1«   ‹9›   ‹10›   ‹11›   »16

Третья рота  › Мелочи жизни

Фарбштейн Вадим

Третья рота (Первый эшелон)

Пятого июня мы уезжали в эшелонный караул в Солнечную Киргизию. До города Ош мы добираемся гражданским транспортом, а оттуда везем целый эшелон призывников на Урал. В нашу задачу входит охрана головного, продовольственного и штабного вагонов. Видимо есть опасения, что новобранцы угонят состав обратно в горы, да еще сожрут продовольствие, оплаченное Министерством Обороны.

Перед отправкой было собеседование с замполитом эшелона подполковником Мельником. У него было приятное лицо, умное, волевое — ему бы в кино лондоновских героев играть. Не знаю, может быть Леониду Григорьевичу тоже приходилось «шагать по трупам», но я воспринимаю его только с положительной стороны.

С нами провел инструктаж начальник эшелона полковник Файков. Мы расписались за получение сухпая и суточных у начпрода эшелона майора Шевелёва. И поехали. Восемь часовых, помощник начальника караула сержант Чурин, начкар прапорщик Федоренко и пять поваров из РМТО. С нами ехал майор Шевелёв.

На маршруте Свердловск — Оренбург мы отсыпались. Если бы не завтрак, обед и ужин, совсем бы отсыпались. В поезде Оренбург — Андижан, выспавшиеся за предыдущие двое суток, уже наслаждались экзотикой Средней Азии. Прапорщик Федоренко спал всю дорогу. Проспал он и почти пять суток в Оше.

Военный городок, где нас разместили на житье, объединял три части. Со стороны дороги высился неприступный КПП. Бегали бдительные вояки с красными повязками на руках и пистолетами в кобурах. В документах, представленных Шевелевым, копались как воробьи в навозе. Здесь, мол, вам не в бирюльки играют! Это Армия!

Когда же на следующее утро мы выползли на спортгородок, то обнаружили, что в «неприступном» бетонном заборе не хватает двух огромных плит. Через эту брешь протоптаны многолетние уже тропинки, а какой-то аксакал изо дня в день приводит на спортгородок пастись своих коров. И те играют в бирюльки. Армия!

На довольствие нас там не поставили. Видимо от того, что Министерства разные. Но пользоваться столовой разрешили — со своим сухим пайком. Выход нашел Вовка Стельман. Расстегнув верхние пуговицы, распустив до … хм … ремень, завернув «петухом» гимнастерку, что являлось признаком старослужащего и для ушанов было табу, Вовка лихо подрулил к местному повару:

— Здорово, братан! Супу моей команде не нальешь? Откуда сам-то родом? А! Не, я с Крыма. Слышь, а как с хлебом быть? Лады! Ну и белого булочку? Хорош, спасибо.

И так все пять дней кряду. Утром мы бегали на зарядку. Выбегали все в ту же брешь в заборе. Неподалеку от военного городка высоко в горе, прямо выходя из нее, виднелось здание Исторического музея. Когда пришел Шевелев, я попросил его сводить нас туда на экскурсию.

— Нет, это уж вы с начкаром говорите. Я туда уже сходил.

Начкар проснулся, выслушал меня, промычал что-то и повернувшись на другой бок, снова уснул. На следующий день я снова насел на Шевелева.

— Так, сержант,— майор протянул Чурину пятнадцать рублей,— проведи своих чекистов по городу, купите себе чего-нибудь.

— А что так скромно-то? Мы когда в ведомости расписывались, там по одиннадцать рублей на нос стояло!

— Умничаешь много, Фарбштейн,— Шевелев судорожно искал ответ. Нашел.— Вы же сухпай получили — так то его стоимость стояла.

— Бросьте, товарищ майор, я сперва читаю, потом расписываюсь.

— Ладно, я Вам потом ведомость покажу,— увильнул от щекотливой темы начпрод. На следующий день мы снова вытянули с майора пятнадчик. Хоть настоящий шашлык попробовали.

***

В день отъезда мы с утра загружали продвагон. Эшелон стоял в тупике напротив овощной базы. Погрузкой руководил старшина эшелона — прапорщик из продслужбы дивизии. Видно он был большим знатоком своего дела — во всяком случае, в отношении использования продуктов по назначению.

С овощной базы выехал груженый ГАЗик и на крутом повороте уронил несколько ящиков. Вышедший водитель забросил разбитые ящики в машину, пнул зеленые помидоры, махнул рукой и уехал.

— Ну, что смотрите? — посоветовал толстый старшина,— Соберите пару ведер, пока едем — дозреют!

Сказано — сделано. Помидоры высыпали кучей в продвагоне в углу. Когда погрузка подходила к концу, майор Шевелев обратился к начкару:

— Федоренко, дай пару бойцов, съездим на базар, черешни купим.

Ну, слава Богу! Кажется Шевелев разсовестился. Интересно, какую часть наших «командировочных» он положит себе в карман и сколько денег даст нашим на черешню? Наивный! Это я о себе: когда Шевелев вернулся с базара, ребята выгружали из машины картонные ящики с надписями «Полковник Файков», «Подполковник Мельник», «Майор Шевелев».

***

Мы стоим на посту по три часа, потом три часа в штабном вагоне и шесть часов спим. Не то что в полку. Да и проверок боеготовности никто не устраивает. Заступая на пост, мы первым делом проверяем степень готовности наших помидор. Продовольственный старшина первым делом приглашает поесть:

— Иди, пожуй. Голодом-то стоять чего? Тебя никто еще час-полтора не пойдет проверять.

Сам он сидит рядом и умиленно наблюдает процесс поглощения пищи. Хотя про голод он зря — кормят нас тоже не как в полку. А вот на новобранцах и их сопровождающих сильно экономят. Вместо трехразового котлового питания они получают поздний завтрак и еще более поздний обед. Котел чая закрашивается жженым сахаром и заваривается одной малюсенькой пачкой — вдруг потребуется предъявить чаинки!

Правда, «голь на выдумки хитра». Время от времени к Шевелеву заходили офицеры сопровождения с новыми книгами в руках — майор оказался редким книголюбом. Выходили они без книг, зато с ящиками тушенки. Тоже, видать, коллекционеры.

***

Мы едем через пески. Ночь очень теплая и звездная. Легкий ветерок, залетая в открытую дверь тамбура, приятно обдувает лицо. Ты думаешь, что ровно через год ты будешь нормальным гражданским человеком, что весь этот дурдом уже не будет тебя касаться. На твоем месте будет кто-то другой, но журавлевичи и шевелевы останутся на своем месте, а может быть даже получат повышение!

Краснеющих помидоров становиться все больше. И вдруг! Повар Витя несет салат из помидор на завтрак господам офицерам.

— Ты где помидоры брал?

— Шевелев дал. А что?

— Ничего.

Я меняю на посту Колю Мельника. Он протягивает мне пригоршню спелой желтой черешни.

— Пригощайся!

— Спасибо! Откуда?

— Тут за дверью ящики стоят: справа желтая, слева красная — любую выбирай. Там на одном «Мельник» написано — так то я!

— Да что ты, Коль, неудобно как-то!

— А як воны наши помидоры жруть, так им вдобно?

Но, из уважения к Леониду Григорьевичу, я угощался только из «Файкова» и «Шевелева». «Мельнику» и Коли хватит!

***

Когда эшелон прибыл в Свердловск, в продвагоне осталось не меньше трети продуктов. Мешки с гречкой и сахаром, ящики с тушенкой, коробки чая. Интересно было бы узнать с кем из начальства Шевелев делится наваром! Гурман — старшина наверняка берет натурой! Хотя, кто его знает — на работу-то он на «Ниве» ездит.

***

За эти двенадцать дней в роте почти ничего не изменилось. Только народу стало чуть меньше — еще несколько человек ушли на дембель. В первом взводе из дембелей остался только Юра Петрусев.

Мы шли из Ленинской комнаты, когда в двух шагах за нами открылась входная дверь и в коридор вошел Журавлевич. Юрик скорее почувствовал, чем увидел его присутствие.

— Слышь, Вадик! — обратился он ко мне.— Если ротный меня в эту среду не уволит, я ему ЧП на роту принесу!

В ближайшую среду Юрий Петрусев был уволен в запас Вооруженных Сил СССР.

1«   ‹9›   ‹10›   ‹11›   »16

Третья рота  › Мелочи жизни

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)