На страницу автора
1«
‹6›
‹7›
‹8›
»22
Сидоров Иван
Живущий Правдой 7
Молчаливые жрецы с наголо бритыми черепами, в белых одеждах вели Хармхаба нескончаемыми колоннадами и мрачными коридорами. Шаги по каменным плитам эхом возносились к высоким потолкам. Кругом на стенах росписи: столбики иероглифов, вереницы богов и богинь, непонятные существа полулюди-полузвери. Изредка, откуда-то пробивались лучики солнца, разгоняя тьму. За очередным поворотом открылся просторный зал. Свет едва проникал сквозь небольшие окошки над потолком. Всюду по стенам возвышались этажерки, заполненные цилиндрическими деревянными пеналами с бесценными свитками папируса. На полу, подстелив под себя циновки, сидели писцы, скрестив ноги и тщательно переписывали тексты с пожелтевших свитков на чистые рулоны. Старший жрец Амуна Аменнеф работал за круглым столиком. Он склонился над одним из старинных документов. Бритая голова правильной формы сидела уверенно на широких плечах. Внимательные карие глаза бегали по столбикам иероглифов. Брови сосредоточенно сдвинулись к переносице.
Завидев главнокомандующего, Аменнеф оторвался от занятия. Жрец встал, чуть переломился в поясе, протягивая навстречу высокому гостю открытые ладони.
— Здоровья и силы! Рад видеть тебя в нашем храме. Что за срочное дело привело, столь важного гостя? Мог бы вызвать меня к себе, я тот час бы явился.
— Живи вечно, мудрейший. Вот.— Хармхаб без объяснений выложил на стол глиняную куклу.
Аменнеф лишь слегка взглянул на статуэтку и неодобрительно покачал головой. Он едва кивнул, и жрецы, сопровождавшие Хармхаба, исчезли в темноте коридора. Писцы продолжали свою работу, ни на что не обращая внимания. Переписывание старинных священных рукописей требовало полного погружения. Они ничего не видели вокруг и не слышали.
— Кто-то сильно тебя ненавидит. Твой противник даже не убоялся гнева богов, если совершает такую мерзость,— настороженно произнес Аменнеф.
— Ты можешь поведать: кто?
— Сам увидишь. Я составлю заклинание, оберегающее тебя. Теперь ничего не бойся. Я попрошу Амуна прислать к тебе на помощь невидимого защитника. Он убережет от порчи. Занимайся своими делами. Прощай! Тебя проводят.— Аменнеф поклонился, давая понять, что разговор окончен, вновь сел за стол и уткнулся в папирус.
— Я еще хотел спросить.— Хармхаб замялся.
— Да? — Аменнеф поднял глаза.
— Мне приснился сон. Даже не сон. Днем случайно задремал…
Аменнеф терпеливо ждал.
Хармхаб рассказал, как ему привиделся усопший правитель, как он снял с головы венец Обеих Земель и протянул ему, Хармхабу. Но венец оказался неподъемным, каменным.
— Ты действительно мечтал стать правителем? — с иронией спросил Аменнеф.
— О чем ты? — буркнул Хармхаб.— Разве я похож на воплощение Амуна на земле?
— А кто на него похож? Нынешний правитель? — усмехнулся Аменнеф.— Его взгляд вновь опустился к папирусам.
Хармхаб постоял в нерешительности, ожидая слов Аменнефа: разъяснит он странный сон или нет, но так и не дождался. Повернулся и ушел.
Хармхаб окунулся в мягкую жару солнечного дня, выйдя из прохладного сумрака Ипетасу. Он решил пройтись пешком по улице и сосредоточиться перед важными переговорами с хеттами. Носилки несли следом. Двое телохранителей отстали на пару шагов, почувствовав, что Хармхаба занимают тяжелые мысли. Зато Сети семенил рядом. На бритой макушке темнел небольшой шрам от удара камнем, полученного в Куши. Рана затянулась, но теперь рука перевязана. Хармхаб заметил, как неумело, но очень аккуратно кто-то наложил чересчур толстую повязку. Лекарь не пожалел материи.
— Что за костоправ тебя лечил? — удивился Хармхаб.
— Твой лекарь.
— Если б он так перевязывал, я бы выгнал его,— не поверил Хармхаб.
Сети покраснел.
— Меня Туйя перевязала.
— Моя младшая дочь взялась тебя лечить? — усмехнулся полководец.
— У нее доброе сердце,— серьезно ответил Сети, слегка покраснев.
Мимо них восемь обнаженных по пояс слуг на плечах несли роскошные носилки. Резные ручки напоминали связки стеблей папируса. Шатер из полупрозрачной ткани украшали гирлянды цветов. Хармхаб почувствовал до боли знакомый аромат. Именно таким маслом натиралась его покойная супруга Мутнежмет: смесь жасмина и полевых цветов. Запах нежный и немного дерзкий. Он обожал его. Сердце сначала больно сжалось, а после сладостно забилось. Но где-то еще он слышал этот аромат, совсем недавно.
— Остановитесь! — приказал он слугам.
Рисут, несший узенькие золотые сандалии и пестрый веер из перьев, поклонился полководцу и твердым голосом спросил:
— Зачем Непобедимый беспокоит мою госпожу?
— Хочу поприветствовать. Кто твоя госпожа?
— Госпожа следует из храма. Она только что совершила молитву и жертвоприношение. Ее мысли вместе с Ка высоко в небе. Ба внемлет совету Богов. Эб поет, продолжая молитву. Зачем ее беспокоить?
— Хармхаб.— Полог шатра приоткрылся. Показалась тонкая рука, унизанная перстнями.
Рисут с поклоном попятился. Полководец подошел ближе и узнал в таинственной госпоже Бакетамун. Печальное красивое лицо совсем побледнело без солнца. Большие карие глаза еще блестели от слез, пролитых подле алтаря.
— Что хочет Непобедимый от бедной вдовы?
Хармхаб не знал, что сказать. Действительно, как-то некрасиво получилось: он остановил носилки благочестивой вдовы, которая все еще прибывает в трауре. Непозволительно порядочному мужчине так поступать. Но этот дурманящий запах жасмина…
— Я хочу пригласить тебя в свой дом,— вымолвил Хармхаб первое, что ему пришло на ум. Слишком дерзко и бестактно, но уже не мог остановиться: — Угостить хорошим южным вином. Насладиться танцами кушитских девушек. А после прокатиться по вечерней пустыне на колеснице.
— Я не могу,— смущенно ответила Бакетамун. Ее глаза стали холодными и безжизненными, похожими на речные камушки.— У меня траур.
— Всего лишь один вечер,— настаивал Хармхаб, сам удивляясь своей наглости.— Твой супруг был моим товарищем, с моей женой вы дружили с детских лет.
— А как же твои командиры? Разве ты не хотел этим вечером отметить победу вместе с друзьями? — Голос Бакетамун чуть-чуть потеплел.
— Друзья не обидятся, если я их попрошу отложить веселье,— сердце сладостно стукнуло в груди. Неужели она согласится?
— Нет,— вежливо, но холодно ответила Бакетамун.— Я занята молитвами. Готовлюсь уйти в храм Изиды и забыть этот мир.
— Как, уйти? — испугался Хармхаб.— Но вчера в беседке…
— Забудь,— почти шепотом оборвала она его.— Вчера… Всего лишь мимолетная женская слабость. Прощай!
Носилки двинулись дальше, унося с собой аромат жасмина и диких цветов. Хармхаб застыл на месте. Каким неправильным ему показалось все вокруг. Красивая женщина, полная жизни заживо хоронит себя. Она могла еще стать верной супругой и заботливой матерью. Осчастливила бы достойного мужчину. Не о себе ли он думает? — Встрепенулся Хармхаб.
Рядом Сети удивленно раскрыл рот.
— Ты ничего не слышал! — прорычал Хармхаб.
— Прикажи — и я разрушу храм Изиды,— смело предложил Сети.— Тогда она не сможет туда уйти.
— Чего? — Хармхаб отвесил ему легкий подзатыльник.— Сперва выучи наизусть песнь об Осирисе. Завтра лично буду спрашивать. Каждая запинка — день работы в конюшнях.
Ну, вот, уже на мальчишке сорвался! Он-то тут причем?
— Слушаюсь,— обиженно буркнул Сети.
В зале для переговоров расселись на циновках писцы, готовясь запечатлеть каждое слово. Зашуршали новые чистые свитки папируса. Слуги Тота насыпали в маленькие глиняные чашечки чернильный порошок и размешивали его с водой. Кончики тонких палочек разжевывали, превращая в кисточки. Юный правитель со всеми регалиями сидел неподвижно на троне. Эйя заботливо поправил шарфик на его шее. В руках Тутанхамун держал золоченую плеть нехех и посох хека. Полосатый платок укрывал голову, и концы его спускались на плечи. Золотой урей на лбу грозно раскрыл капюшон.
Хармхаб занял свое место по левую руку юного властителя. Пропели трубы, возвещая о появлении послов. Двери растворились. В проеме появились хетты в длинных одеждах и высоких сапогах. Всего человек десять. Их вел Небнуфе.
Войдя в зал, послы низко поклонились. На колени опускаться не стали — не унижались: считали себя посланниками правителя не ниже властелина Обеих Земель.
— Амун-Ра великий, что правит над всеми землями и дает жизнь всем тварям в этом мире, через своего сына готов выслушать вас,— каменным голосом обратился Эйя к послам.
Писцы зашуршали кисточками.
Вперед выдвинулся коренастый невысокий хетт. Добротная андули из крашеной шерстяной ткани подпоясанная широким кожаным поясом ладно сидела на его мощном торсе. Черная густая борода аккуратно завита. Черные глаза сверкали из-под густых бровей. Большой горбатый нос торчал на широком скуластом лице. Невысокая тиара с вышитыми розетками ладно сидела на голове.
— Пусть сын Амуна живет вечно, вековечно. Да не покинут его силы и здоровье. Пусть правление его всегда будет мудрым, а жизнь его подданных долгая и протекает в радости,— пропел посланник сильным хриплым голосом.
Дальше он принялся излагать суть визита. Говорил без переводчика, с легким заметным выговором. Правитель великой Хатти Суппилулиума предлагал вечный мир. Хетты хотят провести границу по реке Оронта, что омывает стены крепости Кадеша. Город они из соображений дружбы и мира оставляют под властью Кемет.
— Но мне сообщили, что Кадеш в осаде,— попросил уточнить Хармхаб.
— Солнце наше, господин Великой Хатти не позволил бы себе такую вольность,— возразил посланец.— Наши воины стоят на другом берегу Оронты. Им строжайше запрещено переходить реку.
— Кто же тогда под Кадешем? — пришла очередь Эйе удивиться.
— Правитель соседних земель Азиру осадил город,— ответил посол.— Но он ваш подданный и действует в интересах Та-Кемет, мы полагаем.
Хармхаб совсем запутался. Азиру? Этот льстец, правитель нищего Амки, который частенько наезжал в Ахйот, а затем в Уаст с горой подарков. Вечно жаловался на беспокойных соседей-кочевников, просил золота и оружия.
— Зачем ему Кадеш? Он вступил в войну с Итакамой?
— Он помогает Итакаме,— объяснял посол.
Эйя и Хармхаб переглянулись, ничего не понимая.
— Но зачем Итакаме осаждать город, в котором он сам правит? — Эйя совсем запутался.— Народ поднял восстание?
— Прошу меня извинить,— поклонился посол.— Это ваши слуги, и вы сами должны разбираться с ними. Я лишь прибыл с предложением о мире. Лабарну Великой Хатти не интересуют дела, что творятся по эту сторону Оронты.
Эйя пообещали в ближайшее время рассмотреть предложение Суппилулиумы и вынести решение по договору. Хетты попятились к выходу. Небнуфе вместе с ними. Отпустили писцов. Слуги Тота свернули свитки, засунули под мышки циновки и удалились. После того, как в зале остались только правитель, полководец и верховный жрец, Хармхаб обратился к Эйе:
— Кто такой Азиру? Не тот ли сын Абдаширта — правителя земель Амки, что на границе с Нахариной?
— Да, именно он,— подтвердил Эйя.— Его отец и сам Азиру предано и верно служили Кемет. Посланники от Суппилулиумы не так выразились. Кадеш не захвачен. Итакама, правитель Кадеша поднял восстание против нас. Азиру пришел на помощь наместнику Та-Кемет Расесси.
Как-то неуверенно прозвучали слова Эйи. Хармхаб понял, что верховный жрец толком не знает, что творится на севере.
— Да откуда у Азиру войска? — не понял Хармхаб.— Разве амореи способны собрать хоть один боеспособный чезет?
— Он сколотил войско из разбитой армии Нахарины. После того, как Суппилулиума разгромил Митанни и сжег столицу Вашшукканни, куда деваться сотням воинов, которые служили покойному Тушратте? Вот они и нанимаются к кому угодно за ячменную похлебку. Азиру этим воспользовался. Вдобавок, к нему примыкают голодные кочевники, чтобы грабить города.
— Мне не понятно.— Покачал головой Хармхаб.— Не надо спешить подписывать договоры. Нужно все хорошенько разузнать.— Хармхаб нахмурил брови.— Где твои посланники с вестями?
— Посланники ничего объяснить не могут,— развел руками Эйя.— До Библа мы еще как-то контролируем земли, а дальше… Как будто пожар. Азиру объединился с несколькими вождями племен и зачем-то ведет войну в Приморье. Захватывает города.
— С Азиру потом разберемся. Мне важно знать, что устроил Итакама в Кадеше и на чьей он стороне.
— Был на нашей,— все так же неуверенно ответил Эйя.— Он клялся нам в верности.
— Клятвы его лживые,— решил Хармхаб.
— У тебя есть основания так считать?
— Да. Пёс спасает свою шкуру. Представь себя на месте Итакамы. На противоположном берегу Оронты стоит грозная армия хеттов, а помощи из Кемет ждать не приходиться. Разговоры о мире — ерунда. Хеттам верить нельзя.
— Ты думаешь, он нас предал.
— Уверен. Расесси, наместник в Кадеше схвачен, все наши писцы и военачальники убиты, гарнизон разоружен.
— Но... — Эйя всплеснул руками, не зная, что предложить.
— Рибадди, правитель Библа еще предан нам? — пристально взглянул на него Хармхаб.
— Он писал, что ему еле удалось отбить город Симирру от амореев. Если кочевники нападают на Симирру — это уже тревожно. После Семирры потеряем Библ, Мегиддо и наше владычество в Приморье закончилось.
— Ну что ж,— рассудил Хармхаб.— Куши я успокоил. Теперь с юга угрозы нет. Надо снарядить армию и отправиться на север. Там мы сможем соединиться с войсками Рибадди и установить порядок до самых берегов Оронты. Но с хеттами ни в коем случае нельзя вступать ни в какие соглашения, не имея армии в Приморье.
— Хармхаб! — Эйя вновь преобразился в мудрого советника правителя.— Откуда мы возьмем средства. Поход не из легких. Казна пуста. Мы не сможем нанять шарданов или маджаев. Придется набирать в армию плугарей и пастухов, камнерезов отрывать от строительства храмов. Кто будет обрабатывать землю, ходить за скотом, выращивать сады и виноградники?
— Но нам надо навести порядок, иначе мы потеряем все земли на севере,— стоял на своем Хармхаб.
— Давай отложим поход на год или лучше на два. Дождемся хороших урожаев,— предложил Эйя.
— Нельзя. Я не верю хеттам. Не верю Азиру и Итакаме. Суппилулиума что-то готовит.
— Мы не можем!
— Мы должны!
Полководец и верховный жрец не мигая, гневно смотрели друг другу в глаза. Неизвестно, сколько бы продолжался этот немой поединок, но за их спинами раздался недовольный голос юного правителя:
— Вы обсуждаете важные государственные дела между собой.— Хармхаб и Эйя удивленно повернулись к Тутанхамуну.— Я для вас безмолвная позолоченная статуя? Меня можно ни о чем не спрашивать, только кормить, одевать и развлекать?
Хармхаб и Эйя растеряно переглянулись.
— Прости, Солнце наше,— мягко произнес Эйя.— Может, ты желаешь поесть или приказать запрячь колесницу. Твои слуги приготовят все для охоты.
— Я не хочу есть. Мне не нужно запрягать колесницу.— В глазах юного правителя промелькнули упрямство, голос повысился.— Вы разве не заметили, что я вырос? Семнадцатый разлив Хапи скоро произойдет в моей жизни. Я не ребенок.
— Что же угодно нашему правителю? — Не понял Хармхаб.
— Управлять делами государства. Я богами посажен на трон!
— С чего же хочет начать Солнце наше? — насторожился полководец.
— Хочу решать сам: с кем воевать, а с кем заключать мир.
— Ты так и делаешь, Солнце,— попытался смягчить его гнев Эйя.— Мы, недостойные слуги твои, всего лишь подсказываем…
— У меня много советчиков. Но мои мысли — мысли Амуна. Я сам могу принимать важные указы.
— Сиятельный,— не на шутку испугался Эйя.— Политика — очень сложная и тонкая наука…
— Довольно! — прикрикнул на него Тутанхамун.— Хватит держать меня за маленького мальчика. Моя воля: теперь ты — Эйя будешь заниматься только жречеством. Я сам достаточно мудр, чтобы решать государственные дела. Хармхаб пусть управляет армией. С хеттами я сам буду вести переговоры.
— Но Солнце наше! Хетты коварные. С ними нужно говорить только с позиции силы,— попытался вразумить его Хармхаб.
— Моя воля! Идите! — прекратил все споры правитель. Глаза его — глаза упрямого мальчишки. Взгляд решительный с огоньком гнева. Во всем облике сила и власть. Спорить с ним в такой миг бесполезно.
Ошарашенные и униженные Эйя и Хармхаб оказались в саду дворца.
— Ты чем здесь занимался в мое отсутствие? – набросился на жреца полководец. – Кто этому мальчишке пел не те песни?
— Старею! — Эйя без сил опустился на каменную скамеечку возле цветущих кустов.
— Хватит раскисать! Не время! — теребил его Хармхаб.— Вспомни: кто крутился возле правителя?
— Сановников много,— пожал плечами Эйя. Но вдруг глаза его холодно блеснули.— Небнуфе! Он вел дела с северными странами. А я хвалил его, удивлялся усердию.
— Не все так страшно,— попытался взбодрить его Хармхаб.— Тебе придется убедить правителя вновь заняться детскими забавами и не лезть в серьезные дела. Ты сможешь! Я же срочно соберу армию и выдвинусь к Библу. Надо спасать положение, удержать Библ, Мегиддо… Только после этого можно будет говорить с Суппилулиумой.
— Но где взять средства? — вяло запротестовал Эйя.
— Найду. Вытрясу из Казначея Майи все до грамма… Это моя забота. Ты же займись правителем…
Хармхаб оборвал фразу. К ним подошел слуга и согнулся в поклоне.
— С вами хочет побеседовать посланник Суппилулиумы.
— Где он? — Хармхабу почему-то не понравилось, что посланник все еще вертится возле дворца.
— В южной беседке,— слуга указал на легкое деревянное строение, увитое диким виноградом. Рядом манил прохладой голубой пруд. Лебеди с подрезанными крыльями грациозно проплывали среди распустившихся нежных лотосов.
В тени беседки отдыхал посланник, изнывая от жары в своей тяжелой шерстяной одежде. Рядом с ним находился Небнуфе. Они о чем-то спорили вполголоса. При появлении Эйи и Хармхаба, разом умолкли. Посол вежливо поклонился.
— Верный слуга Суппилулиумы желал нас видеть? — спросил Эйя гордо, не отвечая на поклон.— Мы же объявили, что к завтрашнему утру примем окончательное решение.
— Я все помню,— согласился посланник вежливо,— но хотел бы высказать некоторые условия для подписания договора. Небольшие устные дополнения.
— Какие еще условия,— гневно нахмурил брови Хармхаб.
— Пустяки,— хитро улыбнулся посланник сквозь черную бороду, завитую мелкими колечками.— Условие вполне выполнимое: и нам будет хорошо, и вам легче.
— Говори.
— Вы должны отказаться от земель вплоть до Мегиддо и объявить племена Лабана свободными. Торговцы из Хатти должны беспрепятственно приходить на землю Кемет и торговать беспошлинно. Моим воинам разрешить служить при правителе Та-Кемет и занимать должности в армии. Не поддерживать войсками, оружием и золотом Рибадди и других правителей приморских городов.
— Что за наглость! — вспыхнул Хармхаб.
— А не слишком ли много? — усмехнулся Эйя.— И почему посланник решил, что мы примем хотя бы одно его условие?
— Немного расскажу о жизни на севере,— нисколько не смутившись, ответил посланник. Глаза его сузились в холодные щелки, как у кота, готового прыгнуть на птенца.— Семь дней назад правитель Кадеша Итакама заключил дружественный союз с нынешним правителем Митанни Шативазой. А Шативаза является любимым зятем Суппилулиумы. Солнце наше просто обязан поддерживать Шативазу и его союзников. Азиру, на кого вы так надеетесь, грабит Приморье. Ему совсем не интересно ссориться с Хатти. Суппилулиума ему разрешил захватить Угарит и другие города на побережье. Но это всё — ничего. В плену у Итакамы оказался наместник Та-Кемет в Кадеше Расесси, его жена — прекрасная Нессемут и пятеро очаровательных деток.— Взгляд посланника сделался ледяным, а голос прозвучал угрожающе глухо, как из-под земли.— Мне не хотелось бы посылать вам чудесные детские головки отдельно от тел.
Хармхабу захотелось выхватить кинжал и вспороть брюха дерзкому посланнику, но тут же понял, что этим ничего не исправить. Хетт слегка склонил голову, повернулся и спокойно важно удалился. Небнуфе поспешил за ним, как послушный пес за хозяином.
Эйя стоял бледный, с остекленевшими глазами. Он начал валиться на бок. Хармхаб подхватил верховного жреца и усадил на скамеечку. Руки у Эйи похолодели, словно речной камень. Он раскрывал рот и жадно глотал воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Хармхаб не на шутку испугался. Он схватил со столика бокал с недопитым вином и влил в рот Эйи. Невозмутимый гордый жрец вдруг превратился в жалкого старика и расплакался.
Хармхаб совсем растерялся. Никто никогда не видел Эйю рыдающим.
— Тихо! — пробовал успокоить его военачальник и заставил выпить еще бокал крепкого вина.
— Прекрати! — грубо встряхнул он жреца. О Боги! Если кто-нибудь увидит…
Эйя вытер сморщенной ладонью лицо, размазав краску под глазами. Он бессмысленно уставился на белые лотосы, покачивающиеся на спокойной глади пруда. Его голос прозвучал нетвердо. Слова полные отчаяния:
— Моя дочь, маленькая Нессемут. Моя третья и самая любимая дочь,— Хармхаб впервые видел грозного и невозмутимого Эйю столь жалким.— Нет ничего хуже в этом мире, как пережить всех своих детей. Ты их лелеешь, балуешь, радуешься каждому их слову, взгляду, а они умирают молодыми. Нефернефруйот покинула нас в полном расцвете сил. Как она была прекрасна и молода. Твоя жена, моя вторая дочь умерла от родов, едва переступив порог тридцатилетия. Теперь моя последняя, моя любимая Нессемут и мои внуки…
— Хватит! — жестко попытался привести его в чувство Хармхаб.— Она еще жива.
— Еще жива… — Эйя опять чуть не расплакался.
— Возьми себя в руки! Надо что-нибудь придумать.
— Что?
— Не знаю! — Хармхаб сел рядом и схватился за голову.— Ловко они нас прижали. Расесси мне больше, чем брат.
— Расесси? — растерянно переспросил Эйя.— Зачем только я согласился, чтобы он увез мою Нессемут в Кадеш. Зачем?
— Успокойся! Расесси не позволит причинить вред жене и детям. Его так просто не сломить. Недаром он столь долго служил наместником в Кадеше. Я его хорошо знаю,— уверял Хармхаб Эйю: только бы старик совсем не раскис.
— Он был тебе братом? — Жрец немного успокоился.
— Его отец погиб в бою, как подобает отважному воину. Мать умерла рано и оставила мальчишку одного. Мой отец, служивший в то время начальником стражи в городе Хактнисут, принял Расесси в наш дом. Мы росли с ним вместе. Нас в один год отдали учиться в Дом Жизни. Когда Эхнейот задумал строить Великий Солнечный Город на восточном берегу Хапи, мы были в первых рядах. Расесси всегда выделялся каменной волей и твердым характером. Он никогда никого не боялся, но и не совершал безрассудных поступков. Недаром Сын Солнца доверил ему управлять самым неспокойным северным рубежом… — Хармхаб помолчал, тяжело дыша.— Я должен освободить их.
— Но как? — беспомощно развел руками Эйя.— Как только ты с войсками пересечешь пустыню, так сразу эти дикари убьют заложников. Убьют всех: детей, Нессемут, Расесси.
— Пока не знаю. Надо посоветоваться с Верховным жрецом Амуна — Аменнефом.
1«
‹6›
‹7›
‹8›
»22
На страницу автора
-----)***(-----
Авторы: А(A)
Б(B)
В(V)
Г(G)
Д(D)
Е(E)
Ж(J)
З(Z)
И, Й(I)
К(K)
Л(L)
М(M)
Н(N)
О(O)
П(P)
Р(R)
С(S)
Т(T)
У(Y)
Ф(F)
Х(X)
Ц(C)
Ч(H)
Ш, Щ(W)
Э(Q)
Ю, Я(U)
|