На страницу автора

1«   ‹8›   ‹9›   ‹10›   »51

Сидоров Иван

Ликующий на небосклоне
9

Горизонт Йота вспыхнул в золотисто-алых лучах рассвета. Окруженный с трех сторон скалистыми горами, город покоился, словно в каменной чаше. В отличие от белого Усту, Горизонт Йота горел желтыми и оранжевыми красками. Среди густой нежной зелени деревьев везде сверкало золото, словно осколки солнца. Благородный металл покрывало пилоны храмов, верхушки высоких обелисков и массивные колонны. Вдоль берега тянулись дворцы. Много великолепных дворцов. Нигде не было видно простых бедных домов, только высокие стены и длинные колоннады среди зеленеющих цветущих садов.

— Смотрите! – не сдержал возглас Хеви — Сыну Йота все же удалось совершить еще одно чудо!

Амени выскочил на крик отца. Он взглянул туда, куда указывал отец, и его ослепило великолепие Горизонта Йота. Ничего более совершенного и красивого он не видел. Если Нэ ему казался мудрым величественным старцем, то Горизонт Йота напоминал красивого дерзкого юношу. Широкие ровные улицы. Дворцы поражали своей роскошью и, в то же время, строгостью в архитектуре: высокие с правильными геометрическими формами, но без кричащих излишеств и казались легкими.

От города к набережной спускалась широкая лестница. По ней шествовала пышная процессия людей в дорогих одеждах.

— Неужели встречают нас? — удивился Амени.

— Нет,— усмехнулся Хеви.— Встречают правительницу Тейе.

— А где сам правитель?

— Я не вижу его. Вряд ли он появится на набережной.

Военный корабль Тейе пристал к парадной белой набережной, а Хеви направил свои караван в шумный грязный порт, где уже с рассвета сновали неутомимые грузчики, кричали кормчие, изрыгая страшную брань, и невозмутимые писцы марали папирус.

— А вон тот человек дожидается нас,— Хеви указал на высокого коренастого сановника в белой опрятной одежде, уложенной мелкими складками. Нескромное ожерелье из золота и драгоценных камней покрывало широкие плечи. Пышный парик венчал большую голову. Дорогой плащ с вышитым золотом и серебром орнаментом, перекинутый через левое плечо на ассирийский манер, спускался на спину. На мощных ногах красовались дорогие сандалии, украшенные золотыми пластинками. Лицо строгое, скуластое, но красивое с правильным прямым носом и большими карими глазами, над которыми нависали густые черные брови.

— Неужели сам Хармхаб? — удивился Амени.

— Его невозможно ни с кем спутать! — Не дожидаясь, пока корабль причалит, Хеви спрыгнул на набережную, мощенную ровными каменными плитами, и бросился в объятия Хармхабу.

— Да не жми ты так,— хрипло засмеялся тот.— На нас народ смотрит.

Хеви отпустил его, и, соблюдая традицию, поднял согнутую в локте правую руку с открытой ладонью:

— Мир тебе, брат.

Хармхаб ответил тем же:

— Живи вечно.

— Как путешествие? — поинтересовался Хармхаб.

— Прошло спокойно,— ответил Хеви.

— Я вижу, ты держишь себя в строгости: живота нет, руки крепкие как в юности.

— Нехсиу не дают расслабляться,— вздохнул Хеви.— Куши сейчас, как пещера со змеями, только успевай усмирять непокорных.

— Наслышан.— Хармхаб с пониманием покачал головой.— Ты заглянул в Нэ?

— Да. Виделся с братьями.

— Я давно не был в Нэ. Как там в нашем родном городе?

— Если честно — превращается в помойку. В опустевших храмах обосновались пришлые лабанцы да аккадцы. Кругом грязь и немытые рожи торговцев.

Хармхаб сжал кулаки, но ничего не произнес. На его мужественном лице лишь на мгновение вспыхнул гнев.

— А здесь, я смотрю, возвели самый прекрасный город во всей вселенной. Да так быстро! Вам позавидовал бы даже великий строитель Имхотеп. Его творения меркнут, по сравнению с красотой и величием, которое я вижу здесь.

— Не оскорбляй дух Имхотепа, — погрозил ему пальцем Хармхаб.— Великий строитель творил из камня, а этот город выстроен из глиняного кирпича да небольших блоков песчаника. Все великолепие — сплошная штукатурка. Скоро сам все увидишь. Пойдем в мой дом. Я приказал в честь твоего прибытия открыть кувшин старого вина и заколоть быка.— Постой же. Мне надо передать казначеям груз. Я привез золото, черное дерево, диких животных, шкуры, слоновую кость.

— Я распорядился. Писцы все примут,— успокоил его Хармхаб.

— Со мной еще три сотни кушитских лучников.

— Мои помощники разместят их в городе. Да я вижу, с тобой прибыло то, что дороже всего золота в мире! Кто эти молодые люди? Неужели твои сыновья?

— Как приказал правитель, со мной приплыли все пятеро.

— Дай взглянуть на молодцов. Как повезло тебе! Сыновья! — какой лучшей награды может ждать настоящий мужчина от жизни! А у меня родятся одни девочки,— вздохнул он.— Постой! Я вижу четверых. А где пятый?

— Амени, старший,— Хеви положил руку юноше на плечо.

— Не может быть! Сколько же ему лет?

— Он скоро встретит пятнадцатый разлив Хапи.

— Пятнадцать? — откровенно удивился Хармхаб.— да он почти с меня ростом и плечи немного уже моих. А взгляд у него — взгляд ястреба, а не птенца.

— Амени сражался вместе со мной против нехсиу. Еще, он убил льва. Кушиты говорили, что во льва вселился дух Сехемет. Но Амени вышел победителем.

— Да ты привез героя! — удивился Хармхаб.— Расскажешь мне все потом подробнее. А сейчас, прошу в мой дворец. Я прикажу подать носилки.

— Нет,— покачал головой Хеви.— Я лучше пройдусь пешком.

— Я тоже не люблю носилки,— признался Хармхаб.— Вот, колесница — это для настоящих мужчин! Мне подхалимы из Ашшура недавно подарили чудесную легкую колесницу с парой резвых коней. Я тебя потом обязательно прокачу, так, что дыхание перехватит.

Они направились к городу. За ними пристроились слуги с опахалами. Но пришлось остановиться и пропустить процессию. Десять здоровых маджаев несли носилки, в которых восседала только что прибывшая правительница Тейе. Следом шествовали важные вельможи.

— Чтобы мою печень сожрал крокодил, если тот цветущий папирус не твоя красавица Нефтис! — воскликнул Хармхаб, заметив, что рядом с Тейе в носилках восседала супруга Хеви.

— Ты ее узнал?

— Она нисколько не изменилась. Я до сих пор помню ее стройный стан в чудесном нежно-розовом платье из тончайшего льна. В моей памяти все осталось как на картине рисовальщика, хотя прошло много лет. Дочери Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет вывели ее из дверей Большого Дома. Она напоминала распустившийся бутон лотоса, и не было вокруг никого прекраснее ее. Под ноги бросали цветы. Вокруг все заблагоухало. Тогда ты подошел к ней, назвал сестрой и на руках унес в свой дом.

— Давно это было! — вздохнул Хеви.

Когда процессия исчезла в стенах города, он спросил:

— Почему ты не пошел встречать правительницу?

— Там и без меня хватает подхалимов,— кивнул он в сторону длинной вереницы вельмож, пестрым хвостом тащившихся за носилками старой повелительницы.— И потом, кто бы тебя тогда встречал? Ты мой друг, нет — брат. Мы не виделись с тобой уже больше десяти разливов. Не мог я тебя не встретить. Что бы ты обо мне потом подумал?

Поднявшись по вымощенному булыжником склону, они оказались перед входом в город. Их остановил старший рисут Хармхаба, поклонился и настойчиво произнес:

— Носилки для главнокомандующего и его гостя. Нельзя таким высоким сановникам пачкать ноги о мостовую.

— Мы воины, а не изнеженные писцы из архива,— рассердился Хармхаб.

— Все равно,— не отступал старший рисут.— Я не могу позволить, чтобы мой господин ходил пешком, как простой стражник.

— Вот пристал,— развел руками Хармхаб.— Тогда велел бы подать мою колесницу.

— Мой господин забывает, что по улицам священного города каждый девятый день, когда все забывают о делах и помнят только о Йоте, запрещено ездить на колесницах.

— Придется дальше следовать в носилках,— пожал плечами Хармхаб.— Таковы правила.

Хеви и Хармхаб уселись на подушках под просторным балдахином. Восемь слуг подняли носилки и плавно понесли по улице. Амени переступил границу города, и словно оказался внутри изящной шкатулки. Все здесь выглядело строго и ровно. Стены домов пестрели росписями. Все деревья аккуратно подстрижены. Дорожки выметены идеально. Кругом колонны, украшенные пестрым орнаментом.

Они прошли на юг и очутились возле высоких пилонов, верхушки которых сверкали золотом. Пройдя сквозь ворота, гости оказались на широком дворе, в центре которого подпирала небо игла высокого обелиска. По периметру двора зеленели невысокие молодые деревья.

— Это мой солнечный храм,— объяснил Хармхаб.— Здесь каждое утро и каждый вечер я разговариваю с Йотом. За храмом пруд. Дальше мой дом,— показал он на дворец, с высокими колоннами. Колонны напоминали связки папируса. Основание выполнено в виде низкой вазы из черного базальта, из ваз поднимались толстые зеленые стебли и к верху, там, где начинались балки перекрытий, колонны расцветали белыми и розовыми бутонами. Сами связки стеблей обвивали золотые ленты. В широком квадратном пруду перед домом плавали птицы с подрезанными крыльями и ярко цвели водяные лилии.

— Как у тебя красиво! — не сдержал восклицание Хеви.

— Я сам не привык. Бываю дома редко. Все больше в разъездах. Зато у меня повар искусный. Принюхайся. Как пахнет! Наверное, мясо уже готово. Но сначала вас отведут в мыльню и хорошенько отдраят от кушитской пыли. Постой! — Вспомнил Хармхаб.— Я покажу тебе своих коней и колесницу — моя гордость. Эй ! — крикнул он старшему рисуту.— веди нас в конюшню. Я должен похвастаться перед гостем.

— Прости, господин, но конюшня пуста,— виновато поклонился Рисут.

— Как пуста? — Хармхаб гневно сдвинул брови.

— Госпожа захотела прокатиться.

— На моей колеснице? Да кто ей разрешил! — Хармхаб весь вспыхнул от гнева. Казалось, он накинется на рисута и поколотит его.

Но тут, на его спасение послышался топот копыт и грохот колес, оббитых медью. Слуги еле успели открыть боковые ворота, и во двор влетела легкая колесница, запряженная парой молодых поджарых жеребцов. Возница, стройная женщина со строгим красивым лицом, натянула вожжи, заставляя коней остановиться.

— Мутнтежмет! — закричал Хармхаб.— Ты совсем загнала коней. Посмотри, они все в мыле!

— Прости меня, мой господин,— с легкой улыбкой ответила женщина, спрыгивая с колесницы и поправляя одежду из тонкого льна.— Но если ты будешь и дальше беречь своих красавцев, они обленятся и разучатся ходить в упряжке. Чем кричать, лучше представь меня, гостям. О всепрощающий Йот, неужели я вижу перед собой Хеви, в которого была влюблена еще маленькой девчонкой.

— Он самый,— поклонился ей гость.— Ты еще помнишь, как я носил тебя на плечах?

— Сколько лет прошло! Я рада тебя видеть! А это твое войско? О-го-го! Мои девочки заставят их краснеть. Я сейчас же позову дочерей.

— Да погоди ты,— остановил ее супруг.— Дай гостям с дороги помыться, да привести себя в порядок. И позволь тебя спросить: почему ты не явилась на встречу правительницы Тейе?

— Меня не пустил отец. Ты же знаешь верховного жреца Эйю. Он испугался, что я скажу чего-нибудь не то, а ему станет стыдно за меня.

— И ты с досады решила изломать мою колесницу?

— Всего лишь проверить на прочность. Но она сделана из гнутого выдержанного дерева, и колеса у нее крепкие. Зря беспокоишься.

— Тебе прекрасно известно, что сегодня нельзя разъезжать по городу на колеснице,— продолжал наступать Хармхаб.— Если узнает начальника стражи Ахйота Рамосе?

— Он не посмеет даже косо взглянуть на супругу главнокомандующего и дочь верховного жреца,— тут же парировала Мутнетжмет.

— Да где это видано: женщина правит колесницей! — совсем разошелся Хармхаб.— Иди быстро и распорядись, чтобы готовили обед.

— Слушаюсь, мой господин,— с притворной покорностью ответила Мутнетжмет и проскользнула в дом.

— Досталась же мне супруга! — посетовал Хармхаб.— Родила пятерых детей, а все проказничает, как девчонка.

— Она и в детстве была неугомонной. Не давала покоя никому. И больше всего от нее тебе доставалось.

— Я помню. Прямая противоположность своей старшей сестры. Нефре Нефру Йот, да живет она вечно, вековечно, всегда была спокойная, умная, скромная. В итоге — стала правительницей.

— Как она? — дрогнувшим голосом спросил Хеви.

Хармхаб пожал плечами.

— Сам увидишь. Вроде бы лучше судьбы не бывает — стать правительницей, почти богиней. Но я все чаще замечаю в ее глазах пустоту и печаль. Не легко ей пришлось. Родила пятерых Дочерей Солнца, двух из них похоронила. Правитель ее очень любил. Раньше она всегда сопровождала Сына Йота: на богослужениях, при награждении сановников, на всех праздничных шествиях. Теперь он охладел к ней.

— От чего же?

— Нефре не может подарить наследника. Почему-то в этом городе у большинства семей рождаются девочки. Вон, и у меня их пять.

— Но как же другие жены правителя?

— Так же рожают дочерей. Одна, совсем малышка родилась от Тийи, внучки мудрого Аменхотепа, нашего наставника, и еще одна от принцессы из Нахарины. А наследника нет.

Ужасно. Власть в Та-Кемет не имеет наследника.

1«   ‹8›   ‹9›   ‹10›   »51

На страницу автора

-----)***(-----

Авторы: А(A) Б(B) В(V) Г(G) Д(D) Е(E) Ж(J) З(Z) И, Й(I) К(K) Л(L) М(M) Н(N) О(O) П(P) Р(R) С(S) Т(T) У(Y) Ф(F) Х(X) Ц(C) Ч(H) Ш, Щ(W) Э(Q) Ю, Я(U)