойтесь. Вы в полной безопасности. Если что-нибудь понадобится — попросите. Для вас все сделают.

Жизнь в храме протекала скучно и однообразно. Жрецы вставали с восходом, молились, после занимались делами строго по расписанию. Кто-то переписывал книги, другие трудились в саду или в мастерских, иные лечили людей, которые тянулись сюда со всей Кемет в надежде на исцеление. Все здесь было правильно и размеренно. Втянувшись в этот однообразный ритм жизни, слившись вместе с братьями жрецами, Амени странным образом стал забывать, что такое гнев и обида, исчезал страх перед смертью и болезнями. Ненависть к врагам становилась неуместной и глупой. А зависть к чужому благополучию смешной. И ход времени постепенно замедлялся. Глядя на лица жрецов: сосредоточенные во время работы, приветливые, когда они беседуют, и блаженные, когда они возносят молитвы, Амени начал подумывать, что вот это и есть счастливые люди.

В один из таких однообразных дней все обитатели храма встали, как обычно, с восходом солнца. Последовала долгая молитва и омовение. После легкого завтрака девушки быстро нашли себе занятие. Им принесли музыкальные инструменты, и они занимались пением возле небольшого пруда, под тенью сикомор. Амени с Туто отправились в пустыню поохотиться в сопровождении больших черных остромордых собак. Но кроме змей и ящериц, им ничего не попалось. Уставшие и разочарованные они к вечеру явились обратно.

На ужин подали рыбу, как и просил Туто. Местный повар готовил просто, но очень вкусно. После ужина, когда непроглядная занавесь ночи окутала пустыню, все собрались на крыше храма. В небольших чашах светильников, наполненных маслом, шипело пламя на фитильках. Старый жрец принялся рассказывать древнюю историю об Осирисе. О том, как старший сын бога земли Геба и богини неба Нут, явился в четвертом колене богов. Царствуя над Та-Кемет, Осирис научил людей земледелию, садоводству и виноделию. Раскрыл секрет огня и тайну слов. Но вскоре был убит своим завистливым братом, богом Сетом, желавшим править вместо него. Жена Осириса, его сестра Исида, нашла его труп и стала оплакивать его вместе со своей сестрой Нефтидой. Их горе было до того безутешное, что Бог солнца Ра, сжалился над ними и послал в помощь шакалоголового бога Анубиса, который собрал разрубленные Сетом части тела Осириса, набальзамировал останки и запеленал его в волшебные бинты. Исида же в виде соколицы опустилась на труп Осириса и, чудесным образом зачала от него. Вскоре у нее родился сын с именем Гор. Гор и зачат и рожден был для того, чтобы отомстить за смерть отца. В то же время он считал себя и единственным законным наследником короны Обеих Земель. Втайне вскормленный и выращенный матерью в болотах Дельты, Гор идет, обутый в белые сандалии, на поединок с Сетом, требуя перед судом богов осуждения обидчика и возвращения наследства Осириса ему, единственному сыну умершего правителя. После длительной тяжбы, продолжавшейся восемьдесят лет, Гор признается правомочным и правогласным наследником Осириса. Он получает царство; бог Тот записывает решение суда богов. После этого Гор воскрешает своего отца Осириса, дав ему проглотить свое око. Однако Осирис не возвращается на землю и остается царем мертвых, предоставляя Гору править царством живых.

Рассказчик вел повествование умело, вкрадчивым тоном, красочно описывая каждую сцену. Амени много раз слышал легенду об Осирисе в разных вариантах, но не смотря на это, ему было интересно слушать историю из уст мудрого старика.

Все вокруг: низкое сияющее звездное небо, загадочно мерцающие светильники, темные громады пирамид казались чем-то необычным, не из этого мира. Даже Меритре, сидевшая очень близко казалась неземной, совсем не той, что при свете дня. Амени скользнул взглядом по профилю девушки. Она устремила задумчивый взор куда-то на вершину пирамиды, сияющей в свете восходящей луны. Амени удивился, подумав, какое у нее красивое лицо, словно высеченное из мрамора, изящный изгиб тонкой шеи, круглые плечи и тонкие красивые руки. Он осторожно потянулся и коснулся кончиков ее пальцев. Меритре вздрогнула, обернулась. Улыбка осветила ее лицо, и совсем не мраморное, а живое и теплое. Она ответила крепким пожатием и больше не выпускала руку Амени из совей.

Юноша почувствовал, что их объединяет невидимая сила, но не мог понять, что это за сила. Он и не старался понять, и без того все казалось волшебным, неправдоподобным.

Рассказчик закончил историю старинной молитвой на ночь. Жрецы отвели детей вниз и уложили спать. Микйот, так же, ушла в свою комнату. Наверху остались только Меритре и Амени. Как всегда, неожиданно появился Паре.

— Вам понравился наш чтец? — поинтересовался он.

— Он умеет заставить слушать,— похвалила его Меритре.— Я все явственно представляла с его слов, словно видела все это воочию. Он, наверное, один из мудрейших жрецов.

— Нет,— разочаровал ее Паре,— он всего лишь на первой ступени. Просто, чтец использовал некоторые приемы риторики, к которым обычно прибегают жрецы в своих проповедях.

— Какой же путь к совершенству проходят послушники, чтобы подняться на верхнюю ступень? — удивился Амени.

— Наша каста особая. Все, служители богов, что живут в этой долине, попали не просто так сюда. Они обладают особым даром видеть иные миры. Жрецы преодолевают три стадии подготовки через познание себя и познание окружающего мира.

— Расскажи нам об этом,— попросила Меритре.

— Я даже не знаю, как вам объяснить,— покачал головой Паре.— Поймете ли вы мои слова?

— Мы постараемся,— заверила его Меритре.

— Ну, хорошо. Жрецы, попавшие сюда, готовят свою душу к новой жизни. Долгие тренировки приводят к тому, что душа выходит из тела и бродит в иных мирах. Если хоть раз душа — проявления Ба нашла выход из тела, странствовала в инобытии и запоминала все виденное там, а после смогла вернуться обратно, жрец становится младшим посвященным. Посвященные среднего сана вследствие особых упражнений должен иметь способность по своему желанию отправлять свою душу в странствие по инобытию. Он исследует все доступные его душе пути, запоминая малейшие подробности. Высшие посвященные, иначе называются чудотворцами. Боги наделяют их способностью не только самостоятельно отправлять свою душу в мир иной, но и помогать душам других людей совершать подобные странствия для познания инобытия.— Паре посмотрел на них как на маленьких детей, слушающих сказку.— Я вас не утомил?

— Нет, нисколько,— поспешил заверить его Амени.— Но ты являешься чудотворцем?

— Да,— просто ответил Паре.— Иногда меня просят родственники умершего, помочь его бестелесной оболочке пройти сквозь Дуат.

— Ты посылаешь свою душу под землю и помогаешь умершим? — содрогнулась Меритре.

— Я всего лишь подсказываю душам верный путь,— скромно ответил жрец.— Как не печально это звучит, но ко мне частенько обращаются родственники тех, кто жил неправедно на земле. Грехи так отягощают души, что я не в силах ничего сделать. Они навсегда остаются под землей, так и не преодолев всех врат.

— А будущее ты предвидишь? — спросил Амени.

— Будущее — это прошлое, но в обратную сторону. Каждый может в него заглянуть, но не каждому понравится то, что он там увидит.

— Нам не понять твоих мыслей,— растерялся Амени.— Они словно ласточки пролетает над самой головой, но поймать их невозможно.

— Скажи проще,— попросила Меритре,— что будет с нами.

— С вами? — жрец сделал паузу и взглянул на белый лик луны. Как бы спрашивая: говорить им или нет? подумав, произнес: — Что вы хотите услышать? Про долгие и счастливые годы жизни? Прежде, чем насладиться диким медом, надо перетерпеть укусы пчел.

Он низко поклонился, повернулся и ушел, так и не дав нормального объяснения.

— Как его понять? — удивилась Меритре.

— Я немного научился переводить мысли местных жрецов на человеческий язык,— сказал Амени.— Он хотел сказать, что надо верить в свои силы и вынести все, что нам готовит судьба, тогда мы сможем получить от жизни всего, чего захотим.

— А что бы ты хотел получить от жизни? О чем ты сейчас мечтаешь?

— Я? — голос прозвучал хрипло. Если б не темнота, Меритре заметила бы, как Амени залился краской.

— Да! Вот именно в этот миг,— настаивала Меритре, при этом требовательно смотрела ему прямо в глаза.

— Я хотел бы видеть тебя сестрой в своем доме,— выпалил он.

Амени заметил, как лунный свет вспышкой блеснул в глазах Меритре.

— Я согласна,— неожиданно произнесла она, и сердце Амени чуть не выпрыгнуло от счастья.— Когда все закончится, я предстану перед Семенхкере, разоблачу предателей и объявлю, что ухожу в твой дом.

— Только у меня ничего нет, кроме лука и стрел,— виновато вспомнил Амени.

— Ничего не надо,— смело успокоила его Меритре.— Мы отправимся в Куши.

— Но там неспокойно. Нехсиу все ближе подбираются к первому порогу Хапи.

— Ты забыл о меше Дочери Солнца. Под моим началом бесстрашные воины. Мы прогоним племена нехсиу за третий порог… — Вдруг Меритре остановилась на полуслове и дрожащей рукой указала на верхушку пирамиды.

Амени увидел лишь слабую дымку, которая тут же растаяла в темноте.

— Я увидела отца,— дрожащим голосом произнесла Меритре.

— Так высоко невозможно что-нибудь разглядеть. Может это отблеск луны? — Предположил Амени.

— Нет! — упрямо твердила Меритре.— Это он. Я узнала его.

— Вряд ли. Твой отец уже возродился с Солнцем. Что ему делать здесь?

— Надо будет спросить завтра у чудотворца,— Меритре испуганно огляделась по сторонам и прислушалась к ночной тишине.

— Может, все-таки, показалось. Я вообще ничего не увидел,— успокаивал ее Амени. Но последнее слово потонуло в леденящем душу вое сторожевых собак. Они завыли протяжно и хрипло. Сначала две или три, затем траурный вой подхватили еще с десяток.

Весь вечер, так чудесно начавшийся, был испорчен. Амени проводил Меритре до ее покоев. Сам долго ворочался на жестком ложе под жуткое завывание псов. Туто сопел напротив. Ему все нипочем. Наконец, Амени начинала одолевать дремота. Он проваливался в забытье, но сон исчезал внезапно. Амени переворачивался на другой бок, удобнее укладываясь на деревянный подголовник. Вновь качался на волнах сна. Тело становилось невесомым, а мысли путались. Вновь сон отпускал его. То ли уже на той стороне, то ли наяву, он увидел человека, стоявшего у изголовья Туто. Амени попытался вскочить и кинуться на защиту мальчика, но тело отказалось его слушаться, даже язык не шевелился, чтобы позвать на помощь. Его как будто спеленали тугими повязками Осириса. Между тем, Амени узнал в ночном госте самого Эхнэйота, вернее, призрак великого правителя. Да, именно призрак с бледным холодным лицом и пустым бездонным взглядом. Правитель стоял немного сутулясь. Руки его скорбно сложены на груди. Голова в синем венце склонилась на грудь.

«Неужели Туто умрет?» — мелькнула догадка в голове Амени. Призрак, словно услышал его мысли, поднял голову, посмотрел на Амени ледяными глазами и покачал головой: «Не сейчас! Но скоро!». Призрак правителя повернулся и стал удаляться сквозь окно.

«Правитель! Постой! Правитель!» — пытался крикнуть Амени.— Но тот шел, не оборачиваясь, и растворялся в воздухе, словно облачко, разгоняемое порывом ветра. «Правитель! Не уходи» — в отчаянии кричал Амени.

— Чего ты там бубнишь? Кто куда уходит? — На нем верхом сидел Туто и смеялся.— Кошмары мучают. Еще бы — кругом могилы. Когда мы отсюда уберемся. Я хочу обратно в Дом Ликования.

Амени стер со лба рукой капельки холодного пота. Сознание ужасно долго возвращалось к нему. Наконец все встало на свои места: высокий белый потолок, расписанные стены замысловатыми картинками, арки широких окон, через которые лился теплый солнечный свет. От кошмара ночи не осталось и следа.

— Мы скоро отсюда уедем,— пообещал Амени.

— Попроси жрецов достать колесницу с парой коней,— обратился после завтрака к нему Туто.— Я обожаю кататься на колеснице. Я хочу стать воином и править повозкой не хуже моего брата Семенхкере.

Амени нашел Паре между лап Отца Страха, когда жрец совершал молитву перед солнечной стелой. Завершив утреннее прославление солнца, Паре обернулся к юноше и приветствовал его, затем спросил:

— Тебя что-то тревожит?

Амени рассказал ему о странном видении и попросил дать разъяснение.

— Ничего загадочного,— рассудил Паре. Они шли по дорожке, окаймляемой низкими молодыми сикоморами.— Правитель должен придти и забрать Туто с собой — такова воля Богов. Но это произойдет не сегодня и не через месяц, и не через год.

— А ты знаешь, когда? — не терпелось Амени.

— Знаю, но сказать не могу. Такова воля Богов,— оправдывался жрец.— Если я начну рассказывать всем об их судьбе, то Боги лишат меня дара предсказания. Я могу только предупреждать. Но все равно: что должно случиться — обязательно произойдет, знаешь ты об этом или нет. У человека никогда не будет достаточно сил, чтобы изменить законы мироздания. Если покатить камень с горы, разве скарабей сможет остановить его падение? А уже боги решают: раздавит камень жука или прокатится мимо.

Они подошли к высокому песчаному холму, из которого торчали осколки скалы.

— Ты видел Отца Страха и трепетал перед его величием,— напомнил Паре Амени.— Его каменное изваяние кажется незыблемым. Но здесь под слоем песка покоится еще более величественный колосс — Мать Страха. Львица с божественным женским лицом в высоком позолоченном венце Обеих Земель. Если человек заглядывал в ее глаза, то после еще несколько дней не мог отойти от чар.

— Что же случилось?

— Туча, которая наводила ужас в начале правления Эхнэйота, проплывала над пирамидами. Молния ударила в Мать Страха. Шея треснула, и голова свалилась между лап. Божество умерло. Понимаешь, даже такие каменные великаны не в силах предотвратить свою гибель, что можно сказать о человеке?

Они присели в тени холма. Солнце начинало раскалять песок. Монотонно заскрипели деревянные механизмы, поднимая воду из канала наверх в сады храмов.

— Объясни мне,— попросил Амени,— что в твоем представлении человек?

— Человек — существо не простое, впрочем, как и все живое на земле. Вроде посмотришь — единое целое, мягкий комок плоти. Но это не так. Кости, мышцы, кровь, кожа, мозги, печень, сердце — все отдельное, все живет своей жизнью. Но отдели хоть одну часть от всего целого и человек погибнет. И это лишь видимый мир. На самом деле человек состоит из вещественного тела сах. То вещественное тело, которое присутствует в этом мире. Но оно всего лишь малая часть человека. Правда, сах отражает и внутренний мир человека, по которому можно судить о состоянии других составляющих. Ведь болезни — это грязь тех других невидимых составляющих. У каждого человека есть Ка — невидимый двойник. Чудотворцы наблюдают Ка в виде радужного сияния вокруг тела сах. По цвету можно определить: чем болен человек. Когда же близится смерть, Ка становится неуютно, и оно покидает тело. После кончины Ка, обычно обитает рядом с телом умершего и принимает подношения родственников.

Еще у каждого есть Ба — жизненная сила, то есть желания, эмоции, чувства. Когда человек спит, его Ба странствует в иных мирах. После смерти Ба превращается в птицу, но не в простую. Часто можно увидеть сокола, сидящего подле гробницы. Это Ба умершего пришло навестить тело сах и проверить, все ли в порядке, не посетили ли грабители склеп, приносят родственники пищу или забыли о человеке.

Еще есть Эб — вместилище сознания, которое живет в сердце. Эб — бессмертная душа, которая проходит все изменения вместе с телом сах, но по-своему. Человек может быть красивым и сильным, но отягощен грехами — его Эб безобразна. И наоборот: если человек жил праведной жизнью в трудах и молитвах — его Эб прекрасна. Когда хоронят человека, у которого грехов достаточно, чтобы заблудиться в Дуате, ему возле сердца кладут каменного скарабея с заклинаниями, тем самым, заставляя Эб молчать на Страшном Суде. Но, по моему мнению, вряд ли помогает такая уловка. Богов невозможно обмануть.

Еще есть у человека его Хранитель, который отвечает за место и время рождения, за все врожденные пороки. Он общается с другими Хранителями и помогает человеку иногда принять правильное решение, подсознательно. Если ты чувствуешь своего Хранителя, то иногда слышишь его голос. Он как бы разговаривает внутри тебя. Подсказывает тебе. Также существует у каждого Душа-Смысл. Она накапливает мысли человека, помогает строить образы. Самая тайная и самая опасная часть человека. Душа-Смысл, запачканная грязными мыслями, способствует загрязнению и всех остальных оболочек, что приводит к болезням физическим и особенно душевным. Поэтому каждый, кто хочет возродиться со светом, обязан следить за своими мыслями и очищаться молитвами.

В человеческом существе всегда присутствует еще одна составляющая — Ах. Но она не совсем принадлежит телу. Ах — кусочек света, пронизывающий всю вселенную, основа всего сущего. Все состоит из Ах и нигде его нет. Если Ах в большом количестве содержится в каком-нибудь предмете — он становится священным. Человек, до краев наполненный Ах может лечить любые болезни и предвидеть будущее.

— С трудом, но понимаю тебя,— произнес Амени.

— Тебе не обязательно все понимать,— успокоил его жрец.— Главное — жить честно и праведно. Ну, и не забывать молиться.

— Я буду помнить твои слова,— пообещал Амени.

1«   ‹31›   ‹32›   ‹33›   »51

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)